Из Шереметьево with love

1.
Из всех пассажиров аэробуса я один выделялся своей одеждой несмотря на то, что заранее снял галстук и расстегнул чуть ли не до пупка белую сорочку. Все остальные выглядели так, как и полагается отдохнувшим и накупавшимся в море отпускникам и туристам, которые не собираются скрывать появившийся загар. Большинство были в шортах, футболках, женщины в топиках. На ногах у всех сандалии или босоножки, которые больше напоминали домашние тапочки.

Я снял пиджак и, засунув его в пакет, положил в багажную полку над сидением. Там уже стояла моя сумка, из которой я взял только тезисы выданных на руки докладов и рекламные буклеты. Засучил рукава. Больше ничем я себе помочь не мог. Подумал, впрочем, что если можно было бы снять ещё и брюки…

В самолёте включили кондиционеры, но при открытых дверях они ещё не справлялись с заданными параметрами климат-контроля. Моё место находилось в первом ряду эконом класса. Впереди – перегородка, отделяющая общий салон от служебных помещений самолёта. Всё-таки побольше места, чтобы вытянуть ноги. Да и чужие головы не будут мелькать перед глазами, за три дня конференции уже надоели.

Посмотрел на часы. Через двадцать пять минут должны взлететь, через четыре часа приземлиться в Шереметьево. Нормально. Главное – повезло с сидением: в крайнем ряду, состоящим из двухместного ряда сидений, и у окна – здесь наверняка будет чуть прохладнее. Жаловаться не на что. Хотел купить бизнес класс, но опоздал с заказом. Ничего страшного, долечу и так. А если ещё и соседа с избыточным весом рядом не окажется, прекрасно. Два здоровяка рядом на этих узких креслах – перебор.

Стоило мне подумать о таком возможном везении, как передо мной это «чудо в перьях» и появилось. И должен признаться, что «чудо» вполне соответствовала своему одеянию.

Женщина лет двадцати пяти в ярком почти театральном бежевом платье, ростом под метр восемьдесят. Впрочем, перьев на платье я не заметил, но и всё остальное на редкость не соответствовало окружению: красная сумочка и красные туфли на высоком каблуке. Явилась явно не с пляжа. Но и на своей конференции я её не видел. Судя по росту, баскетболистка. Какая-нибудь чемпионка Европы на отдыхе? Впрочем, мало ли какие мероприятия могут здесь проводить, мало ли кто приезжает в это не самое спокойное место на земле не отдыхать, а работать. И мне ли в своём костюме её критиковать?

Баскетболистка остановилось рядом со своим креслом, разглядывая его как место предстоящей казни.

Попыталась сесть. Именно попыталась, так как сразу вскочила и уставилась куда-то вглубь самолёта. Потом перевела пристальный взгляд на меня.

- Что-то случилось? – невольно спросил я.
- Ради бога, извините… Вы не могли бы пересесть на моё место?
- В общем-то могу. А оно что, заминировано?
- Не пугайте меня, пожалуйста. Я и так боюсь летать. У окна мне просто… не знаю почему, но не так страшно… Извините ещё раз.
- Одного извинения вполне достаточно.

Я пересел на её место, при этом заметил, что женщина одного со мной роста. Редкий случай. Ну, высота – не толщина. Мне сидеть будет просторнее, уже хорошо. Своего веса у меня самого в избытке. Баскетболистка уже более уверенно расположилась рядом. Положила сумочку на колени и закрыла глаза. Произнесла:

- Ещё раз извините, но я туфли сниму. Сил больше нет терпеть… И туфли на плоской подошве в чемодане. Чёрт!
- Без проблем. – Но не удержался от вопроса: - А вы не пробовали принимать что-нибудь успокаивающее перед полётом?
- Валерьянка не помогает… Но мне только взлететь и приземлиться. А во время полёта чувствую себя нормально.
- А выпить грамм пятьдесят коньяка? И расслабились бы.
- Один раз попробовала на свою голову. Хорошо, что не одна была, а со своей группой. Чуть с ума не сошла. Все держали меня за руки и за ноги.
- Сочувствую.
- У всех свои тараканы в голове. Но у меня их, видимо, слишком много.
- Извините за дурацкие вопросы. Оставлю вас в покое. Сейчас уже будем взлетать. Дышите поглубже и расслабьтесь.
- Если вам не трудно, скажите или спросите у меня ещё что-нибудь. Мне легче, когда в этот момент со мной разговаривают. Пожалуйста.
- Без проблем. Знаете, у меня есть с собой таблетка релиума. Это такой успокаивающий транквилизатор. Примите его прямо сейчас и станет гораздо спокойнее.
- А если я от вашего наркотика засну?
- Во-первых, это не наркотик, а во-вторых, у вас, извините, но килограмм шестьдесят пять-семьдесят точно есть. Вы же не маленькая девочка, вас одна таблетка с ног не свалит.
- Не пугайте меня. Семьдесят килограмм! Мой максимум – пятьдесят три. А сейчас у меня норма – пятьдесят. – И, открыв глаза, испуганным голосом спросила: - Я что, выгляжу на семьдесят килограмм?
- Разумеется, нет… Я просто хотел вас успокоить…

Соседка какое-то время внимательно разглядывал меня. Обычно в людных местах друг друга так не рассматривают. На всякий случай решил представиться:

- Меня зовут Виктор.
- Очень приятно. А меня – Оксана.
- Отлично! Оксана, решитесь принять таблетку от уже знакомого вам человека?
- Запить нечем. Бутылку с водой при досмотре отобрали. А здесь стюардессам пока не до нас. Когда в бизнес классе летишь, там иногда сразу могут дать… И горло пересохло. Не смогу сейчас проглотить.
- Эта таблеточка в виде драже. Она без острых краёв и в специальной оболочке. Наберите побольше слюны в рот и легко проглотите. А то мы минут через десять уже будем взлетать.

Оксана посмотрела на меня, потом отвернулась и снова закрыла глаза. Зашевелила мышцами щёк.

Я поднялся, нащупал в своей сумке барсетку, из который и вынул блистер с таблетками. Релиум я всегда брал с собой, когда приходилось ночевать в незнакомых местах. В первую ночь без него никогда не мог заснуть, каким бы удобным не был номер отеля.

Немного выждал и спросил:

- Набралось, чем таблетку «запить»?

Кивнула.

- Давайте руку.

Положил таблетку в раскрытую ладонь. Оксана прижала её ко рту и сделала несколько с виду довольно мучительных глотательных движений. Видимо, таблетка проходила с трудом. Но это уже мелочи. Всё равно её действие начнётся, когда мы уже будет высоко в небе. Но психотерапия, она и в самолёте психотерапия.

- Не подавились?
- Она где-то здесь, - Оксана приложила руку к груди.
- Нормально. Дальше сама пройдёт. Через пять минут уже будете спокойнее. Транквилизаторы как действуют? Сначала вы почувствуете…

Под мой монотонный пересказ фармакологического действия препарата аэробус наконец-то плавно сдвинулся с места, но вскоре, набирая скорость, затрясся на взлётной полосе, а гул двигателей почти заглушил мой голос. Через несколько секунд всё усиливающаяся тряска резко исчезла.

- Мы взлетаем, да?
- Конечно. Но дальше, Оксана, начинается самое интересное. Эта кислота усиливает тормозное влияние на центральную нервную систему. Понимаете?
- Да. А мы уже летим?
- Конечно, летим. В окно не хотите посмотреть? Вы же сами специально…
- Нет-нет! Я буду смотреть только, когда землю не будет видно.
- Как таблеточка моя? Помогла?
- Вроде поспокойнее было. То ли от неё, то ли от вашего рассказа, в котором, если честно, а не всё поняла.
- Думаю, что теперь разъяснять всё мною сказанное нет необходимости. Самое главное для вас то, что действие этой таблетки длится ровно четыре часа, а потом постепенно проходит. И на время нашей посадки его действие ещё сохранится…

А через полчаса, уже без всякой моей помощи, но наверняка под действием таблетки Оксана мирно спала. Ничего. За час до посадки разбужу. Лишь бы там её кто-нибудь встретил. Видимо, очень чувствительна к седатикам.

Но я ошибся. Как только стюардесса выехала со своей тележкой в проход между креслами, соседка сразу открыла глаза.

- Рыба, курица. Что желаете?

Оксана, опередив меня, спросила:

- А можно мне бутылку воды? Без газа. Не большую, но целую бутылку.
- Можно. Из еды что выбирать будете?
- Ничего. Только воду, пожалуйста.

Я, разумеется, вместо воды предпочёл курочку со всеми полагающимися к ней ингредиентами и стакан холодного томатного сока.

Расправляясь с куском курицы, спросил:

- Не завидно смотреть? Или у вас диета?
- Даже не знаю, как ответить. У меня такой режим питания. Впрочем, сегодня и завтра смогу поесть вволю, но… свои продукты.
- Я думал, что спортсмены питаются калорийно, а не на воде сидят. Вы баскетболистка, угадал?
- Не пугайте меня. Неужели я похожа на баскетболистку?

Она неожиданно протянула руку в мою сторону: тонкую, слегка загорелую, с какой-то – не успел разобрать – небольшой татуировочкой на запястье и без всякого намёка на спортивность. С такими накладным ногтями и длинными пальцами она баскетбольный мяч, конечно, ласково обхватит, но поднять вряд ли сможет. Значит, я промахнулся.

- Прошу прощения, ошибся. У меня первая ассоциация, когда вижу высокую девушку, баскетболистка. Впрочем, и волейболистки…

Оксана сморщилась и я вовремя замолчал.

- Про центральную нервную систему вы рассказывали интереснее.

Пришёл к выводу, что лучше помолчать. Не расспрашивать же незнакомую молодую женщину, кем она работает и почему у неё такая дурацкая диета? Достал свои бумаги и стал просматривать, хотя сосредоточиться на текстах получалось плохо.

Не знаю, о чём в это время думала моя соседка, но вопрос её оказался для меня крайне неожиданным:

- Если не секрет, вы кем работаете?
- Врачом. Вот – видите. – И я показал ей обложку цветного буклета конференции, в верхнем углу которого белоснежным логотипом выделялся коренной зуб. Вроде восьмой моляр, машинально подумал про себя.
- Вы стоматолог?
- Он самый. Это хуже, чем баскетболист?
- Почему? Вы не обращайте внимания на то, что говорю. Устала страшно. Потому и раздражительная немного. Простите ради бога. Мечтаю быстрее добраться до дома, отключить все телефоны и только спать и есть, спать и есть… До завтрашнего вечера. А потом всё сначала…
- Тогда уж и вы признайтесь, кем работаете? А то я что-то никак не угадаю.
- Я оторвалась от своей группы на сутки раньше, чтобы хоть побыть одной и никого не видеть. Они решили там ещё позагорать…
- У вас публичная работа?
- Хуже, чем публичная… Впрочем, надо пояснить, а то подумаете обо мне невесть что… Фотомодель. Иногда дефиле на подиуме. Но в основном – съёмки, съёмки, съёмки. Вчера в Израиле. Во вторник фотосессия, но в студии. Это уже полегче. А через неделю лететь на чёртов Байкал и опять на самолёте, представляете?! Не могли похожее озера где-нибудь в Подмосковье найти!..
- Я был на Байкале. Там очень красиво, Оксана, не пожалеете. И таких мест в Подмосковье просто не найдёте.
- Охотно верю. Но по сценарию я должна зайти в воду и изображать какую-то фантастическую птицу, которая безуспешно пытается взлететь. Фотографы будут один на берегу, а другой, видимо, в лодке. А мне часа два стоять в ледяной воде и руками махать…
- Трудная работёнка…
- Трудная. Но она мне нравится. Хотя действительно – собачья работа! Я уже десять лет в ней. Пора уходить. Здесь как в балете, свой срок продержалась и – на выход. Плисецких и Улановых среди нас очень мало. Мой стаж уже на заслуженного мастера спорта тянет.
- А в обывательском мнении в работе фотомодели ничего сложного. Сфотографировали вас пару раз, заплатили наверняка неплохо и – гуляй Вася!
- Ха, пару раз! А пару раз по сотне снимков не хотите? Все в разных позах и с разным выражением лица. И через час тебе заявляют, что теперь надо повторить то же самое, но в другой шляпке и нижнем белье другого цвета…
- Лёгких работ не бывает.
- Вы правы.

Немного поболтали о разном, как это иногда случается в купе поезда. Встречаются два абсолютно незнакомых человека, которые по каким-то подсознательным причинам через несколько часов начинают рассказывать друг другу такие вещи, которые не каждому знакомому доверят.

Вспомнил, как ещё школьником пятого или шестого класса, это значит лет двадцать пять назад поехали с матерью в Таллин к родным. В купе кроме нас была только одна попутчица. Они с матерью разговорились. И проезжая какое-то место, вдруг эта женщина сказала:

- Видите тот лесок? Там расположен совхоз, где выращивают овощи только для семей членов ЦК. Без всяких химических удобрений.

Это меня поразило, так как я никогда раньше такого не предполагал, и спросил:

- Эти овощи совсем другие?
- Внешне такие же. А внутри другие. Получше.

Задал ещё несколько наивных вопросов, пока мать мудро не перевела разговор на другую тему. А у меня в голове застряло, что наверняка та женщина выдала какую-то тайну, о которой нельзя было знать посторонним.

Скорость и высота полёта современных авиалайнеров, видимо, оказывают на процесс общения незнакомых между собой пассажиров катализирующее действие.

