301 Чесменский бой на Ивана Купала 07 июля 1973

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

301. Чесменский бой на Ивана Купала. 07 июля 1973 года.

Сводка погоды: ВМБ Балтийск, суббота 07 июля 1973 года, дневная температура: мин.: 15.8°C, средняя: плюс 22.6°C тепла, макс.: плюс 29.5°C тепла, 8.2 мм осадков. Очень жарко, прямо пекло внутри корабля, а вечером пошёл дождь.

Встреча и общение с курсантом-гардемарином и поэтом Колей Кольским выбила меня из колеи обычной каждодневной работы по подготовке к боевому походу. Утром я сходил на базовую почту, принёс письма (мне писем не было) и новые газеты, которые пришлось срочно обработать, сделать выписки названий статей и данных. Сегодня в субботу 07 июля 1973 года нам объявили, что мы должны хорошенько помыться и постираться, причём весь комплект (аттестат) носимых рабочих матросских роб и флотской формы. Да, это была "Большая стирка". Кроме роб и форменок, гюйсов и белья мы стирали чехлы, брезентовые покрытия для оборудования и приборов, мыли верхнюю палубу корабля и даже надстройки БПК "Свирепый". Я тоже участвовал вместе с рулевыми и штурманскими электриками БЧ-1 в "Большой постирушке" и "Большой помывки" корабля, да ещё так, что не было времени и возможности делать репортажные фотоснимки для фотолетописи корабля. Более того, я поймал себя на мысли, что в "горячке буден" совсем перестал фотографировать события подготовки БПК "Свирепый" в выходу на БС. Это надо было срочно исправить...

Из статьи в газете "Красная Звезда" я узнал, что сегодня 07 июля 1973 года, только 203 года тому назад, произошла знаменитая морская битва в Чесменской бухте (район между западной оконечностью Анатолии, Турции и островом Хиос). В этой бухте в прошлом, как правило, происходили военно-морские сражения между флотами турецкой Османской империей и Венецианской республикой. "Чесменское сражение" между русским и турецким флотами состоялось 24-26 июня (5-7 июля) 1770 года. (7 июля является Днём воинской славы России — День победы русского флота над турецким флотом в Чесменском сражении - автор).

Я давно слышал об этом сражении, видел в Феодосии (Крым) картину Ивана Константиновича Айвазовского "Чесменский бой", поэтому решил напомнить экипажу БПК "Свирепый" об этом событии, хотя дата была не "круглая". Для этого надо было найти материал и самое лучшее место для этого было в журнале "Морской сборник". Я начал листать старые и новые журналы в надежде найти что-то интересное, кроме основных событий и дат, но ничего не нашёл. При этом я смутно помнил, что в новых книгах "крейсерской библиотеки" я где-то уже видел книгу со словами "Чесменское сражение"...

Действительно, на полке с историческими мемуарами я нашёл книгу Ф.С. Криницина "Чесменское сражение". Военное издательство Министерства Обороны СССР. 1962. Немедленно я начал её листать и... увлёкся... Опять почти весь день, несмотря на занятость по стирке и сушке одежды, я урывками читал и читал эту книгу и в перерывах между чтением, остервенело натирая жёсткими короткошёрстными щётками хозяйственным мылом со щёлоком брезентовые чехлы, рассказывал вслух ребятам о прочитанном. С этого дня я начал собирать данные о морских сражения русского, российского и советского флота.

Это моё увлечение и инициативу заметили почти все офицеры и командиры боевых частей БПК "Свирепый". Особенно ревниво к идее поиска данных и сведений о морских сражениях отнеслись командир БЧ-3 старший лейтенант О.А. Белонин и начальник РТС капитан-лейтенант К.Д. Васильев. Они тут же пришли в библиотеку и потребовали книги о морских сражениях. Я им выдал всё, что было в нашей корабельной библиотеке. Потом оказалось, что так они готовились к экзаменам на курсах повышения квалификации и подготовки к поступлению в морские академии.

