О безвозвратности каждого я

О безвозвратности каждого я                Юрий  Денисов
Преходящего, смертного человека утешают: "Ты, в
 сущности, вечен. Смерть - это не конец твоего существования, и
 страхи твои напрасны: ты просто видоизменишься. Ведь и куколке
 может померещиться, что она умерла, но в действительности она
 стала бабочкой. То же самое происходит с человеком: был он, к
 примеру, древнеегипетским рабом, а теперь он - китайский
 функционер. Вот и все!".
 
 Так утешает буддийская теория метемпсихоза -
 переселения души из одного тела в другое. По своей длительности
 этот процесс принципиально можно представить только в двух
 вариантах: 1) как ограниченный во времени; 2) как вечный
 (бесконечный).


 I. Если ряд переселений человеческого "я" конечен
 (ограничен) то и само "я" конечно и ограничено. Умру я в 70 или
 в 700 лет - это все равно означает, что я не бессмертен. Здесь
 теория метемпсихоза, в принципе, не отличается от
 материалистических представлений о судьбе человеческого «Я» в
 мире.

 А как выглядит с такой точки зрения судьба всего
 живого?

 Логично предположить, после грехопадения в мире обитало
 ограниченное число живых существ, включая и растения.
 Превращаясь друг в друга (или переселяясь друг в друга), они не
 могли бы измениться в общей численности. От перестановки
 слагаемых сумма не меняется.

 В действительности численность живых существ растет с
 каждым годом, с каждым часом, с каждой секундой. А может и
 сократиться до нуля - в случае термоядерной войны совершенно не
 в кого будет переселяться.

 Итак, теория ограниченного метепсихоза не выдерживает
 сопоставления с реальностью.


 II. А если метемпсихоз длится вечно?

 Это вступает в противоречие не только с
 действительностью, но и с идеей Творца.

 Начал по этой теории не должно быть. Тогда каким же
 образом во Вселенной возникают все новые и новые живые
 существа, новые начала?

 Если извечно и бесконечно переселение человеческой
 души, то и сама она извечна. Извечна, как сам Всевышний.
 Тогда кем же она сотворена ?

 Это буддизм.

 А что же христианство?

 Утешает и оно, говоря о загробной жизни души. Не знаю,
 тождественны ли в христианском богословии человеческая душа и
 человеческое "я". В обыденной  жизни для верующих и неверующих это одно и то же.
 Загробная жизнь души. а значит нашего *Я* - жизнь вечная, а земное существование
 лишь короткий испытательный срок на земле, где предоставляется
 возможность заслужить или вечное блаженство, или вечные муки.
 Отсюда - ограничения, налагаемые на плоть и ее стихию, отсюда
 двусмысленный, в лучшем случае, взгляд на земную жизнь.

 В сущности, и христианство говорит нам о неисчезаемости
 человеческого "я". Но в каком же возрастном состоянии оно
 переселяется в загробный мир? В конечном, предсмертном, чаще  всего  старческом?
    Юрий Стефанов высказал остроумный домысел: жизнь вечную
 обретает душа зародыша, чистая как tabula rasa.

 Но это же еще только абстрактная возможность души,
 лишенная каких-либо реальных свойств, как не заснятая
 фотопленка.

 Да что ты об этом знаешь? - возразят мне.

 - Не меньше и не больше, чем вы, - парирую я. - Можно
 ли вообще обсуждать то, о чем мы ничего не знаем?

 Поймите, я сам не прочь утешиться, но утешиться могу
 лишь при условии, что утешение основано на истине. Здесь же я
 вижу вольное или невольное заблуждение.

 Суть его состоит в молчаливом и априорном допущении
 вечной непрерывности некоего абстрактного человеческого "я",
 которое перемещается из одного конкретного сосуда (или
 состояния) в другой, не меняя своей индивидуальности (какой? – детской. зрелой  или  старческой ?)

 Но что же такое "я"? Прежде всего и по существу, "я" -
 это чувствилище, ограниченное в себе самом, конечное в
 пространстве и во времени, т.е. нечто конкретное. Выйти за
 пределы своего "я" - значит лишиться его.

 "Я" - это любая чувствующая (ощущающая) особь, кем бы и
 какой бы она ни была. "Я" - это всегда изнутри особи, "я" - это
 всегда субъективность. Никто не может испытать "за меня"
 ощущения, чувства, никто не может "за меня" удовлетворить мои
 телесные, душевные и духовные потребности. Сопереживать? Но это
 означает переживать параллельно подобие чужих эмоций в своем
 воображении. Сопереживание предполагает наличие еще одного
 чувствилища.

 Каким бы стандартным я ни был, для самого себя я
 принципиально не заменим. Даже если сотворить моего близнеца,
 это будет мой близнец, а не я сам. Это будет новое чувствилище,
 иной экземпляр. И только для других, для взгляда со стороны я и
 мой близнец - одно и то же. Ведь для другого мы объекты. А
 субъект, "я", всегда единичен. Первый близнец может
 блаженствовать у себя в кресле, а второй орать от боли в кресле
 у дантиста.

 Люди наивно полагают, что трансформация - это еще не
 смерть, не исчезновение. Увы, милые мои! Трансформация - это
 смерть трансформированного, его исчезновение. Смерть есть
 исчезновение не материи, а индивидуальной формы материи. Это
 справедливо и для психической энергии. Моя смерть и
 трансформация моей индивидуальности есть полные синонимы.
 Будучи однажды прерванным, существование данного человеческого
 "я" больше не возобновляется.

 И что мне до лопуха, из меня выросшего? Что мне до
 ветерков, облаков, и прочих красивостей, в которые я
 преображусь? Что бабочке до личинки, исчезнувшей ради ее
 появления на свет? Что личинке до какой-то там неведомой
 бабочки, для которой она послужит исходным материалом? Личинка
 чувствует свое, бабочка - свое. Ведь нелепо думать, что ребенок
 в прямом смысле слова есть его мать и наоборот. Мой загробный
 дух - это уже не мое земное "я", это иной породы, иного состава
 "нечто", живущее совсем иной, загробной жизнью. Что-то оно
 унаследует от меня, возможно, да только много ли в том проку?
 Ведь я унаследовал что-то от своего прадеда, но сознаю себя
 Юрием Денисовым, а не моим предком.

 Делаю вывод. Даже преображаясь в загробном
 существовании, уникальное, земное "я" исчезает в момент смерти.
 Каким бы благим или злым ни представлялся человеку земной мир,
 как бы он ни расценивал самого себя, каждое земное "я" -
 единично, преходяще и неповторимо. Для меня несомненна эта
 вечная истина. Она страшна. Но не менее страшно пренебречь ею.

 16.9.1984