- Посмотрите – вам видно? – какие красивые облака под нами. Не хочется выглядеть дурой, но у меня никогда не укладывалось в голове, как такая груда металла, такая тяжесть может подняться в воздух и лететь? Жаль, что вы не лётчик, объяснили бы.
- Могу сказать, но весьма приблизительно. Эта подъёмная тяга обусловлена формой крыла и разностью давления воздуха между верхней частью крыла и нижней. Сверху давление ниже, вот крылья и поднимают самолёт вверх…
 - Да, наверное так и есть, как вы сказали. И всё равно – удивительно…

Оксана надела туфли:

- Разрешите, я выйду.

Я подобрал под себя ноги, освобождая ей проход.

Ну, вот – теперь будет, что рассказать дочке. Она всё мечтает познакомиться с «живой моделью» и узнать у неё, как самой похудеть. Я ей постоянно твердил, что способ один и самый верный – перестать лопать килограммами конфеты и всякие «вкусняшки». Не удержался и задал в разговоре этот вопрос Оксане. Она согласилась со мной и посоветовала никакие диеты дочке не рекомендовать, пусть ей хотя бы лет семнадцать исполнится. А то вреда может оказаться больше, чем пользы. Я поинтересовался уже из личного любопытства и понимая всю нетактичность своего вопроса, какого меню придерживается сама Оксана.

- Секретов нет, - ответила она. - Со временем привыкаешь есть меньше и обходиться без некоторых продуктов. Но всё зависит от того, когда намечена сессия или дефиле. Вот перед этим меню строже, так как приходится всегда сбрасывать килограмма четыре, чтобы войти в свою норму.
- Вас, извините, полной и так не назовёшь.
- Знаю. Но визажист считает, что когда на лице заметны впавшие щёки, которые к тому же подчёркивает специальный макияж, оно делается более фотогеничным и даже сексапильным. Мужчины не всегда понимают, чем вызвано такое чувство, а всё, как видите, просто до примитивности.
- Пьёте одну воду?
- Нет, что вы? Но если вам, как врачу, это интересно, то ради бога. – Она посмотрела на мой живот. – Вам самому раз в неделю уж точно бы не помешало придерживаться такой же диеты. На завтрак – два яйца и один сухарик. В обед – творог и зелёный чай. Полдник – тоже самое. На ужин салат из фруктов, ложка мёда и чай.
- Однако… А мясо? Как же без белков?
- Поэтому и сказала, пусть сначала ваша дочка подрастёт и сформируется. А мясо, кстати, индейку или курочку я сегодня сама съем с большим удовольствием. И, наверное, ещё завтра смогу. Мне главное – через неделю быть в форме, когда полетим на этот чёртов Байкал. Но у меня система похудения уже отработана, да мне и не четырнадцать лет. Опыт в этом деле большой.
- Суровая диетка.
- Всё дело в мотивировке. Если её нет, то лучше и не мучить себя. А для меня это часть моей работы. Я этим себе на жизнь зарабатываю. На текущую и – главное – как вы понимаете, на будущую… У меня ведь образования никакого нет. Так, самообразование в рамках современной беллетристики. Ну, и в пределах сотни фраз на нескольких языках, чтобы объясниться при необходимости за границей.
- Интересно, а как такое питание отражается на характере? Не знаю, занимались ли этим вопросом психологи?

Оксана снова внимательно взглянула на меня:

- Какая-то связь, возможно, и есть, но не думаю, что она – как бы правильнее выразиться? – непреодолимая… Насколько могу судить по себе, то по молодости, когда пробивалась на подиум, говорят, я была ещё та стерва. Удивляются, что меня никто не покалечил в то время. Но сейчас, по моему мнению, при той же диете стала более доброжелательной… Хотя вот сам факт того, что я буквально сбежала от своей группы – билеты у нас у всех на завтра – чтобы побыть одной, наверное тоже о чём-то свидетельствует. И не о самом хорошем. А они – самые близкие мне люди, мы уже несколько лет работаем вместе. У меня сотни знакомых, но люблю и безоговорочно доверяю только своим. Иначе и работать нельзя.
- Вы вроде концертного коллектива?
- Типа того. Я за солистку, а остальные – фотограф, визажист, администратор, охранник. Если надолго едем, то плюс стилист, массажист, парикмахер – это целая команда…

Я сидел с закрытыми глазами, вспоминая беседу с соседкой, и не заметил, как она подошла. Так и не понял, как это произошло. То ли Оксана, подумав, что я задремал, решила перешагнуть через мои ноги, которые я снова вытянул. То ли, очнувшись, я не достаточно быстро их убрал. То ли (я не хотел об этом даже думать) после приёма релиума её координация оказалась слегка нарушенной.

Короче - Оксана зацепилась каблуком за мою штанину и упала. С моей точки зрения, весьма удачно, если можно так говорить о падении. Она успела ухватиться за моё плечо, её развернуло и она, тихо вскрикнув, повалилась прямо в своё кресло. Но при этом подвернула стопу.

- Сильно ушиблись?

Оксана ничего не ответила, скинула туфли и обхватила обеими руками левую стопу:

- Больно. Наверное вывихнула.
- Спокойно. Нога – мелочи, главное – голова цела.
- Мне лучше шею свернуть, чем ногу вывихнуть, - совершенно серьёзно парировала мой наигранный оптимизм Оксана.
- Сейчас решим, что делать. Уберите руки и не бойтесь. Я тихонько…
- Вы знаете, что надо делать?
- До определённой степени – знаю. А дальше заходить не буду, не бойтесь.

Присел перед ней на корточки, осторожно взял повреждённую стопу и слегка поводил её из стороны в сторону:

- Если будет больно, сразу скажите.
- Так не больно.
- Теперь опустите ногу на пол и тихонько обопритесь на пятку… Как?
- Тоже вроде не больно.
- Уже хорошо. Вывиха голеностопа нет… Теперь также слегка попробуйте опереться на пальцы.

Оксана, только дотронувшись до пола, сразу ойкнула и подняла ступню. Посмотрела на меня:

- Больно. Там перелом, да?
- Не знаю. И последнее. Уж, потерпите немного, если больно будет. Опустите всю стопу ровно на пол.

Та же реакция.

- А теперь сами попробуйте так поставить ногу на пол, как вам наименее больно, как терпимее.
- Боль я перетерплю. Но если нога распухнет, тогда… Мне на этом Байкале в купальниках и парео позировать. Куда мне опухшую ногу девать? В воду засунуть?
- Через неделю холод уже не нужен. Это только в первые часы. А потом – тепло необходимо… Господи, зачем вы такие туфли надели?
- Это не туфли. Это сланцы на высоком каблуке. На посадку торопилась, дурочка.
- Теперь это не важно. Не будем пилить опилки. Оксана, давайте к делу переходить. Попробуйте так: обопритесь на подлокотники и попробуйте подняться. Надо определить, сможете ли вы стоять. Только потихоньку…

Оксана могла стоять, опираясь, уж не знаю насколько устойчиво, только на наружную сторону стопы. Поза не для подиума, но стояла – уже хорошо. Перелома, скорее всего, нет. Но сообразить, какие там связки у неё повреждены и что лучше делать – не моя специальность.

- Теперь садитесь и ждите меня.

Пошёл к стюардессе. Надо отдать ей должное, обе мои просьбы она выполнила: дала полотенце, которое смочила холодной водой, и обещала передать командиру корабля, чтобы он сообщил в аэропорт прибытия нашу просьбу – встретить пассажирку с креслом-каталкой.

Когда я обмотал мокрым полотенцем ногу Оксаны и как мог убедил её, что перелома «скорее всего нет», появился командир аэробуса.

- Здравствуйте. Как себя чувствуете?
- Спасибо, вроде ничего.
- До выхода дойти сможете?

Я вмешался в разговор:

- До выхода мы дойдём, но как спускаться по трапу?
- У нас будет телескопический трап – прямой выход из салона в терминал. Там вас встретят и отвезут в медпункт. Сейчас мы ещё можем вам чем-нибудь помочь?

Оксана, очаровательно улыбнувшись, произнесла:

- Летите побыстрее, хорошо?

Офицер ответил на её улыбку:

- Обещаю. Возникнут какие-то просьбы, обращайтесь к бортпроводнице. – Повернулся ко мне: - Ну, а пока вы уж сами о жене позаботьтесь.
- Конечно. Спасибо.

Улыбчивый командир ушёл, а стюардессу я задержал:

- Одну секунду, девушка. Вы возили недавно тележку с косметикой, сувенирами и вроде спиртными напитками. Там водка есть?
- С алкоголем сейчас сложности. Нашей водки нет. Есть небольшие бутылочки итальянской граппы.
- Можно я у вас одну куплю? Она нам очень пригодится.
- Хорошо, сейчас принесу.
- Виктор, я пить не буду, сразу предупреждаю. Или это вы хотите отметить наше небесное благословление командиром?
- Она для вашей очаровательной ножки, Оксана.
- Зачем?
- Повязка будет постепенно теплеть, а должна быть всегда холодной. В граппе градусов пятьдесят. Буду понемногу лить спиртовой раствор на полотенце, он – испаряться, а при испарении температура понижается. Во всяком случае законы физики свидетельствуют об этом. Если я, конечно, их правильно запомнил.
- Очень на это надеюсь. А не проще в туалете полотенце намочить?
- Посмотрите, какая там очередь… И потом не хочу тревожить ногу – разворачивать нашу самодельную повязку, потом опять заворачивать… Сейчас для ноги лучшее лекарство – покой.

До посадки оставалось ещё полтора часа лёта.

- Виктор, у меня к вам большая просьба. Я намеренно никого не предупреждала о своём прилёте. Вы сможете помочь мне получить багаж и добраться до такси? Дальше я сама разберусь.
- Оксана, Вас отвезут в медпункт. Рентгена у них, скорее всего нет, так что вас с комфортом должны доставить в ближайший травмпункт. А там в зависимости от диагноза или наложат гипс, или сделают нормальную перевязку – не с этим же полотенцем вам ходить? Если нормальное состояние ноги для вас так важно, лучше с врачами не спорить.
- Я хочу домой. И ни в какую больницу не поеду.
- Давайте сейчас не будем дискутировать на эту тему… У меня к вам такой вопрос: кто сейчас у вас дома?
- Никого. Я живу одна.
- Кто-нибудь сможет срочно приехать в аэропорт, чтобы встретить вас и побыть с вами хотя бы сегодня?
- Когда прилетим, я сделаю пару звонков, но сильно сомневаюсь, что кто-то сразу ко мне помчится. И мне не всем хотелось бы сообщать о своей травме. У меня же контракты заранее расписаны на месяцы вперёд… Не хотелось бы афишировать свою травму.
- Так, основное выяснили. А сейчас спокойно летим дальше…

На переходе из аэробуса в телескопический трап рядом с креслом-каталкой стоял здоровый молодой бугай в коротком белом халате. Увидев нас, он поднял руку и решительно остановил поток выходящих пассажиров. Ловко подкатил к Оксане коляску. Ей оставалось только опуститься на сиденье, отпустив мою шею.

Поехали в зал получения багажа. Моя сумка была при мне, но Оксана сдала в багаж «большой чемодан серого цвета».

- Молодой человек, - обратилась она к санитару. – Вы меня, пожалуйста, довезите до того места в багажном зале, где будут выкладывать вещи нашего рейса. И всё. Дальше мы сами.
- А как вы дойдёте до выхода?
- Ну, как-нибудь, доползём, не беспокойтесь. Спасибо вам.
- Да мне всё равно делать нечего. Постою с вами, получите свой багаж, я вас вывезу на площадку перед входом, ну а там уж дальше вы с мужем сами.
Мы с Оксаной переглянулись, и я даже подмигнул ей.

- Спасибо. Так нам будет, конечно, легче.

Я заранее достал сотню из портмоне, сунул в карман брюк, чтобы отблагодарить столь услужливого коллегу. Он, конечно, прав.

Мы с Оксаной одновременно достали свои смартфоны. Она звонила своим друзьям в поисках помощника, а я сделал только два звонка. Сначала позвонил дочке и сказал, что прилетел и чтобы она готовила ужин. Потом Веньке, своему старому, ещё со школы, другу, который обещал меня встретить на машине. Ему в предстоящих событиях я отводил решающую роль. Сказал ему, что «нас двое», так как со мной «прекрасная незнакомка», которую надо «проконсультировать, а потом отвезти домой». И представил, что он мог подумать, услышав мои слова, так как в ответ тот гомерически захохотал. Я порадовался, что Оксана не слышала нашего разговора.

- Вениамин! Это не то, что ты подумал. Действительно нужна будет твоя помощь. Мы будем на том месте, где я всегда стою. Попробуй встать в первый ряд, чтобы можно было сразу сесть в твою машину.

Санитар действительно оказался кстати. В одной руке у меня был не очень тяжёлый, но весьма объёмный чемодан Оксаны, в другой – собственная сумка. И как бы я сейчас помогал идти Оксане?

Оксану санитар «выгрузил» у того места, где я его попросил, спокойно взял протянутую сотку и развернулся восвояси. Я перезвонил Вениамину:

- Ты где?
- Через пару минут буду напротив тебя, но в первый ряд не пробился. Так что как увидишь мою машину, сразу идёшь ко мне через дорогу, здесь стоять нельзя. И прекрасную незнакомку не забудь. Может, на самом деле пригодится. Ха-ха-ха!

Он со школьных лет был такой смешливый. Может потому и стал отличным травматологом.

- Оксана, смотрите на той стороне дороге чёрный «Форд».
- Они все здесь чёрные. А к тротуару он подъехать не может?
- Нет. Видите, машины в три ряда. Сейчас между ними мы и будем пробираться.

Я поставил свою сумку на её чемодан, который был на колёсиках.

