В какую же погоду белеет Лермонтовский Парус?

Юрий Денис
В какую же погоду белеет Лермонтовский “Парус”?


      В массовом читательском сознании произведение классическое, а тем более хрестоматийное  -   это синоним произведения безупречного. В нём всё безукоризненно, и оно заведомо не подлежит критике, которая  представляется кощунственным посягательством на святое.
      К тем, кто способен и на солнце увидеть пятна, я отношу и себя. При этом такие пятна  ничуть не убавляют  моей любви к жизнедательному светилу.
     Это присказка, а сказка в том ,что чудный лермонтовский  * Парус* стал чем- то меня карябать. Мне захотелось понять, чем же именно. Не раз и не два я внимательно перечитал знаменитое стихотворение. И заметил, что всё оно написано в настоящем времени, автор говорит о том, что видит “здесь и сейчас”.
      В каждом катрене первые два стиха - это описания моря и погоды на море.
      Вот начало первого катрена:
Белеет парус одинокой
В тумане моря голубом!..
      Какая это погода? Я вижу летний день и спокойное море, скорее всего штиль.
          Одновременно во втором катрене бушует буря:
Играют волны  - ветер свищет,
И мачта гнётся и скрыпит.
      Здесь жизнеощущения истинно стоическое:
Увы, он счастия не ищет
И не от счастия бежит.
      В третьем катрене всё ещё длится изумительный штиль из первого катрена:
Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой,
      но стоицизм куда и девается: его сменяет совсем иная душевная устремлённость:
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!
      Перед нами яркий образец  романтической поэзии. Похоже, Лермонтов -  байронист ?..
О нет!  Это слишком поверхностное суждение: дело в том, что сама натура русского поэта  родственно близка натуре Байрона.
     Однако вернемся к содержанию стихов. Зачем же  паруснику в третьем катрене просить бури, если она уже бушует во втором?! Здесь явное логическое противоречие, явная художественная непоследовательность.
      Это второй катрен вносит смысловую путаницу, и мне захотелось проделать мысленный эксперимент, удалив на минуту этот катрен. Получилось восьмистишие:
Парус.
Белеет парус одиной
В тумане море голубом!..
Что ищет он в стране далёкой?
Что кинул он в краю родном?..

Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой…
А он, мятежный просит бури,
Как будто в бурях есть покой.


     Теперь стихи безупречны, в них нет художественно-смысловой непоследовательности, и трагическая парадоксальность явлена намного более контрастно и ярко.
     И всё же, всё же… Я сам возвращаюсь мысленно к стихотворению Лермонтова с его тремя катренами. В душе именно оно, а не “моё” безупречное восьмистишие.
     Чем же это можно объяснить? Дать определенный ответ я не могу:
     Может быть, затверженной привычностью?
     Может  быть, композиция требует не два, а три четверостишия?
     Может быть, в моём подсознании затаился целостный подтекст “Паруса”, суть которого  - устремленность от надёжной родной земли к ненадежному опасному морю?
     А  может быть,  дело в колдовском воздействии таких музыкальных лермонтовских стихов ?

     Вот она, “неразумная сила искусства”!
19 сентября 2018