Константин Дмитриевич Васильев сообщил мне, что есть такой журнал "Морской сборник" от октября-декабря 1849 года, в котором опубликован "собственноручный журнал-дневник капитан-командора Самуила Карловича Грейга, командующего кордебаталией (центром русской эскадры)". В этом журнале С.К Грейг в хронологическом порядке описал всю Чесменскую битву и победу русского флота по часам и минутам. Вот бы отыскать этот "собственноручный журнал"!
(В 1994 году я приобрёл редкую книгу - "Морские сражения русского флота". Воспоминания, дневники, письма / Составитель В.Г. Оппоков. - М.: Воениздат, 1994. - 560 с., ил. (Ратная слава отчизны), в которой опубликован этот журнал капитан-командора С.К Грейга и флагманский журнал адмирала Григория Андреевича Спиридова, командующего русским флотом.

Заместитель командира корабля по политической части капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин тоже благосклонно отнёсся к моему стремлению рассказать нашим морякам о славной истории русского, российского и советского флота, только попросил не слишком увлекаться прославлением "старорежимных флотских порядков".

- Знаю я тебя, - сказал "добродушно" Дмитрий Васильевич. - Опять начнёшь пропаганду своих годковских законов, флотских и морских традиций, разных примет и суеверий. Всю мне систему политической подготовки испортишь!
- Да нет, - с досадой ответил я, чувствуя, что замполит говорит правду. - Не буду я распространять суеверия, не буду. Даже упоминать о них не буду... Чего их, суеверия, упоминать, моряки и так, без напоминания о них знают и говорят. Причём всегда говорят, когда что-то случается...
- Да-а... - протянул задумчиво Дмитрий Васильевич. - Живучи флотские традиции, ничем их не возьмёшь. Ну, показывай, что там ты "накропал" по обстановке в мире и в стране?

- Сегодня день "Иван Купала" или "Иванов день", - сказал я замполиту. - Ивана Купала - это один из традиционных языческих праздников всех славян. Иван Купала отмечается в день летнего солнцестояния и в православии этот день приурочили к рождеству святого Иоанна Предтечи, Крестителя Господня. На самом деле Купала - это славянский бог плодородия, это "великий день очищения водой и огнём". В этот день происходит омовение водой, массовые купания людей в озёрах, ручьях, речках. В этот день славяне на зорьке купались в утренней росе, мылись в банях, шутливо обливали друг друга водой или бросались мокрой донной грязью, чтобы потом очиститься. День Ивана Купала празднуют в ночь с 6-го на 7-е июля по новому стилю и (или) в ночь на 24 июня по старому стилю.
- Во! - от неожиданности воскликнул замполит. - Откуда ты это знаешь? Ты же молодой!
- Из природного календаря славянского народа, - ответил я. - Есть у нас в корабельной библиотеке книга С.Токарева "Религиозные верования восточнославянских народов", московское издание 1957 года и ещё книги по истории славянской цивилизации.
- Да?! Покажи! Дай почитать! - опять воскликнул замполит. - Только во что... Вы эти книги никому пока не давайте, пока я их не посмотрю. Ладно?
- А более свежих новостей, достойных нашего внимания, нет? - спросил замполит, но я был настолько измотан ночным чтением и переписыванием стихов Коли Кольского, сегодняшним днём "Большой Постирушки", что с сокрушённым видом признался замполиту в чрезмерной занятости.
- Ничего, ничего, - сказал Дмитрий Васильевич. - Я понимаю. Сегодня же день Ивана Купала. Пойду и я в баньку. Надо традиции соблюдать. Спасибо, что напомнил.

Я вернулся в ленкаюту, с огромным удовольствием разделся догола, чисто и празднично вымыл палубу в зале ленкаюты, протёр мокрой ветошью несуществующую пыль на своём рабочем месте (все стеллажи с книгами в библиотеке были завешаны полупрозрачными светлыми шторами из негорючей стеклоткани), переложил в рундуке (внутри стола президиума в ленкаюте) вещи своего флотского аттестата, погладил горячим утюгом все свои матросские робы (разных сроков носки), форменки, брюки, синие воротники (гюйсы), тельняшки, носовые платки, трусы и полотенчики (даже сатиновые и шерстяные носки) и "вусмерть" утомлённый, но празднично счастливый, выложил на стол президиума в ленкаюте свой высушенный на жарком солнце поролоновый матрац, застелил его выглаженной чистой простынкой и блаженно растянулся во всю свою молодецкую ширь и длину стройного молодого тела.