- Как скажу, обхватите меня за шею левой рукой и облокотитесь на мою руку. Шагаете правой ногой, а левой только чуть-чуть опираетесь о землю, понятно?
- Пока понятно…
- Вон он, рукой машет. Пошли!

Оксана почти повисла на мне, но чемодан и сумка с другой стороны уравновешивали двусторонние тяжести.

Венька уже открыл багажник, сразу перехватив у меня вещи:

- Её на заднее сиденье. Повреждённую ногу не опускать, а ровно вытянуть на сиденье. Поехали!

Выехали с забитой машинами площадки перед терминалом. Я только приготовился рассказать, что произошло, но Венька успел перехватить инициативу:

- Тебя как зовут, голубка?
- Оксана.
- Так! Держись покрепче рукой за спинку его сидения, а сама прижмись в угол машины. Ногу не беспокой, пусть так и лежит. Меня зовут Вениамин, хотя некоторые позволяют панибратски называть меня Веней. Всё ясно?
- Всё поняла, Вениамин.
- Вот и умничка! Всегда любил понятливых девочек. И не бойся, ничего страшного с тобой не случилось. Обычное дело. Через неделю будешь танцевать. Не пойму только, зачем ты при таком росте ещё каблуки нацепила?
- Чтобы мужики не приставали.
- Глупенькая! Двое к тебе уже пристали и ты сама к ним в машину села.

Я понял, что пора вмешиваться в разговор:

- Уважаемый Вениамин, во-первых, хватит её пугать своей дурашливостью, а во-вторых, я могу рассказать всё-таки, что с ней произошло?

- Если вы, сэр, собираетесь мне сообщить, что прекраснобёдрая Оксана случайно подвернула левую стопу и растянула длинную подошвенную связку, то это я уже знаю. Я же видел, как она босая шлёпала по асфальту, повиснув на твоей хилой шее. Тебя, голубка, надо наградить медалью «За отвагу». Не паникуешь, как некоторые присутствующие в моей шикарной машине.
- Хватит паясничать, Вень, здесь обстоятельства несколько иные.  Скажем так: не совсем типичный случай.
- Вот она – речь не доктора, но администратора. Я весь внимание.
- Ну, первую половину того, что я собирался сказать, ты уже угадал.
- Я не гадалка, Витёк, я – травматолог. Давай ближе к теме.
- В общем надо обязательно сделать рентген. Оксана… ну, она супермодель, ей важна не только сиюминутная помощь, но точный диагноз с прогнозом на ближайшие дни и назначением максимально эффективной терапии.
- Оксанка, ты действительно супермодель? Это которые в платьях безумного покроя ходят по подиуму?
- Не супер, но типа того. И вы правы, Вениамин, зачастую покрой наших нарядов действительно безумен.
- Господи, как же мне повезло! Я за смену вижу десяток искорёженных женских ног. И ни разу не попадалась нога супермодели. Твою ногу, Оксаночка, я должен рассмотреть и прощупать с предельной внимательностью. Ты знаешь, сколько у тебя в стопе косточек?
- Не считала.
- Ровно двадцать шесть, голубка. И в каждой, не дай бог, может возникнуть трещинка. Поэтому я их все осторожно пропальпирую. Так что уважаемый Виктор правильно настаивает на рентгенографии. Тем более, что у женщин всё не как у нормальных людей. Мой двадцатилетний стаж позволяет настаивать на таком утверждении.
- Не смею спорить.

Я снова не выдержал его словоблудия:

- Мне можно слово сказать? Я считаю, что сейчас надо поехать в твой травмпункт, где мы без задержки смогли бы сделать ей рентгенограмму стопы.

Венька помолчал, подумал, потом возразил:

- Твоя зубодробильня до какого часа сегодня работает?
- До девятнадцати.
- Ты как-то похвалялся, что приобрёл ортопантомограф. Он в рабочем состоянии?
- Разумеется. Но мы им челюсти смотрим.
- У него угол обзора должен быть широкий. Вся стопа в него попадёт. Я это к чему. Ко мне на юго-восток пилить ещё часа полтора. Оксанка, ты где живёшь?
- Земляной вал. Недалеко от Курского вокзала.
- Вот она судьба, понял? А твоя клиника – на Басманной. Всё рядом.
- А как сделаем томографию?
- Как-как! Посадим её в кресло, ногу задерёт повыше. И шарахнем её полукругом.
- Джентльмены! Вы сейчас о ком говорите? Надеюсь не обо мне.
- О тебе, Оксаночка, и о твоей прелестной ножке.
- Тогда, будьте так добры, довезите меня сразу до дома. Без всякого томографа.
- Виктор, переведи ей то, что я сказал, на интеллигентный русский язык. Я от него на своей работе уже отвык.
- Оксана, простите нас. Такие вещи, конечно, при пациенте не обсуждают. Сейчас заедем ко мне в клинику. Там есть, кстати, и кресло-кокаталка, ходить вам не придётся. Сделаем томографию вашей стопы. Вениамин посмотрит результат и скажет, чем и как лечить повреждение той самой связки…
- Лигаментум плантаре лонгум. Совсем забыл ты анатомию, погрязнув в своих приказах!
- … И даст вам рекомендации, что делать, чтобы вы поскорее пришли к норму.
- Вениамин, опухоль на ноге будет заметна? – спросила Оксана
- При таком повреждении её не должно быть. Но Витёк иногда бывает прав. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Скажу тебе точно всё только после томографии… - Обратился ко мне: - У тебя там диклофенак есть?
- Вряд ли. Мы его не применяем.
- Вы только зубы дёргать мастера. Значит, надо заранее запастись всем необходимым. У ближайшей аптеки сейчас и притормозим…

Увидев, расположенную на правой стороне улицы аптеку, Веня остановился, прижал машину к обочине и побежал через газон к спасительному учреждению.

- Виктор, он не слишком легкомыслен, чтобы ему можно было доверять?
- Оксана, не обращайте на это внимания. Венька такой шебутной со школы, я его давно знаю. Важно ведь не что говорит человек, а что он делает. Согласны? Веня очень опытный и – главное – практикующий травматолог. У него высшая категория по этой специальности. Ему, поверьте уж мне на слово, можно и нужно просто слепо довериться. Именно потому, что что для вас, как вы сказали, нога важнее шеи. С его точки зрения какое-то растяжение в стопе – мелочь, но он понял, что для вас это очень важно… И вообще, как человек он… Вы обратили внимание, что он остановился там, где остановка запрещена, и побежал в аптеку покупать те лекарства, которые вам могут понадобиться?
- Я ему деньги верну.
- Причём здесь деньги!? У него дома жена и двое детей. Субботний вечер. А он встречает меня, сейчас поднимет на уши всю аптеку, чтобы ему продали всё, что вам нужно, потом оценит данные томографии, сделает инъекцию, перевяжет ногу и даст вам терапевтические рекомендации. Потом ещё поможет мне донести вас до квартиры. И чёрт знает когда вернётся домой к своей семье!
- Да, конечно. Я не права.

Венька вернулся с пакетом, который бросил мне на колени и быстро отъехал от бордюра.

- Менты не засекли?
- Не видел. Но впереди наверняка висят видеокамеры.
- Ладно, хрен с ними. Я взял ещё эластичный бинт. Оксанка, я сам тебе перевяжу стопу, а ты, голубка, запомни, как я это буду делать. Потом сама будешь перевязывать, предварительно смазав стопу троксевазином. Мазь я тоже взял… Витёк, ей диклофенак бы сделать... Ну, его у тебя я ей и вмажу… Есть бог на белом свете: увижу не только ногу, но и ягодицу супермодели! Вот как мне подфартило!.. Да, я ещё купил кетанов в ампулах. Пришлось поорать и подмазать козлов, так как без рецепта не хотели отпускать. Его ты сделаешь ей на ночь. И не в ягодицу. А в руку, там мышцы ближе, лучше всосётся. А то знаю я тебя, старого развратника, полезешь, куда не следует… Завтра воскресенье, так? Через сутки… Оксанушка, слышишь меня?
- Слышу.
- Через сутки я должен твою прелестную ножку ещё раз посмотреть. И вот только завтра я тебе уже точно скажу, в какой день ты сможешь танцевать. Это понятно? 
- Понятно. Без больницы я обойдусь?
- Ишь ты чего захотела? В больницу! Был бы у тебя открытый перелом, тогда – в стационар. А так и дома перебьёшься. Где сейчас муж?
- Муж объелся груш.
- Вот тебе и раз! У такой-то женщины!? Да-а-а… А с кем живёшь?
- С открытой форточкой.
- Это плохо, Оксана. За тобой уход нужен. Это я уже на полном серьёзе говорю. Ну, в смысле, не помрёшь, конечно, если и сама хромать по своим комнатам будешь, но тогда в ближайшие две недели я тебе никаких танцев не обещаю. Тебе минимум сутки на эту ногу лучше даже не опираться. Уже пробежалась разок босиком по асфальту и хватит. А дальше: постельный режим, горшок – под кровать, еду чтобы приносили прямо в койку. Это понятно?
- Не очень. Мне что, в вашей машине оставаться ночевать?
- Этот вопрос мы сейчас с главным врачом решим. Витёк, звони своим, пока они там у тебя по домам не рассосались. Кресло-коляску прямо к бордюру пусть подвезут. Томографию есть кому сделать?
- Все должны быть на месте. Сейчас созвонюсь.
- Вениамин, я сколько должна вам за лекарства?
- Мы тебя с Виктором сейчас разорим! Тебе никаких гонораров за демонстрацию мод не хватит. Считай и записывай! Транспортировка больной с места происшествия на собственном автотранспорте. Раз. Обследование на новейшем импортном ортопантомографе. Два. Проведение процедур своими препаратами. Это я про инъекции в некоторые места твоего обольстительного тела. Три. Консультация и назначение лечения. Четыре. Это… Сколько это может стоить, а, Витёк? Я на деньги такие вещи никогда не переводил.
- Дорого будет стоить.
- Золотые слова! Слышала? Очень дорого будет стоить. Но всё это я могу заменить тебе на один поцелуй прекрасной ножки хотя бы на уровне голеностопного сустава. Кстати, после моего поцелуя, заживление проходит быстрее, это я неоднократно проверял на практике.
- Вы будете целовать грязную ногу? Не гигиенично.
- Оксанка, а помнишь такую песню: «Я готов целовать песок, по которому ты ходила»?
- Вы оказывается романтик.
- Да, есть у меня такой недостаток. Из-за него и страдаю. Так что на всякий случай мы протрём место поцелуя спиртом. Совмещу приятное с полезным. Согласны?
- Согласна.
- Замётано! Витёк – ты свидетель, если начнёт отказываться. А то знаю я этих женщин. Сначала наобещают с три короба, а потом обманут бедного мужчину…


2.

Мы сделали всё, что наметили. Венька, разумеется, оказался прав – ни перелома, ни вывиха у нашей супермодели не было. А растяжение подошвенной связки он предположил ещё в аэропорту.

- Через неделю, Оксанушка, затанцуешь. А фоткаться, если при этом не прыгать, можешь хоть с завтрашнего дня. Но денёк ножку пожалей.

Кстати, ногу Оксаны он, стервец, действительно поцеловал – в щиколотку и весьма целомудренно, добавив: «Так быстрее заживёт». После чего сразу приказал ей «задрать платье» и так развернуться в кресле, чтобы он смог сделать укол в «самое мягкое место».

Потом повернулся ко мне:

- Дальше что будем делать? Если у неё через два или три дня какая-то там фотосессия намечена, то минимум сутки ей бы в полном покое отлежать.

Оксана привела свою одежду в порядок и, продолжая сидеть в кресле, обратилась к нам:

- Ребята, дорогие мои! Спасибо вам за всё, а теперь отвезите меня, пожалуйста, домой. Дома и стены помогают.

Но Веньке пришла в голову очередная шальная мысль, которую он сразу и озвучил:

- Послушай, старик, завтра воскресенье и Зойка у тебя не учится, так?
- Так.
- Она ещё мечтает стать суперзвездой мирового кинематографа?
- Разумеется.
- Вот и вези Оксану к себе. Они – уверен на сто процентов – быстро найдут общий язык. Зойка будет просто рада за ней поухаживать. Завтра я Оксанку у тебя посмотрю и если всё будет нормалёк, тогда перевезём её домой. – Повернулся к Оксане, которая удивлённо слушала нас: - Голубка, послушай умного человека. Это я про себя говорю. Побудь до завтрашнего вечера у Виктора. Он, хоть и главный врач, но мужик вроде неплохой. А дочка у него золотая! Вот она-то тебе больше всего сейчас и нужна. Во всяких там интимных делах поможет, понятно? Свободная комната у этого буржуя есть. Поступай, как я советую.

Оксана минуту раздумывала, смотря на Веню:

- Неудобно вот так…
- Неудобно на потолке спать, одеяло соскальзывает.
- Ты уверен в том, что сказал?
- Да.
- Хорошо. Я тебе верю. Виктор, если вы, конечно, не против, то...
- Разумеется, нет. Дочка у меня хоть и малолетка, но вы с ней в одной весовой категории. Так что её помощь наверняка будет весьма действенной.
- Тогда поехали к Виктору, - подвёл итог нашему «совещанию» Вениамин.

Первым с чемоданом и моей сумкой в квартиру вошёл Веня.

Зойка, как только открыла дверь, сразу закричала:

- Ура! Дядя Веня пришёл! – И бросилась ему на шею.
- Зайчонок, слезь немедленно с меня, чертовка такая! На меня сегодня столько девушек вешались, шея отваливается.