Когда я занимался наведением порядка в двери ленкаюты кто-то робко стучался, потом кто-то стучался более настойчиво, но я никому не открывал. Мне хотелось побыть одному, потому что я чувствовал - после всех моих трудов праведных ко мне придёт воспоминание о счастливых днях моего детства, когда в ночь на Петров день я, ещё совсем мальчик, вместе с деревенскими ребятами, девчонками, парнями и девками деревни Дальнее Русаново играл в игру под названием "свадьба" (эту историю я поведал в новелле книги "Мои женщины". Июль. 1962. Игра «в свадьбу» - автор). Эти воспоминания приятно взволновали меня, но большее удовольствие я получил от воспоминания относительно недавнего времени...

Я до мельчайших подробностей вспомнил как мы, ученики 9 "А" класса суворовской Средней школы №1, во время летних каникул договорились пойти всем классом в поход в лес. Тогда в нашем классе все активно влюблялись друг в друга, флиртовали, дружили , "ходили", некоторые уже откровенно жили друг с другом, как взрослые влюблённые, большинство активных ребят и девчонок приобретали свой первый интимный (сексуальный) жизненный опыт. Верховодила этим процессом наша первая красавица Валя Архипова... Тот июльский поход 1969 года в лес был насыщенным ребячьими играми и приключениями, о которых можно долго и интересно рассказывать, но главным было другое событие...

Рано-рано туманным утром 7 июля 1969 года я вылез из шалаша, в котором спали-ночевали ребята и в тумане сонно побрёл по мокрой траве по своим маленьким делам. Утренняя сонливость привела меня куда-то на поляну, на которой росла высокая и густая трава, разнотравье. В разрыве туманных кущ в лучах восходящего солнца это разнотравье вдруг волшебно заискрилось миллиардами блёсток росы и мне вдруг захотелось нырнуть в эту росу, слиться с ней. Я задохнулся от предчувствия и... распластав руки грудью полетел, скользнул, нырнул в эту густую росистую траву...

Роса обожгла меня своей холодной мокростью, но тут же я почувствовал прилив таких восторженных сил, что немедленно вскочил и начал, как безумный, падать ничком, кататься, купаться и плавать в этой тяжёлой от росы траве. Я тогда забыл обо всём и обо всех на свете... В диком восторге я разделся догола, бегал по траве, которая хлестала меня по ногам, нырял и плавал в росе, бессильно лежал, объятый росной травой и восторженно, на постоянно вздохе, ликовал и радовался.., пока не услышал девчачьи голоса. Это тоже по своим утренним женским делам к этой поляне пришли три наши девушки - Лида Игнатова, Зоя Конькова и Валя Архипова.

Голоса девчонок звучали всё ближе и ближе. Я, голый и мокрый, лихорадочно огляделся в редеющем утреннем тумане и понял, что нахожусь далеко-далеко от оставленной где-то своей одежды. Я по-пластунски приник к траве, сгрёб её к своей голове и кое-как прикрылся ею, но скрыть всё моё голое тело я не мог никак. Предстать перед девчонками голым было стыдно, но ещё стыднее было прятаться от них, как уж. Когда всегда звонкий голос Лида Игнатовой зазвучал почти совсем рядом со мной и я сквозь стебли травы увидел в тумане их силуэты, я встал..., но не полностью, а только на колени, чтобы трава прикрывала моё "сокровенное тайное место".

Девушки вышли на край поляны и увидели меня. Лида ойкнула, быстро отвернулась и стремительно убежала обратно в туман. Зоя Конькова спокойно осталась на месте и с улыбкой стала смотреть на меня. Валя Архипова с заворожённым выражением лица уставилась на меня своими широко распахнутыми глазами. В её лице я не увидел ни насмешки, ни удивления, ни радости, ни гнева, а только искренне недоумение...

- Ты что делаешь? - спросила меня Валя Архипова и я онемел от её нежного удивлённого детски-девичьего голоска. Я не знал, что ей ответить и мучительно застрял в своей нелепой позе и голом виде.
- В росе купаюсь, - вдруг услышал я свой чужой голос, который почему-то был не грубым, не испуганным, а спокойно-приветливым, доверительным. - Давай искупаемся вместе...