Потом увидела меня с Оксаной, которая – с её ростом так было удобнее – шла, обнимая меня за шею. Приблизилась ко мне, привычно подставила под поцелуй макушку:

- Здравствуй, папуля.

Вопросительно посмотрела на Оксану, которой наверняка бросилась в глаза та разница, с которой Зоя встретила Вениамина и родного отца. Ну, что есть, то есть…

- Привет, доча. Знакомиться будете позже. Веня, давай её сразу в гостиную отведём. Мелкая, идёшь вперёд и включаешь свет.

Усадили Оксану на диван, чемодан поставили рядом. Подвёл к ней дочку.

- Это моя Зоя. А эту тётю зовут тётя Оксана.
- Если можно, давай без «тёти». Зайка, милая, ты поможешь мне?
- Конечно помогу.
- Тогда зови меня просто Оксаной, договорились?
- Хорошо. А вы кто?

Оксана обратилась к нам с Вениамином:

- Дорогие спасатели, можно мы теперь с Зайкой останемся одни? Мне надо переодеться.
- Я бы, конечно, помог не хуже Зайчонка, но мне пора домой. – Не удержался от очередной «любезности» Венька.
- Вениамин, вас я жду завтра?
- Конечно. Я никогда не опаздываю к тем женщинам, чьи ноги уже целовал…
- Спасибо. Я у вас в большом долгу.
- Разумеется. Даю установку на выздоровление. Пока!
- Оставляем вас одних. Я пойду посмотрю, что у нас там на ужин, - резюмировал я этап прощания.
- Папуль, всё на плите. Я думала с нами будет дядя Веня ужинать, там много всего… - сообщила дочка.
- Разберусь… Оксана, вам что на ужин?
- Мне то же самое, только в меньшем объёме. В такой день себя можно и побаловать.

Уже выходя, сказал дочке:

- Из моей спальни принеси Оксане шерстяные носки… - Повернулся к гостье: - В них вам будет удобнее, чем в тапках, если надо будет дойти до ванной. А Зоя вас поддержит.

Оксана категорически отказалась от того, чтобы мы принесли ей ужин в гостиную, сказав, что дойдёт до кухни.

Поэтому я вытащил на стол всё, что приготовила моя умелая дочурка. Пусть сами выбирают, что им понравится. Вспомнив меню, о котором мне рассказывала ещё в самолёте Оксана, достал, какие нашёл в холодильнике, овощи и фрукты. Сама выберет, что захочет. Не забыл для себя бутылку коньяка, а для Оксаны – интересно, пьют модели или нет? – бутылку испанского вина.

Я привык есть в тишине, слушая при этом «Эхо Москвы». А Оксана с Зоей, видимо, уже приступили к обсуждению особенностей жизни фотомоделей. И продолжили многословный разговор за едой, заглушая диктора. Каждое третье слово было кастинг, примерка, репетиция, визажист, подиум, дефиле, кутюрье, какая-то Изабелла Росселлини… Обе трещали как сороки…

Оксана, слава богу, что у неё на это ума хватило, доказывала, насколько тяжела и неблагодарна эта работа.

- Зайка, покрутиться перед фотообъективом – это полдела. Перед этим до трёх часов может длиться художественный макияж. Но самое главное – чтобы хоть одна из сотни твоих фотографий попала в нужный журнал. Меня первые два года знаешь, как снимали?
- Как?

Оксана провела рукой по поясу.

- Бюст? – с горящими от любопытства глазами спросила дочка.
- Наоборот. От пояса и ниже. Ты колготки носишь?
- Конечно.
- Там на каждой упаковочке фотография – ноги, ну и то, что повыше.
- Ой! Может у меня ваши ноги на такой коробке есть?
- Вряд ли. Я с этого начинала лет десять назад. Эти упаковки давно на мусорных свалках сгнили или сгорели.
- Вы про пилатес ещё говорили. Это когда кожу на лице полируют?
- Нет. Это такой специальный комплекс упражнений. Найдёшь в инете, а какие упражнения тебе лучше делать, я потом расскажу.
- Мне бы такую фигуру, как у вас.
- Это уже, Зайка, тяжелей. Здесь работать нужно. Но у тебя для этого все предпосылки есть. Папа у тебя высокий. Вытянешься ещё сама. Только не налегай особенно на еду.
- Папа заставляет всё доедать, чтобы на тарелке ничего не оставалось.
- Ну, в голодные годы так обычно и делали, - сказала Оксана и в её голосе прозвучала ирония.
- У меня ещё постоянно прыщики на лбу выскакивают. Вот видите?
- Ты наверняка много ешь сладкого и о чём-то сильно переживаешь. Надо пить больше воды. Я тебе дам специальный крем и они через день у тебя исчезнут.
- Правда?
- Правда.
- А если потом опять появятся?
- Для этого надо… Ну, я тебе потом расскажу…
- А как мне такие глаза сделать, как у вас?

Тут я не выдержал:

- Зоя, может помолчишь хоть минуту, в конце-то концов!?

Оксана наклонилась к ней и сказала:

- Зайка, папа прав. Мы с тобой обо всём успеем поговорить, я тебе обещаю. А сейчас давай спокойно поедим.

Но дочь, разумеется, больше пяти минут не выдержала.

- Папуль, а почему ты меня Зайкой не называешь?
- Вот исправишь двойку по физкультуре, тогда и заслужишь «Зайку».
- Противно тупо бегать по кругу. Как лошади в цирке.

Оксана постаралась сгладила нашу пикировку:

- Заинька, физкультура – самый главный для тебя предмет. Если не бег, то скакалка – это святое. Я тебе позже расскажу почему и какая должна быть у тебя нагрузка.

Воспользовавшись тем, что я встал убрать свою тарелку, Зоя быстро спросила:

- А вы мне свои фотки подарите?
- Они есть в Инстаграме. Я тебе ссылку на твой ноутбук скину.
- Мне бы ваш портрет в рамке.

Я уже повысил голос:

- Хватит клянчить, Зоя! Веди себя прилично.

Оксана подняла голову и с укором посмотрела на меня. А потом чуть ли не с вызовом, но спокойно и тихо ответила ей:

- Я у тебя в долгу. Так что выберешь, какая фотография тебе больше понравится, я с неё портрет для тебя и сделаю.

Разумеется, я всё съел и выпил ещё до того, как они только заканчивали свои салатики.

- Зоя, я пойду к себе. Когда закончите ужинать, позовёшь меня, поможем Оксане… А вы не торопитесь. Оксана, если дочка вас не очень утомила, то поговорите с ней. А то у неё никакого общения кроме школьного нет. Приятного аппетита вам. Молодец, мелкая, было очень вкусно.

И ушёл к себе в кабинет.

Когда через час вернулся на кухню, там уже было всё убрано. Оксана, видимо, не захотела прибегать к моей помощи и добралась до своего дивана, опираясь на Зойку. Ну, и ладно…

В начале одиннадцатого вечера, проходя по коридору, увидел через рифлёные стёкла дверей в гостиную, что свет в ней ещё горит и слышны голоса новых подружек. Постучал и вошёл.

Оксана сидела на диване уже укрывшись одеялом, а поверх него, прижавшись к Оксане, сидела Зойка.

- Проша прощения, дамы, но Зое пора спать.
- Ну, я ещё чуть-чуть посижу, папуль? - взмолилась дочка.
- Мы договаривались, что в десять ты будешь ложиться спать.
- Виктор, обещаю вам, что ровно через пять минут она пойдёт в свою комнату спать. Я просто хочу ей дорассказать одну историю. Вы не будете возражать?
- Рассказывайте. Я просто не хотел, чтобы она выбивалась из своего режима. Она ведь потом в постели будет ещё целый час пялиться в свой смартфон.
- Так может лучше этот час ей с живым человеком поговорить, чем с гаджетом?
- Ну… наверное. Да, больше такой возможности у неё не предвидится.
- А вдруг я опять ногу вывихну? – С улыбкой спросила у меня Оксана.

И обе уставились на меня, ожидая ответа.

- Ладно. Оставляю дочку под вашу ответственность. А когда вам сделать обезболивающее?
- Зайка пойдёт спать и скажет вам. Вы уж, пожалуйста, тогда зайдите ко мне.
- Договорились.

Около одиннадцати ко мне заглянула Зоя:

- Я спать пошла.
- Спокойной ночи тебе.
- И тебе спокойной ночи… Папуль, Оксана… Она такая классная!

Я взял лекарство, шприц и спустился вниз. Постучал, вошёл.

Оксана полулежала на диване.

- Виктор, присядьте, пожалуйста, вот здесь. Думаю, что мы обойдёмся без укола.
- Почему? Он же в руку. Чего испугались?
- Вы думаете, я могу испугаться обнажёнки? В стольких ню снялась, что… Просто у меня нога не болит, если я на неё не наступаю. А ночью вставать я не собираюсь. Думаю, что засну и без укола, так как, честно говоря, за сегодняшний день и наволновалась с избытком, и устала. Я попросила вас зайти только с одной целью. Понимаю, что это абсолютно не моё дело. Более того, я должна вас только благодарить за помощь… В общем… У меня, к сожалению, нет своих детей. Но чувство материнского инстинкта не угасло. Я должна сказать, что вы… Ну, абсолютно неправильно ведёте себя с дочкой. Совсем не обязательно называть её «Зайкой» или «Зайчонком», это всё вторично. Но нельзя разговаривать с ней как с парнем или товарищем по работе! Она девочка, которая переживает переходный возраст… Я поняла, что у вас была какая-то семейная драма. И по вашему лицу, и по тому, как вы с ней разговариваете, это легко читается. Зоя любит вас. Вы у неё один. Но и она у вас одна, понимаете? А вы её можете потерять. В переносном смысле, конечно. А потом она уже будет относиться к вам ни как к отцу, а как к чужому дяде. Я сама прошла через такое… Удалось мне удачно убежать от реальной жизни в искусственную, вот я и убежала. Да, у меня не самый плохой вариант, но счастливой себя, как бы это кому со стороны не казалось, я не считаю… Вы извините меня за это морализаторство. И спасибо, что выслушали, не перебивая… Вот и всё.

Помолчали.

- Я вас услышал… И вы, наверное, правы… Я постараюсь… В общем, спасибо и вам... И – спокойной ночи.

Повернулся и пошёл к двери.

- Там выключатель около вас. Потушите свет, пожалуйста.
- Конечно…

Остановился.

- Оксана. Мне надо будет с утра на работу уйти. Но Зойка у меня не столько «Зайка», сколько «жаворонок». Она с утра приготовит завтрак и поможет вам во всём. Что-то надо будет, пусть мелкая… То есть Зоя сразу звонит мне. Я моментально подъеду. Если не увидимся, то – всего доброго вам. И поправляйтесь.

Утром я ушёл в свою клинику, где мне в тот день делать было совершенно нечего. Знал же, что снова начнёт вертеться в голове одна и та же мысль: почему она ушла от меня? Но уж пусть лучше вертится на работе, чем дома дочке настроение портить… Эта колготочная модель по большому счёту, конечно, права…

Впрочем, я полистал и последние приказы, и прошёл по небольшому корпусу своей клиники. В воскресенье у лечащих врачей пациентов всегда было больше обычного. Это мои административные дела решаются в будние дни. А к ним больные обращаются в основном в выходные…

В двенадцать часов позвонила Зоя:

- Папуля, ты обедать придёшь?
- Как там Оксана?
- Хорошо. Говорит, даже наступать на ногу не так больно, как вчера. За ней в шесть часов приедут её товарищи и заберут у нас. Жаль…
- Хорошо, что предупредила. Сейчас я позвоню дядя Вене, чтобы он успел до этого времени посмотреть её ногу. Ты там справляешься? Не устала с ней?
- Ты что? Мы с Оксаной обо всём обо всём говорим. Так интересно...
- Ну и молодцы. Тогда я к вечеру и подъеду. Пообщайся с ней пока, только особенно не надоедай. Она отдохнуть хотела…
- Хорошо. То есть плохо, что ты не приедешь. Тогда мы без тебя будем обедать.
- Да, меня не ждите. Здесь дел много навалилось. Ты на понедельник уроки сделала?
- Сегодня вечером сделаю.
- Ну, давай.
- Пока, папуля.

Я уж и не вспомню, когда в моей совсем не маленькой двухэтажной квартире, собиралось столько народу. За последний год точно не было.

Мы с Зоей – само собой. Ну, разумеется, Оксана и подъехавший Вениамин, который раз десять повторил, что терапевтическое действие оказало не лекарство, а его поцелуй, и что этот вид лечения надо было бы продолжить.

Присутствовали ещё двое парней лет под тридцать, которых Оксана представила мне как администратора и визажиста, заметив, когда они вдвоём повезли её чемодан на улицу, что это – «сладкая парочка талантливых геев».

По комнатам первого этажа, любопытно оглядывая мебель, ходила фотограф - женщина мужеподобного вида, но с очень выразительным почти римским профилем. Я, услышав про геев, уже более уверенно спросил:

- Оксана, всегда думал, что фотографы – мужчины. Она транссексуалка?
- Нет! Но снимает гениально.

И был ещё водитель-телохранитель – вполне обычных размеров мужчина с непроницаемым лицом. В его половой принадлежности сомнений у меня уже не возникало.

Подошедшая фотограф посмотрела на меня как на постороннего и невесть откуда взявшегося человека. Обратилась к Оксане:

- Рыбонька, здесь есть интересный уголок. Кресла-качалка из красного дерева очень любопытная. С боковыми стенками, а в них – выдвижные ящики. Я такие не встречала. Их можно было бы красиво обыграть. Надо попробовать сделать несколько кадров. На заднем плане там подходящая штора. Кадр слегка зарежем, остальное заштопаем. С одним «лопухом» справлюсь. Минутное дело. Как?
- Даже не знаю, Людесса. Я кроме этой комнаты и кухни больше ничего не видела. И потом хозяин здесь, - она обернулась ко мне, - Виктор... Господи, Виктор, я даже вашего отчества не знаю.
- Виктор Владимирович – к вашим услугам.
- Людмила, - представилась мужеподобная красотка.
- Ну, не сейчас же, Людесса? Дай мне хоть до своей квартире сначала добраться. Я в себя ещё не пришла… Я…
- Я про сейчас и не говорю, Рыбонька. Я просто для памяти отметить. Виктор Владимирович, если я сейчас пару снимков этого кресла сделаю для себя, можно?
- Ради бога.
- Там у вас ещё вращающаяся полка для книг стоит. Чистый антиквариат. Я его пододвину к креслу на время съёмки, а потом на место поставлю.
- Под ним колёсики не очень крепкие. Вы уж там поосторожнее.
- Не беспокойтесь. Мы его по воздуху перенесём. Юрочка, пошли со мной.

Фотограф с хранителем оксаниного тела отправилась в мой кабинет.

- Виктор, не беспокойтесь, они привыкли всё делать аккуратно. Ничего вам не поломают… Но сердцем уже чувствую, что мне придётся ещё раз к вам в гости напрашиваться. Мы всегда ищем оригинальную натуру для съёмки…
- Оксана, ты к нам придёшь фотографироваться? – радостно вскрикнула сидящая с ней на диване Зойка. – Наверху у нас знаешь какой старинный комод стоит! А когда придёшь?
- Зайчонок, я пока ничего не знаю. Ты уж меня извини, солнышко. Я сейчас мечтаю только об одном - добраться до своей ванны и ни о чём другом думать не могу.
- Но потом придёшь, да?
- Мы же решили с тобой перезваниваться... Да, Виктор, мы здесь уже без вашего разрешения договорились… Если периодически Зоя будет звонить мне, вы не против?
- Конечно, нет. Если вам интересно общаться с ней, то я этому только рад. Дочка благодаря вам хотя бы на эти полтора дня расцвела как цветок.

3.

Посмотрел на часы – восемь вечера. В это время Зоя должна была вернуться от Оксаны. Позвонил на мобильный дочери:

- Ты где там пропала?
- Ой, папуля… Я уже иду. – После небольшой паузы в трубке раздался голос Оксаны: - Здравствуйте, Виктор. Это моя вина, что Зоя задержалась. Мы здесь увлеклись одним делом… Я сейчас вызову такси и сама посажу её в машину. Не беспокойтесь.
- Хорошо… Хотя подождите, не надо никакого такси. Я сейчас сам зайду за ней, прогуляемся хоть с дочкой.
- Хорошая мысль. Будем вас ждать.

У Оксаны я не был, но адрес, разумеется, знал. Дом её по странному совпадению действительно находился недалеко от нашего, как пишут в объявлениях, «в шаговой доступности».

Дверь открыла Зойка. Я сначала даже не узнал её. Ну, каблуки нацепила оксанины – это ладно, но платье на ней было совсем другое. Впрочем, это было не платье, а что-то типа костюма, если выражаться мужским языком. Но «пиджак» был сшит странным образом криво: один край длиннее, другой короче. Рукава, впрочем были одинаковой длины, но заканчивались почему-то на уровне локтей. И под этим клоунским прикидом - юбка. Она, правда, была уже, чем обычно носила Зойка. И может быть поэтому она выглядела в ней со своей не очень складной и полноватой фигурой гораздо стройнее. Или уже похудела за этот месяц общения с Оксаной?

- Виктор, может быть вы зайдёте хотя бы на минуту?

Я прошёл в комнату. Зойка шла рядом:

- Ты чего молчишь? Понравился тебе костюм или нет?
- Да вроде ничего. Ты в нём домой хочешь идти?
- Да, а что? Оксана его похвалила.
- Ты в нём выглядишь лет на пять старше. Как-то не очень привычно для меня.
- Виктор, с пятнадцати и до пятидесяти лет любая девушка и женщина мечтает выглядеть как двадцатилетняя. Разве это плохо?
- Нет, конечно… Это нормально. Просто не ожидал убедиться в этом на примере собственной дочери.
- Кстати, жакет пошит точно по её рисунку. Я только помогла с выбором пуговиц.
- Ты сама это придумала? – спросил я у Зои. – Хочешь стать портнихой?
- Оксана тоже портнихой работала. И что в этом плохого?
- В общем-то ничего… Нормальная работа для женщины.
- Хочу кое-что уточнить. Зоя этот жакет и юбку не шила. Их сшила я по её рисункам, - пояснила Оксана. – И должна заметить, что её фасон для первого раза очень неплохой.
- А почему оно голубого цвета?
- Костюм не голубой, у него васильковый цвет. Как и её глаза.
- У Зойки глаза серые. Откуда вы васильки взяли?
- А вы посмотрите сами.

Я подвёл Зою к окну, взял за плечи:

- Смотри на меня.

Глаза у неё были… разноцветные. Не в смысле гетерохромии, а обе радужные оболочки были похожи на стёклышки мозаики, в которой преобладал голубой и серый цвет.

- Вы, видимо, выше зубов её лицо никогда не разглядывали. У Зайки на редкость красивые по окраске глаза: весь набор от небесного до василькового.
- Там есть и серые пятнышки.
- Они не серые. Этот оттенок голубого называется «ниагара».

Мне надо было бы сразу отвернуться – посмотрел и хватит. Чего спорить со специалисткой? Но я продолжал рассматривать глаза дочки и чем больше разглядывал, тем более красивыми они мне казались.

- Да, действительно… Красивые у тебя глаза, дочка… Как у твоей мамы...

Заметил, что они становятся ярче, а через секунду на них выступили слёзы.

- Ну, этого ещё не хватало. Всё-всё, проехали.

Зоя уткнулась мне в грудь лицом. Я одной рукой обнял её, а другим полез за носовым платком.

- На, вытри. Чего разревелась? Ну, нормальные у тебя глаза. Настоящего василькового цвета….

И вдруг почувствовал, как у меня самого выступают слёзы. Девочка становится барышней, а я даже цвет её глаз не знаю. И вообще – не обращал на неё внимания. А последний год… Стыдно вспомнить. А как, наверное, ей обидно было видеть моё безразличие!

Зойка взяла платок, но приложила его к моему носу и прошептала:

- Всё нормально, папуль. Ты только высморкайся. Сейчас всё у тебя пройдёт…

Услышал, как Оксана вышла из комнаты.

Чёрт бы всё побрал! Как неудобно получилось. Мужик и…

Я промокнул глаза, высморкался. Ну, вот, всё нормально. Зойка достала из своего кармана платочек и аккуратно приложила к своим глазам.

- Будем считать, что ничего не было, да, папуль?

Я промолчал.

В комнату вернулась Оксана, держа в руках два узких высоких бокала с водой. Протянула нам.

- Выпейте. – И утрированно весёлым голосом произнесла: - Вода – самый полезный на земле продукт. Ты, Зайка, пей маленькими глотками. Она холодная.
- Это вы нас успокаиваете? – недовольно спросил я.
- Подумала, что вода вам не помешает. Хотя, конечно, выпить чаю было бы лучше. Я его только что заварила. Приглашаю всех на кухню. Будем пить чай с мёдом.
- Нет, спасибо. Нам пора.
- Куда пора? – спросила Зоя.
- Домой! – Я уже взял себя в руки. – И не задавай мне дурацких вопросов.

Почти силой потащил Зойку к выходу. Чувство стыда ещё не прошло и хотелось поскорее выйти на улицу.

Простились спешно, сухо, и я сам чувствовал, что поступаю неправильно и даже грубо. Но…

В лифте заметил, что у Зойки на глазах снова выступили слёзы.

- Ну, сейчас-то ты чего ревёшь? Всё прошло. Всё нормально.
- У тебя прошло, а у меня нет. У тебя нормально, а у меня нет. Человек нам от всего сердца хотел сделать лучше, предложил чаем угостить, а ты плюнул и ушёл.
- Куда я плюнул? С ума сошла?

Подошли к выходу из подъезда на улицу. Я остановил Зою.

- Давай постоим немного. Куда ты пойдёшь по улице зарёванной? Этого ещё не хватало. Глаза вытри.

И сам прислонился к стене, вспоминая васильковые пятнышки в глазах дочери. И на фоне оказывается не серого цвета, а радужки цветом «ниагара»…

- Папуль, надо идти.
- Куда нам торопиться? У тебя ещё глаза красные.
- Это ты всегда торопишься, не я. Но если мы сейчас не выйдем, то Оксана прибежит сюда.
- Зачем?
- Она всегда машет мне в окно и следит, чтобы я вышла на улицу. Сама подъездов боится.
- Чего это она тебя так опекает?
- Ну, ты же опекаешь меня. Даже пришёл за мной.
- Сравнила! Я – отец.
- А она мне – как мама. Даже ближе в тысячу раз!

Наверху хлопнула дверь и раздались бегущие по лестнице шаги.

- Это она? А почему не на лифте?
- Боится одна ездить. У неё клаустрофобия.

Оксана, тяжело дыша, сбежала с последнего пролёта лестницы и подошла к нам.

- У нас всё нормально, - заявил я, предупреждая её вопрос.
- Я не сомневаюсь, что лично у вас всегда всё нормально. – Подошла к дочке, обняла её. – Зайка, всё хорошо?
- Уже да.

Оксана с укоризной взглянула на меня:

- Виктор, повторно приглашаю вас подняться ко мне и попить чаю. Я его для чего заваривала? А тебе, Зайчонок, с двумя вкусными печенюшками.
- Вечером полагается с одним, - возразила Зойка.
- Для успокоения нервной системы сегодня тебе можно с двумя.
- А мне сколько печеней полагается к чаю? – спросил я.
- Я бы сказала, что вам полагается, но в присутствии девочки мне так выражаться не пристало.

Зойка таким умоляющим взглядом посмотрела на меня, что я первым двинулся в сторону лифта, пробормотав:

- Спасибо за приглашение.

В лифте Зойка снова сразу прижалась к Оксане:

- Как хорошо, что вы тогда ногу вывихнули. А то бы я так одна и жила.
- И я бы без тебя была, Зайчонок.

Теперь слёзы выступили на глазах у Оксаны.

- Господи, а у вас-то почему глаза на мокром месте? – не выдержал я.
- Сама удивляюсь. Радоваться надо - отец в кои-то веки дочку обнял. А я вот слёз удержать не могу…

Впрочем, слёзная часть нашей встречи за столом парадоксально быстро перешла в шутливую фазу, а вскоре все трое из-за каждой мелочи начинали дружно хохотать. Смех неожиданно прервался только в тот момент, когда Зойка ляпнула то, что, видимо, крутилось у неё на языке:

- Папуль, а ты бы с Оксаной поженился и мы всегда втроём были бы.
- Спасибо. Два раза был женат. Больше не хочется.

Подумал: вот и испортила она своим дурацким вопросом застолье.

Но Оксана состроила уморительно горестную гримасу и произнесла трагическим голосом:

- А я, несчастная, всего один раз замужем побывала!

И все трое снова захохотали…

Перед уходом Зойка попросилась в туалет, а Оксана подошла ко мне и спросила:

- Неужели так трудно быть с ней добрым и нежным? Виктор, она же девочка. Поверьте мне, что если ближайшие года два вы не станете ей ближе, вы потеряете её. Я это на своей шкуре испытала. А хуже всего – испортите её будущую жизнь. Вы же это должны понимать. Мы говорили с вами на эту тему.

- Да… Вы правы, Оксана.
- А меня почему вы боитесь?
- Чего мне вас бояться?.. Не боюсь… Я, скорее, себя боюсь…
- Глупо.
- Да… Наверное…


4.

Всё своё каникулярное лето Зойка чуть ли не каждый день бегала в гости к Оксане. Правда, перепадала ей такая радость не каждую неделю, так как раза два, а то и три в месяц Оксана уезжала на какой-нибудь показ мод или на фотосессию в «оригинальное» место. Уезжала иногда на три дня, иногда на неделю.

Как-то, вернувшись от неё, Зоя заметила, что «у Оксаны был дядя Веня, но он уже уходил». Меня почему-то это известие задело.

- А ты его там раньше встречала?
- Раза два вроде. Но он всегда куда-то торопился и сразу убегал.

Мы с Венькой встречались редко, но связь ВКонтакте поддерживали почти постоянно. И он ни разу не упоминал о том, что виделся с Оксаной. Я хорошо знал график его работы и позвонил по смартфону в тот момент, когда он, закончив работу, должен был ехать домой.