С этими словами, что-то во мне, как пружина, вдруг разогнулось и я встал в полный рост, совершенно открыто перед этими двумя девчонками. Кто-то во мне за меня принял такое решение и оно мне, почему-то, очень понравилось. Валя Архипова с остекленевшим взглядом застыла на месте, а Зоя Конькова чуть-чуть отпрянула назад, охнула и я краем глаза заметил, как она растерянно и насмешливо улыбнулась.

Не давая опомниться девчонкам, я протянул к Вале Архиповой руку приглашающим жестом и строго, но с тайной усмешкой взглянул ей прямо в чёрные кружочки расширившихся зрачков. Валя вдруг тоже приподняла свою руку и сделал маленький шажок ко мне.

- Только купаться в росе надо без ничего, - опять каким-то незнакомым баритональным голосом (как у моего дяди Коли) сказал я Вале Архиповой. - Иначе ничего не получится.

Зоя Конькова еле слышно хмыкнула, а Валя Архипова вдруг гибким плавным и решительным движением расстегнула молнию спортивной куртки, в которую была одета и также гибко быстро и решительно сняла с себя спортивные шаровары, которые в то время были нашей обычной школьной спортивной формой. Теперь она была передо мной в майке-футболке и в белых трусиках-плавках. Я оставался недвижим с протянутой рукой и строгим взглядом. Видимо, что-то в моём лице или взгляде или в её настроении и ощущении было такое, что Валя Архипова неожиданно, закусив свою алую от волнения нижнюю губу, решительно и быстро сняла свою майку, а потом, секунду поколебавшись, маленький бюстгальтер.

Зоя Конькова охнула и отступила на шаг назад, а я, наоборот, сделал шаг вперёд и ещё раз протянул руку к Вале. Валя чуть расставила руки в стороны, как это делают девушки, входящие в холодную воду, невидяще взяла меня за руку и сделал шаг мимо меня в росную траву туманного луга. Я почувствовал как цепко её маленькие пальчики впились в мои пальцы, как она напряглась и одновременно затрепетала крупной дрожью. Валя остановилась, а я, уже знающий каково это - в первый раз окунаться в росную траву - сделал шаг вперёд, а потом, увлекая за собой Валю, сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее повлёк её вглубь туманного луга, где в просветах туманных клубков искрились миллиарды бриллиантовых росинок.

Я выбирал направление туда, где ещё не была примята тяжёлая мокрая трава. Валя сначала неуступчиво, а потом всё быстрее и быстрее бажала за мной, а через мгновение вырвалась из моей руки, обогнала меня и с каким-то девчачьим возгласом-гиканьем кинулась грудью прямо в гущу густой мокрой травы. Её белые домашние трусики намокли, стали прозрачными и я увидел всю обнажённую красоту счастливой хрупкой маленькой девчонки с точёной фигуркой японской фарфоровой статуэтки. Валя, точно так же, как и я, каталась, купалась, скользила, ныряла в густой траве, падала на неё ничком (спиной), брыкалась ногами, веером махала руками и смахивала капли росы с верхушек высокой травы. Её маленькие выпуклые грудки заострились острыми коричневыми сосками, живот и грудь волновались в частом дыхании, ноги и руки постоянно находились в движении, а мокрые прозрачные трусики отчётливо показывали мне её красивый тёмный треугольник "сокровенного тайного места".

Мой "писюн" в обрамлении ещё детской мягкой и скромной "шевелюры" от холодной росы сначала был с очень скромном положении, спрятавшись внутри моего тела, но теперь, при виде обнажённой Вали Архиповой он встрепенулся и находился в "заинтересованном" положении, показывая себя окрепшим молодцом. Я уже совершенно не стеснялся и тоже, как Валя, купался в росе, веером разбрызгивал вокруг себя бриллиантовые брызги и вдруг ощутил на себе поток брызг, пущенных счастливой Валей. Я понял это как знак, схватил её за руку, вместе с ней разбежался и сходу прыгнул вперёд грудью на стоявшую стеной мокрую траву. Туман уже начал быстро рассеиваться и солнечные лучи не только освещали туманную пелену над лугом, но и высвечивали в вышине синеву безоблачного неба. Валя тоже, как и я, летяще кинулась в гущу травы, заскользила по ней, а затем перевернулась на спину, подставив мокрое лицо с закрытыми глазами небу, солнцу, утру.