- Привет!
- И вам добрый вечер, сэр.
- Ты в машине один?
- Один-одинёшенек. А что случилось? К чему такая конспирация?
- Ты с Оксаной встречался?
- Ох, а я уж испугался. Был у неё пару раз. А что?
- А чего не поделился со мной очередной победой.
- Чтобы тебя не расстраивать. Да и похвастаться особенно было нечем.
- Расшифруй мне оба свои тезиса, чтобы было яснее.
- Ну, ты сам на неё почему-то не запал. Хотя я тебе её чуть ли не в постель подложил. Забыл, что ли? Ты думаешь, ей обязательно надо было первую ночь на твоём антикварном диване спать? Её можно было сразу и домой отвезти. Но была у меня тайная мысль хоть ею тебя из депрессии выбить. А ты опять не захотел… А у меня нюх на девок, у которых нет мужика, но которым хочется, как у овчарки. Ну, трахнулись с ней пару раз… Но без всякого кайфа. Не то, чтобы она фригидная, нет, всегда кончала, но без всякой хотя бы слегка наигранной страсти. Всё-таки почти артистка, могла бы и мне приятное сделать, подыграть хоть чуть-чуть… И к экспериментам абсолютно не склонна, а мне без них… так, будничный секс, не больше. Но расстались по-дружески… А ты что заинтересовался? Тебе могло бы, кстати сказать, больше моего повезти. Кто там поймёт, что им надо… Но Оксанка, должен сказать тебе, без выпендрёжа, в этом она молодец. Сразу спросила: тебя, говорит, на костлявую потянуло? Худая она, конечно, вся сверху донизу. Но мне после моей, сам понимаешь, иногда хочется и на чём-то жёстком полежать. Кстати, девка не глупая и с полной критикой к себе. Надумаю, говорит, замуж выйти, сразу килограмм шесть наберу и буду выглядеть сексапильной и без одежды. А, типа, для таких мудаков, как ты - и так сойдёт... Да, у неё знаешь, какой прикол? Разденется догола, а на ноги носки натягивает, говорит, у меня во время такого процесса ноги зябнут. Прикинь?
- Да, забавно.
- Ноги длинные и дистальное кровоснабжение наверняка у неё хреновое… А тебе Зойка проболталась?
- Сказала между прочим, я и удивился.
- Старик, я тебе оба свои тезиса расшифровал? Тогда будь здоров, а то уже к дому подъезжаю. Будем на связи.
- Пока. Будь здоров!

А я с тех пор, когда вспоминал об Оксане, то обязательно представлял её обнажённой, страшно костлявой и почему-то всегда в белых носках. И этот образ никакого эротического возбуждения у меня не вызывал.

После того, как ушла жена, чтобы освободить дочь от домашних хлопот, я попросил свою старшую медсестру найти «какую-нибудь женщину», чтобы она убирала мою квартиру. Та и нашла. Эта разведёнка лет тридцати пяти приходила раз в неделю, тщательно пылесосила все пять комнат и два раза в год мыла окна. На работе её сократили, так что она была рада любому заработку. И уже со второго или третьего посещения – не по подсказке ли заботливой старшей сестры? – спокойно спросила:

- Виктор Владимирович, а вы утром могли с работы на пару часов приезжать домой? Я бы утром убиралась.
- Вечером не сможешь приходить?
- Я в любое время смогу. Но утром мы могли бы с вами сначала по-быстрому переспать, а потом я бы уже и убиралась...

И вот несколько месяцев по четвергам в десять утра, когда Зоя в обязательном порядке находилась в школе, а я мог позволить себе роскошь отлучиться с работы, мы с ней по такому распорядку и встречались. «Доплату» за сексуальные услуги она брала с видом добросовестно выполненного долга и, одеваясь, только замечала:

- Вы не стесняйтесь. Если захотите как-нибудь по-другому, только скажите.

Впрочем, больше она вообще ничего не говорила, кроме «Здравствуйте» и «До свидания». Вынужденные перерывы в столь малооригинальных отношениях наступали у нас лишь в то время, когда у Зойки наступали в школе каникулы.

Казалось, можно было мне и так жить, но после встречи Оксаны, а вернее после того, как Зоя с такой силой привязалась к ней, я понял, что нормальной дочка у меня сможет вырасти только в том случае, если у неё будет именно такая мать. Вернее – «мачеха». И при всей неприглядности такого слова – это было бы наименьшим из зол. А ещё вернее – единственным и уже становящимся всё более необходимым выходом из положения.

События приобрели более стремительный характер после одного случая за ужином. Зойка неожиданно спросила:

- Ты точно не хочешь жениться на Оксане?
- Я вообще не хочу больше жениться. И потом это не твоё дело.
- А вот тут ты не прав. Это дело и меня касается. Или тебе с уборщицей лучше, чем с Оксаной?
- С какой уборщицей? – Я опешил от такого вопроса. - Что ты хочешь сказать?
- Нас на той неделе с утра погнали к наркологу проверять мочу на наркотики. Узнать, наркоманы мы или ещё нет? А я потом домой смылась. Вы на втором этаже были, меня не слышали. А я вас слышала. И потихоньку ушла.
- Куда?
- А куда мне ещё идти? К Оксане! Она дома была.
- Рассказала ей?
- Что я – совсем дура? Наоборот, опять уговаривала её за тебя замуж выйти. Уж она-то во всех отношениях лучше, чем уборщица.
- А что ответила Оксана?
- Папуль, ты иногда как ребёнок! Тебе бы в мой девятый класс походить, тогда такие наивные вопросы не задавал бы. Или ты ждёшь, когда она вбежит к нам на кухню и бросится тебе на шею с криком: - Милый! Я умираю от любви! Сгораю от страсти и хочу тебя!
- Перестань чушь городить! И чего сама разоралась?
- Я могу и помолчать.

Зойка презрительно кинула полотенце, которым она вытирала помытую мною посуду, и ушла в свою комнату.
 
5.

- Здравствуйте, Оксана, это…
- Я узнала вас. Добрый вечер, Виктор.
- Зоя домой собирается или окончательно переехала к вам?
- Сейчас буду её провожать. Но она уже как-то высказывала желание жить у меня.
- Как вы себя чувствуете? Зоя говорила, что простудились.
- Немного. Опять загнали в какой-то пруд с лилиями, где я полдня изображала сначала Царевну-Лебедь, а потом Русалку. Думала, чахотку заработаю. Сейчас вроде оклемалась.
- На улице жара. Вода должна быть тёплая. Это же не Байкал.
- Меня убеждали в том же самом. Для всех тёплая, а для меня – холодная. Вот такая ненормальная уродилась.
- У меня к вам два предложения.
- Начните с того, какое попроще. А то ваш звонок слишком неожиданный для меня.
- Первое. Предлагаю перейти на «ты».
- Принимается.
- Спасибо. Второе. Приглашаю прийти к нам на ужин. Зойка ещё с утра что-то вкусное сварганила.
- В этом не уверена. Я, знаешь ли, не совсем в форме.
- Фотосессию я не планирую. Если захочешь, можно поужинать при свечах.
- Ты считаешь, что без макияжа я настолько некрасива, что при свете…
- Это ты об этом подумала, а не я. Так как насчёт ужина?
- Ну… Я не знаю… Хорошо, мы скоро придём вместе с Зоей… Как же ты любишь всё по своим полочкам разложить. Это характерная черта всех начальников и зануд?
- Кстати, администратор из меня не ахти. Я всё-таки больше врач. Весь наличный состав подчинённых мне сотрудников, не считая совместителей, всего 14 человек. Так что на высокое звание «начальника» я вряд ли тяну. Остаётся последний вариант – зануда. Жду тебя с дочкой.
- Ладно. Мы сейчас начнём собираться.

В присутствии Зойки тихо и скучно обычно не бывает. Но в этот раз Оксана только слабо улыбалась её болтовне и к моему удивлению не столько ела – последнее, впрочем, дело обычное, сколько пила красное вино из большого бокала. И почти молчала.

- Виктор, налей мне, пожалуйста, ещё.
- С удовольствием. А почему не ешь? Зойка старалась-старалась.
- Я попробовала. Очень вкусное мясо, солнышко. У тебя кулинарный талант.
- А ты чего сегодня такая печальная? – раздался жалобный голосок дочки.
- Вы что, тоже на «ты» перешли? – спросил я почти с раздражением. Потом только сообразил, что вроде и раньше Зоя так к ней обращалась. А я, как всегда, не заметил…
- И гораздо раньше тебя, - с дерзкостью ответила Зоя, чего я раньше за ней не замечал.

Да, теперь с дочкой мне одному действительно не справиться. Повторил вопрос дочери:

- Оксана, действительно ты какая-то грустная. Что-то случилось?
- Эдик, это мой администратор, намекнул, что мне пора делать пластику в некоторых участках моего тела. А я не хочу. Поначалу я кое-что с лицом сделала по мелочи, но больше не хочу. Пластику стоит только начать… Подиум от меня пока не уйдёт, хотя дефилировать в нижнем белье уже будет сложнее. Но мне при всей их муторности и сложности всегда больше нравились художественные фотосессии. Хотя и от них уже уставать стала. Вот такой когнитивный диссонанс: и хочется, и колется… А мамы, которая не велит, нет.
- Если на эту пластику нужны деньги, то…
- Ради бога, Виктор… Деньги у меня есть. Лежат мёртвым грузом. На что они мне, если я не могу купить машину? Права мне Эдик «сделал», но какой от них толк, если я не умею водить? А без машины зачем мне дачка за городом? А так хотелось какой-нибудь домик в тихом месте… Всем этим надо специально заниматься, всё это требует деловой хватки, расчёта, энергии, в конце концов. А у меня этого всё меньше и меньше. Уже и само желание пропадает, что либо приобретать. Хочется лечь и лежать, не шевелясь.
- Оксаночка, у тебя же я есть, - Зойка встала со стула, подошла к Оксане и обняла её. – Ты папу попроси. Он малость «тормозной», но всё это сделать сможет.
- Спасибо, милая. Садись, ешь. А то остынет… Эдик мне уже и маленький коттедж присмотрел на юге Подмосковья, но мне там только первую неделю будет хорошо. А потом завою волчицей… И повешусь… Ничего не хочу… А если я у тебя ещё вина попрошу, ты меня алкоголичкой не будешь считать?
- Я буду считать тебя депрессивным человеком.
- Мне в психушку пора?
- Нет, Оксаночка, - снова встряла в разговор Зойка, - Тебе замуж пора. – И бросила гневный взгляд в мою сторону.
- Уж замуж невтерпёж, - монотонно проговорила Оксана школьный пример наречий и приложилась к третьему бокалу с вином.
- А ты могла бы работать в своей же области, ну, консультантом, например? Сама же говорила, что у тебя большой опыт, - спросил я.
- Разумеется. Без работы не останусь. Доход, конечно, будет уже не тот. Думаешь за фотосессии много платят? Это за бугром я бы по две-три тысячи баксов могу получить за одно дефиле… Куда мне эти деньги? С собой в гроб положить? С другой стороны, надоело мне всё, устала очень. По молодости ещё был драйв, а сейчас…
- Так. Или начинай есть, или я у тебя этот бокал отниму. Зоя, положи ей салат.
- Не надо за мной ухаживать. Я сама…
- Оксана, тебе сколько лет?
- Не скажу. И такой вопрос, уважаемый Виктор, женщинам не задают…
- Я серьёзно спрашиваю, сколько тебе лет? – Перебил я её. Оксана начинала уже по пьяному растягивать слова. Ничего, на её родном диване здесь спать и уложим. В таком состоянии одну оставлять нельзя.
- Важно не сколько мне лет, а на сколько я выгляжу. На сколько лет на твой взгляд я выгляжу, а?
- Ты как-то сказала, что женщина всегда должна выглядеть на двадцать лет. Тебе, разумеется, больше. Двадцать пять наверняка есть. Ты ещё в самолёте как-то проговорилась, что на заслуженного мастера тянешь. Значит, лет двадцать семь. Если посмотрю зубы, могу сказать и поточнее…
- Эх, Зайка, Зайка. Что же у тебя папа такой проницательный и совсем не джентльмен? Не мог сказать, что я выгляжу на двадцать лет. А теперь ему ещё и зубы показывать нельзя. Видишь, как всё плохо складывается?
- У него всегда ума было больше, чем догадливости.
- Виктор, – Оксана поставила пустой бокал на стол. – Разреши мне Зайку удочерить?
- Ты совсем пьяненькая, Оксана. Ну, кто ты ей, чтобы удочерять? И потом она у тебя и так больше времени проводит, чем дома.
- Да, я ей никто.
- Оксаночка, ты же знаешь, что я тебя люблю. – Зоя снова подскочила к Оксане и обняла её.
- И я тебя люблю, Зайка.
- Есть более простой путь, - предложил я. – Давай поженимся. Вот она и станет тебе приёмной дочерью.
- Ты предлагаешь фиктивный брак? Он был в моде в конце девятнадцатого века. Но сейчас уже кажется смешным. Как ты себе это представляешь?
- Обычный нормальный брак.
- Без любви? По типу стерпится – слюбится?
- А может любовь уже есть?
- Ой, как я ненавижу такие уклончиво-вопросительные ответы! Давай закроем эту тему. Зайка, милая, налей мне, пожалуйста чаю. А то я ещё разобью что-нибудь у вас. Меня что-то малость развезло. Прошу прощения, расслабилась в вашем присутствии… Виктор, вина мне больше не нальёшь?
- Нет.
- А ты помнишь, сколько раз мы с тобой встречались, а? Предложение мне делаешь!
- Помню. Четыре раза.
- Вот! Всего четыре раза! И за все эти месяцы тебе даже не захотелось встретиться со мной… Жениться собрался! Ты совсем не знаешь меня! Не знаешь мой – как там у вас? – анамнез.
- Я хорошо знаю тебя со слов Зойки.

Дочка снова вмешалась в разговор:

- Оксана, он приходит ко мне в комнату, ну, типа – сделала я уроки или нет? А сам уставится на твой портрет. Стоит как приклеенный и смотрит.
- Вот оно как!? Виктор, тебе надо жениться на моём портрете. Идея! Я тебе подарю во-о-о-т таких размеров свой портрет в нижнем белье. Там мне как раз лет двадцать пять…
- Ты вроде предложила закрыть эту тему. Допивай чай. Сейчас вторую чашку тебе налью.
- Зачем?
- Потому что надо.
- Ты не только зануда, но ещё и тиран?
- Нет, папа обычно добрый. Только ты какая-то не такая… Опьянела, да? – заступилась за меня Зоя.
- Прости, Зайка. Мне перед тобой стыдно. Тебе при этом разговоре вообще не надо было бы присутствовать.
- Ага! Я всё готовила, а как есть, так без моего присутствия?!
- Да, ты права, солнышко… Виктор, вызови мне такси. Что-то плохо мне…
- Такси уже готово. В знакомой тебе комнате. Домой я тебя такую не отпущу.
- Не женился, а уже командуешь?
- Да, я такой. Зой, налей ей ещё чашку чая!
- А если я твою антикварную мебель заблюю, тогда как?
- Думай, что ты говоришь. На тебя же Зоя смотрит. У неё вон уже слёзы на глазах выступили.
- Господи, солнышко моё, не смотри на меня. Мне просто очень плохо сейчас. Не смотри.
- Так. Зоя, бегом наверх за постельным бельём. Я её отведу к гостиную. На раскладушке рядом с ней поспишь?
- Конечно. Куда её такую одну оставлять?
- Давай наверх!

Дочка побежала наверх в спальные комнаты.

- Так, дорогая моя супермодель. Потихоньку встаём. Тебе же не впервой меня за шею обнимать, вот и обними. Быстрее дойдём.
- А тебе меня обнять, что, противно?
- Нет. Но если уроню, претензий не предъявлять.

Я взял опьяневшую гостью на руки и удивился, насколько она лёгкая. Донёс до дивана и стоял там с ней на руках в ожидании дочери.
Оксана, уткнувшись мне в шею, неожиданно сонно засопела. И прошептала, хотя я и не был очень уверен в том, что правильно разобрал услышанное:
- А ты мне сначала так понравился…

Когда утром уходил на работу, обе мои красавицы ещё спали. У Зои каникулы, а у Оксаны, видимо, был свободный от съёмок день.

В обед Зойка доложила:

- Оксана пошла домой пешком, сказал, что ей лучше пройтись.
- А ты чего такая надутая?
- Её жалко.
- Она взрослый человек. Сама отвечает за свои поступки.
- Ты знаешь, сколько ей лет?
- Нет.
- Первого октября будет тридцать два. Тебе трудно было сказать, что она выглядит на двадцать?
- Врать не привык.
- Она всё равно на десять лет моложе тебя…

Вечером позвонила Оксана:

- Прости меня, пожалуйста, за вчерашнее поведение. Перед Зоей я уже извинилась.
- Не бери в голову. Ничего страшного не случилось: вся посуда целая, столовое серебро не пропало и даже мебель на месте. Не расстраивайся. Тебе и так тошно, а сейчас ещё начнёшь себя накручивать…
- Уже начала.
- Значит мы должны сходить в какой-нибудь хороший ресторан, послушать музыку и расслабиться.
- Мне на вино смотреть противно.
- Тебе его никто и не предлагает. Будешь пить своё любимое «Боржоми».
- У меня видок после вчерашнего не фотогеничный.
- Я уверен, что если ты захочешь, то через два часа сможешь выглядеть как фотомодель.
- Спасибо за комплимент. Редкий случай. Жалко Зайку одну оставлять.
- Возьмём с собой. Она вполне взросло выглядит. Особенно если ты там что-нибудь подрисуешь на её физиономии.
- Отлично! Мне с ней будет легче. К тебе я ещё не привыкла, чтобы полностью расслабиться в твоём присутствии.
- А что я?.. У меня, конечно, свои тараканы в голове, но ты постепенно привыкай. Тебе за меня ещё замуж выходить.
- Я думала, что ты об этом уже забыл.
- Такие слова не забываются.
- Виктор, у меня к тебе один вопрос. Почти пошлый, но я его хочу задать. Чем я тебе нравлюсь? Если, конечно, нравлюсь, а ты не просто меня жалеешь.
- Отвечаю. Ты не прикидываешься, ничего из себя, как говорят в таких случаях, «не строишь». Ты такая, какая есть. И весь твой вид постоянно говорит об одном: Вот я такая. Нравлюсь? Любуйтесь. Не нравлюсь? Идите вы к чёрту.
- Не готова была услышать такую оценку. Неужели я так выгляжу?
- Ты не выглядишь. Ты такая и есть. Гордая. Самоуверенная. Простая. Слабая. Беззащитная. Растерянная. Депрессивная.
- Такие противоположные чувства не могут совмещаться в одном человеке.
- Теоретически – да. Но в тебе они сочетаются самым драматическим образом. Ты – настоящая женщина, сгусток самых разных эмоций и чувств. Во всяком случае в последнее время.
- А почему про внешность мою ничего не сказал? Не очень нравлюсь?
- Нравишься. Но внешность нужна, чтобы обратить на человека внимание. Я на тебя обратил. Всё остальное – результат моих собственных комплексов и твоих не самых простых черт характера.
- Нашёл бы себе кого попроще.
- С ними скучно. И не возникает то чувство, которые некоторые поэтические натуры называют любовью.
- Ясно. Пошла приводить себя в порядок. Когда буду готова, позвоню.

Когда Зоя мне заявила, что ей нечего одеть в ресторан, я не удивился. В хорошие и дорогие рестораны мы с ней раньше не ходили, а в последние года полтора я вообще не ходил в ресторан. Да и подросла она до «видимых восемнадцати лет» только за последнее лето, вытянувшись и заметно похудев.

Вопросы женской одежды меня никогда не интересовали. Зоя сама покупала себе, что считала нужным для школы. Но не для ресторана. В наличии оказались только одни, как она сама сказала, «приличные» джинсы. Поэтому ничего другого я ей посоветовать не смог, как сказать: «Звони Оксане».

В конечном итоге из её квартиры она вышла в этих «приличных» джинсах и в сногсшибательной блузке синего цвета. На шее у неё сверкала тоненькая нить из сапфировых бус. И никакой яркой окраски на лице заметно не было. Только стали больше глаза, чуть сузились наши фамильные скулы и слегка покраснели губы. Ничего лишнего и вульгарного.

6.

Утром я проснулась раньше Виктора и решила, хоть раз в жизни (!), приготовить своему мужчине (! - обратите внимание на эти восклицательные знаки) завтрак.

Но внизу на кухне уже хлопотала Зойка.

- Доброе утро, солнышко. Почему ты в такую рань встаёшь? Я бы на твоём месте спала до обеда.
- Доброе утро. Я ведь «жаворонок». А они рано просыпаются.
- Давай вместе готовить. Чем я могу тебе помочь?
- Не знаю… Ты лучше скажи, ну… как там…
- Что?
- Ну, как там у вас с папой?

Мне даже смешно стало. Но и на эту тему надо научить девушку разговаривать.

- Что именно тебя интересует?
- Ну, ты на него… там… не обиделась?
- Как ты интересно выразилась, солнышко! Я даже не знала, что так можно. Прибегая к твоей терминологии, отвечаю: я на твоего папу два раза совсем не обиделась.

Зойка согнула в локте руку, сжала кулак и почти прокричала:

- Yes! Молоток папуля!
- Но мы сразу заключаем с тобой такое соглашение. Обсуждаем любые темы и я отвечаю на любые твои вопросы. Кроме одного. Вот того самого, который ты сейчас имела ввиду. Договорились?
- Договорились.

 Мне потребовался ещё месяц особого питания, я дополнила пилатес определёнными упражнениями и участила посещения своего фитнес клуба, чтобы немного поправиться в тех местах, в которых я сочла нужным. Определить их оказалось совсем не трудно: именно там чаще всего и оставались синяки от пальцев Виктора. Надеялась, что все мои усилия окажутся, во всяком случае для моей личной жизни, отнюдь не лишними. Но не оставляла мысль и о том, что фигура должна оставаться фотогеничной.

И однажды навестила свою бывшую «команду» в фотостудии. Так как я предполагала, какие могут последовать вопросы, то и оделась соответствующим образом. Сказав пару дежурных фраз, Эдик крикнул на своём «эсперанто»:
- Людмила, come here! Schnell!
Подошла фотограф Людмила:
- Привет, Рыбонька. Как семейная жизнь?
- Пока нравится.
- Тогда давай, раздевайся. Покажи нам, в кого тебя муж превратил?
Разглядывали меня, как лошадь на выставке. Впрочем, если быть откровенной, они так и должны делать. Их вывод меня обрадовал.
- Вроде не очень страшная, Эдуардик, а? Я бы даже сказала, что вырисовывается совсем другой типаж. Её теперь можно было бы и шире использовать. В другом амплуа.
- Очень, очень seltsame Sache… Да, Ксюха, ты выглядишь иначе, чем раньше. Не знаю пока, лучше или хуже, но попка просто wonderful, у тебя такой никогда не было. Очень сексуально. Живот надо прижать.
- Я его уберу, - заметила Людмила.
- Дайте ей какие-нибудь очки профессорского типа. Schnell! - распорядился Эдуард.
Я нацепила на себе очки, в которых у меня всё расплылось перед глазами, и сделала самое умное выражение лица, на какое только была способна.
- Well, хоть ты, Ксюха, и фраернула нас, но проведём фотосессию. Для начала, естественно, пробную. Вроде в тебе что-то новенькое появилось... Людмила, посмотри, как у нас там с расписанием и устроим этой невесте the most strict examination. Посмотрим, как она справится…
- Рыбонька наша и не такие экзамены сдавала…
- Yes, I remembered! Ты что-то говорила о профессорском кабинете с антикварной мебелью в доме того типа, откуда мы её забирали. Do you remember? Надо договориться с хозяином – сделать несколько снимков. Там уже готовый антураж. Заплатим ему за аренду, если жлобом окажется.
- Уверена, что съёмка в той квартире нам обойдётся бесплатно, - ответила Людесса и подмигнула мне.

С началом учебного года у Зои жизнь снова вошла в привычную для моих любимых людей колею. Но я пришла к выводу, что периодическая и хорошо продуманная турбулентность вреда ещё ничьим отношениям не приносила.

И в конце сентября объявила за ужином:

- У меня через неделю день рождения. Сколько мне исполнится – военная тайна. Кто хочет сделать мне подарок, поднимите руку.

Две руки с зажатыми в них вилками взлетели над столом:

- Хотим!
- Но этот подарок потребует от вас большого самопожертвования.
- Согласен, – с энтузиазмом воскликнул Виктор, который в последнее время находился постоянно в приподнятом настроении. -  В жертву принесём Зайчонка. Зажарим и съедим.
- Нет! Так не честно! – возмутилась Зоя. – И не эстетично. Фу!
- Витюша, ты Сорокина начитался? – с укоризной произнесла я и погладила Зайку по голове.
- Да ладно вам! Набросились двое на одного. Я пошутил. А в чём заключается самопожертвование?
- Я хочу встретить свой день рождения в Испании. В одном малюсеньком городке. В начале октября там туристов мало, тихо и спокойно. Ещё тепло, можно загорать и купаться.
- Но я работаю, а Зайка учится. – Виктор даже немного растерялся, не привык он к таким «завихрениям» в жизни. Ну, если хочет жить со мной, пусть привыкает.
- Вот я об этом и спросила: кто хочет? А кто не хочет, не надо.
- А надолго уезжать? – Виктор уже сосредоточился на решении возникшей проблемы и наверняка стал строит в уме какие-то планы.
- Как захотите. От трёх дней и до конца жизни, - как можно более легкомысленно ответила я. Ну, нельзя же всю жизнь быть серьёзными?
- И что же это за место такое райское?
- Городок на берегу моря, чуть севернее Барселоны. Называется Тоссе-де-Мар.
- Папуль, я хочу в Тоссе-де-Мар, - запричитала Зойка.
- Уже соскучилась по нему?
- Да я в Испании вообще ни разу не была! Вы меня только в Турцию два раза всего и возили!
- Занятия пропустишь.
- У меня же одни пятёрки. Кроме проклятой физры. Догоню. А учителям напишешь справку, что у меня все зубы заболели и выпали.
- Ну, так что вы решили, мои любимые? – спросила я.
- Я на работе тоже договорюсь. Но не дольше недели, сама понимаешь.
- Тогда я звоню и узнаю, можно ли остановиться там, где мне самой очень хотелось бы.

Я взяла смартфон, долго набирала нужный номер и поймала немалый кайф от их удивления, когда заговорила на испанском:

- Buenos d;as, Severo. Habla Oksana de Rusia. ;Me record;is?.. ;El ruso no ha olvidado?..  Тогда я медленно буду говорить на русском, о-кей? Северо, я хотела опять приехать к вам отдохнуть, но уже с моим другом и его дочкой… Нет, это мi amigo y su hija . Вы смогли бы найти нам две комнаты? А ещё лучше три в одном домике?.. Нет, дворец не нужен. В районе старого города, там, где вы сами живёте. Сейчас туристов должно быть мало… Очень хорошо. Мне хотелось бы в старом доме, лишь бы он на нас не обрушился… Ну, это… в общем, que el techo a la cabeza no caiga…  Да, теперь жить мне хочется… Отлично!.. Нет, каталанский я не выучила. Учителя хорошего не найду. Северо, я позвоню вам через три дня, еn tres d;as… Gracias. Hasta la vista, Severo.

Посмотрела на их удивлённые лица:

- Я же вам говорила, что знаю по сто слов на каждом языке. А теперь уже ты, дорогой, заказывай нам билеты на рейс до Барселоны.

- А почему в старом домике, а не в шикарном отеле? - спросила Зоя.
- В шикарный пятизвёздочный отель где-нибудь в туретчине тебя папа всегда свозит. А вот в старый испанский домик – вряд ли…
- Там, небось, удобства на улице и вода из колодца? – с настороженностью спросила Зоя.
- Что ты, солнышко? Внутри там в сто раз уютнее и комфортабельнее, чем во многих европейских отелях. Всё на самом высоком уровне.
- Здорово! Тогда вы там свою свадьбу и сыграете!
- Не будет никакой свадьбы, Зайка. Мы все трое будем жить свободными людьми.
- А я?
- Ты, разумеется, будешь с нами. Пока пёрышки не распустишь, коготки не заточишь и пока я не научу тебя всяким таким хитростям, которые ты ни в каком «гугле» не вычитаешь.
- А потом?
- А потом, к нашему сожалению, ты сама к кому-нибудь улетишь.
- К кому?
- К тому, кого полюбишь...

Вечером, когда легли спать, Виктор спросил у меня, как понимать нашу будущую жизнь в качестве «свободных людей»?

- Так и знала, что застрянешь на этих словах.
- Они прозвучали у тебя таким революционным слоганом, что из головы у меня теперь не скоро выскочат.
- Сама виновата. Что-то я поддалась твоему хорошему настроению в последние дни, вот меня и занесло… Всё гораздо хуже, Витюша. И печальнее. И говорить тебе об этом не хотела до…
- До чего?
- До самого последнего момента, когда отступать станет некуда.
- За тобой стена. Отступать тебе и сейчас некуда. Чувствую, что ты скажешь мне что-то плохое.
- Не получится у нас с тобой семейная жизнь, Витюша. Вернее, может и получится, но не такая, какой бы тебе хотелось. Ты вот уже о мальчике заговорил. А ведь я не смогу никого родить. Там у меня своя куча чёртовых болячек, о которых я тебе рассказывать не собираюсь. Но обследовали меня не самые плохие гинекологи и не только в России. И никто утешительного прогноза не дал… А ты сам не обратил внимания, что я ни разу не говорила о предохранении и тому подобное? Не смогу я тебе никого родить – ни мальчика, ни девочку. Так что… Ну, сам понимаешь…

Виктор обнял меня и поцеловал в нос. Уж чем он ему нравился, для меня так и оставалось загадкой. Но решать её сейчас было некогда и потом всегда приятно, что в тебе находят какое-то особо соблазнительное место. Хотя бы нос.

- Давай мы с тобой проясним три важных момента, если уж заговорили о предполагаемой семейной жизни. Может быть тебе они уже ясны, но я хотела бы их высказать. А ты скажешь, согласен со мной или нет. В общем так. Для тебя во мне в основном важны три момента. Говоря точнее, три мои ипостаси: матери, хозяйки и любовницы. Зайку я люблю, сам видишь. Мы с ней как подруги, и я уверена, что смогу влиять на неё только в лучшую сторону. В любом случае ничему плохому я её не научу, в этом ты можешь не сомневаться. Я сама прошла через такой возраст и в более стрессовых условиях. Как хозяйка я – ноль без палочки. И раньше кухню не любила, а последние три года больше жила в гостиницах, обедать предпочитала в ресторанах. Впрочем, с моим меню я тебя уже знакомила. Для него вообще никаких кулинарных знаний не требуется. Но у Зайки потрясающий хозяйственный инстинкт. Может быть он проявился только в последний год, когда ей пришлось остаться с тобой вдвоём. Я, хоть и стыдно в этом признаваться, но учусь у неё понемногу готовить и ей страшно нравиться учить меня. Знать то, что я не знаю. И слава богу... Ну, а какая я любовница, оценивать уже тебе. Что скажешь?

Виктор опять ничего не ответил, только обнял меня и поцеловал в нос. Интересно, чтобы это значило?.. Впрочем, я уже знала, что у меня есть для него и более приятные места…

7.

Так мы и прожили целых полгода. Все трое прекрасно жили, ладили друг с другом и чувствовали себя счастливыми людьми. Достаточно сказать, что Зойка впервые получила по физкультуре четвёрку, а Оксана, когда не была занята на фотосессиях, всё активнее помогала Зойке по хозяйству.

Это я к тому, что хорошо долго не бывает. Это закон жизни, или «полосатой зебры».

В субботу мне пришлось готовить неожиданный ответ на как всегда малопонятный запрос из Департамента здравоохранения. Алгоритм работы был обычный: к концу рабочего дня в пятницу по факсу приходил запрос, ответ на который необходимо было представить до 15-00 прошедшего четверга. Это в последнее время в нашей системе здравоохранения стало нормой.

Девушки мои отправились на шопинг, а я, обложившись предыдущими отчётами, сочинял ответ.

Входная дверь открылась через полчаса.

- Что-то вы быстро отоварились, - сказал я выходя в коридор.

Около двери стояла жена:

- Ты даже замок не сменил? Надо же! Здравствуй.
- Здравствуй. Даже не знаю, какой вопрос задать первым: - Почему ты ушла? Или почему ты вернулась?
- Мне можно пройти в квартиру?
- Разумеется. Судя по тому, что без чемоданов, ты ненадолго. Тогда проходи в гостиную.

Наташа села, огляделась:

- Странно, ничего не изменилось.
- Это всё, что ты можешь мне сказать?
- Говори, пожалуйста, громче, я стала хуже слышать.
- Мне тебе сказать вообще-то нечего. У нас с Зоей всё нормально.
- Ты не понял, почему я ушла?
- Я не понял, почему ты при этом нам ничего не сказала. Уж с дочкой могла бы и попрощаться.
- Она не моя дочка, и знает это.
- Но она тебя всегда звала мамой.
- Не будем вдаваться в лирику. Мне трудно долго говорить, я начинаю забывать слова. Так что давай, как ты сам любишь, решим вопрос побыстрее.
- Что случилось?
- У меня опухоль головного мозга. Вроде третья стадия, сами точно не сообразят. Но уже были судорожные приступы и прочие радостные признаки этого заболевания.
- Нужны деньги на лечение?
- Нет. Мне предлагают несколько последовательных операций, потом курсы реабилитации. И всё это не в Москве, а в Израиле. И кто-то ещё должен за мной ухаживать. В общем это лечение для миллионеров…
- Сколько стоят операции? Узнай точно. Я тогда скажу, чем смогу помочь.
- Мне твои деньги не нужны.
- Половина моих денег - твои. Это совместно нажитое имущество. Причём без твоей энергии и без твоих вложений не было бы ни моей клиники, ни этой двухэтажной квартиры. Ты сама знаешь.
- Считай, что это подарок от меня тебе и от нелюбимой мачехи - приёмной дочке на дальнейшее образование. Оперироваться я не буду. И не хочу… Самого главного я тебе не сказала. Голова соображает плохо. Не с того я начала. С болезнью разберусь сама, без твоей помощи. Помощь мне нужна в другом, но не уверена, что ты на неё согласишься.
- Говори. Что смогу, сделаю.
- Сядь слева от меня. Я если падаю, то всегда в ту сторону… - Она замолчала, вспоминая что-то. - Согласись, что когда жили вместе, мы всё-таки дополняли друг друга. А то, что бог нам своих детей не дал… Вот с этого мне и надо было начинать, а я всё про болячки. В общем я ушла от тебя по одной причине: познакомилась с мужчиной, который мне понравился, встречалась с ним и забеременела. Представь, как это на меня подействовала после мыслей о своём бесплодии. Ребёнок ему не нужен – у него своя семья. Так что мы быстро расстались. А возвращаться к тебе с животом от другого мужика не хотела… Вот сама и родила. И была рада до смерти… А сейчас не знаю, для кого родила и зачем? Для детского дома? Я не ожидала такую онкологию. Была бы миома матки, вырезала бы её к чёртовой матери – больше она мне не нужна. Опухоль молочной железы – тоже плевать! Но опухоль мозга… И примеры перед глазами – то Жанна Фриске, то бедняга Хворостовский. А на каком уровне их лечили, можешь себе представить. У меня уже начались судорожные приступы. Потом пойдут галлюцинации, нарушения памяти, сознания. Ребёночка у меня надо забирать… Короче: ты смог бы взять и усыновить его? Я не хочу, чтобы он рос в детдоме или чужой семье. Меня ты знаешь. Его биологический отец вполне порядочный человек, во всяком случае, психически здоровый. О рождении сына он, думаю, и не догадывается. Я хотела родить ребёнка и у меня это получилось. Согласись, что это вполне нормальное желание? Но за всё надо расплачиваться… Если бы я не заболела, ты бы меня больше никогда не увидел. Деньги были, в статусе матери-одиночки пока не нуждалась. О тебе не думала в этот момент, в этом винюсь… Итак, возьмёшь ребёнка к себе? Кормилица есть, я его сама боюсь кормить, как узнала про онкологию. Чёрт знает насколько верны эти вирусные теории рака… Но за мальчиком нужен уход. Ты, как оформим развод, можешь жениться на своей баскетболистке. Я их видела сейчас с Зоей, когда они выходили из дома. Только долго не решалась к тебе зайти.
- Она не спортсменка. Она – фотомодель.
- Жаль. Я её не знаю и плохо о ней говорить не хочу. Но красивой женщине трудно быть хорошим человеком. А топ-модели стать хорошей матерью чужому ребёнку – это уже за гранью фантастики. И я ещё не представляю, что мелкая скажет. Говорю пока только с тобой. Смог бы нанять кого-нибудь для ухода, пока сыночек сам ходить не сможет? Пяти комнат вам хватит. Сейчас ты ничего определённого мне не скажешь, я это знаю. Посоветуйся со своими. Потом мне позвонишь. Разведёмся в любом случае, т.к. если не заберёшь ребёнка, мне статус «матери-одиночки» уже потребуется по финансовым и всяким другим соображениям. Обиды у меня не будет. Обиды все у тебя и - на меня. Вот и всё. А сейчас вызови мне, пожалуйста, такси. Мне в метро уже трудно ездить.

Послышался шум открываемой двери, смех. Вернулись с шопинга мои красавицы.

- Останься, Наташа. Сейчас, может, и решим твою проблему.
- Неудобно мне такой показываться… Я последние месяцы и в парикмахерскую почти не ходила, похожа больше на бомжиху… Ни на что времени не хватает. Мне же не двадцать лет да и с этой болезнью...

Первой в комнату влетела Зойка, испуганно вскрикнула:

- Ой! Мама!

И попятилась назад, пока не столкнулась с Оксаной. Так они в дверях и остановились.

- Чего встали? Проходите. Садитесь. Есть серьёзный вопрос для семейного совета. –Обернулся к жене. – Зою, надеюсь, ты узнала. А это Оксана, очень близкий для меня человек.

Наташа попыталась приподняться, но я её удержал за плечи.

- Не вставай, тебе лучше сидеть.
- Здравствуйте. А ты, мелкая, выросла и похорошела. Ну, и слава богу... Виктор, если хотите при мне обсуждать этот вопрос, то повтори сам всё, что я говорила. Вторично такую речь мне не осилить.

Я кратко пересказал суть возникшей проблемы. Закончил такими словами:

- Как мы с вами решим, так и будет.
- Получается, что он мой братик? – спросила Зоя
- Сводный брат.
- А можно на него посмотреть? – обратилась она к Наташе.
- Не знаю, детка. Решите сначала, что будете делать. Хотя можешь поехать с папой. Ты довезёшь меня до квартиры?
- Это само собой… Ну, кто что думает по этому поводу?

Зойка подняла руку:

- Можно мне первой ответить?
- Говори.
- Мама, а почему, когда уходила, не простилась с нами?
- Папа этот момент пропустил, но он позже тебе всё объяснит. Извини, но мне тяжело долго говорить.
- Голову больно?
- Зоя, давай обо мне говорить вообще не будем, хорошо? Вы здесь решаете совсем другой вопрос.
- Ладно… Я «за». Братик будет в моей комнате жить, у меня там места много. И я буду за ним ухаживать.
- Ты у нас прямо «мать-героиня». Теперь будет ещё ребёнок. А школу бросишь? – спросил я.
- Наймёшь вместо той самой уборщицы женщину, которая будет убираться, готовить и за малышом смотреть, когда меня дома нет. Только приличную и порядочную. В общем мой голос - «за».

Я посмотрел на Оксану.

- Я не являюсь членом семьи, поэтому мой голос не в счёт. Но, если позволите, я могу высказать своё мнение. Семьи, где есть девочка и мальчик, всегда казались мне более полноценными, если здесь уместно такое выражение. Но, разумеется, только в том случае если у них есть родители. И потом… - она замолчала, но все продолжали смотреть на неё. – Я была бы очень рада, если бы в нашей семье появился малыш…

Оксана улыбнулась и вопросительно посмотрела на меня.

- Значит и ты «за», - сделала свой вывод из её реплики Зоя. – А ты, папуля, «за» или «против»?

Не ответив на её вопрос, я обратился к Наташе:

- Как я понял, чем быстрее мы его заберём, тем лучше?
- Да. Только быстро у вас не получится. Я живу не на Садовом кольце, а на окраине Химок. Там же и кормилица. Сюда к вам она ездить не будет. Думаю, что согласится ещё полгода кормить, пока своего малыша кормит. За плату, разумеется. У неё в квартире он и жил бы. Вам за это время надо найти – есть наверняка бюро такого профиля – кормилицу, которая живёт недалеко от вас. Думайте и решайте… Вот мой номер телефона. Пока, разумеется, я буду ещё с ним. А сейчас отвези меня, пожалуйста. В метро мне становится плохо.

- Мама, как моего братика зовут?

Наташа промолчала и я уже подумал, что она не ответит, пока с трудом поднималась со стула. Но, выпрямившись, неожиданно громко сказала:

- Я его зову Витюша.

***
Апрель 2018.