Я быстро "вплавь" приблизился к ней ближе и взглянул ей в лицо. Валя открыла свои огромные глаза с пушистыми мокрыми и острыми, как лучики, ресницами, ошалело и строго взглянула на меня, быстро взяла меня за руку и потянула к себе, на себя... Её грудки, покрытые ознобными пупырышками, заострились выпуклыми сосками и я грудью ощутил их крепость, округлость, жаждущую остроту. Губы Вали стали пунцовыми, пухлыми, влажными, ротик приоткрылся и я с невыносимым жаром сначала прикоснулся к ним своими строгими губами, а потом обнял их, прижался к ним, ощутил их вкус, мягкость и сладость. Наш поцелуй был настоящим, сочным, свежим, ярким, красивым и влажным, как это утро.

Валя задрожала всем телом, притиснулась ко мне, сделал движение, чтобы спрятаться подо мной, а я с нахлынувшим инстинктивным пониманием происходящего, помог ей занять нужное положение и мягко, но плотно накрыл её собой, защищая от тумана, от влажности росистого луга, от холода раннего утра, от всего и всех.

Я уже тогда  был рослым (181 см), худым, стройным, с тонкой светлой кожей, с не мускулистыми, но стройными руками, ногами и торсом, относительно широкими плечами и узкой талией, и вид мой был схож с видом классической скульптуры обнажённого Аполлона, только без мускулатуры борца и более высокого роста. Фигурка Вали Архиповой была маленькая, она была небольшого роста, с тонкой гибкой талией, очень тонкой прозрачной кожей, круглолицая с очень милыми очертаниями, с красивыми глазами, носиком, алыми пухлыми губками и очень характерным выражением лица (мимики). В этот момент она была отрешённой от всего и всех, кроме нас, и её лицо выражало только одно желание - острое, жаждущее, необходимое, желанное.

Я сделал движение, чтобы освободить Валю от остатков её одежды. но она вяло, но узнаваемо задержала мою руку и мы слились с ней в близком контакте такими, какими мы были. Наше соитие было бурным, гибким, обоюдно стремительным, лихорадочно интуитивным, с горячими объятиями руками и ногами, в слиянии до победного гортанного клика нас обоих, причём в одно и то же время. Мы одновременно потеряли на секунды сознание и притиснулись друг к другу так, что казалось, ничто не может нас теперь разлучить и разъединить...

Через некоторое время мы с громадным сожалением обмякли, начали разъединяться друг с другом и Валя панически начала пытаться вернуться, сопротивляться разъединению, цепляться за меня своими маленькими, но сильными и цепкими руками и ногами. Потом она сдалась, обмякла и откинулась навзничь в мокрую траву, распахнув настежь свои руки-крылья. Я тоже осторожно отстранился в сторону и тоже навзничь вернулся в прохладную глубину пахучего разнотравья, которое уже начало освобождаться от росы. Травы всё сильнее и сильнее пахли и я вдыхал в себя этот умопомрачительный запах, к которому присоединились наши с Валей запахи любви.

Я закрыл глаза и не видел, но чувствовал так, словно видел, как Валя двигала в траве своими руками, как будто махала крыльями, как она то сворачивалась клубком, то раскрывалась, как цветок, и каталась по траве, как плакала, как судорожно двигалась всем телом, как потом привстала на корточки, освободилась от трусиков и голышом снова каталась и купалась в ещё мокрой от росы траве. Я тоже привёл себя в порядок, оросив своё лицо и "писюна" собранной с травы росой, а потом, набрав в пригоршни росу, поднёс её Вале. Валя, уже стыдливо прячась и отворачиваясь от меня, окунула своё лицо в мои ладони, потом лучисто взглянула на меня и счастливо озорно засмеялась... В этот момент сбоку, с края луга донёсся звонкий голос Зои Коньковой.

Одновременно с зовущей Зоей Коньковой раздались голоса и крики моих школьных друзей: Вовки Муравьёва, Коли Движкова, Сашки Каргина, Вовки Корнеева и Славки Юницина. Они тоже проснулись, встали и уже весело кричали, играя на лесной полянке перед нашими шалашами в футбол. Валя Архипова мгновенно пригнулась к траве, быстро огляделась по сторонам и молча побежала на полусогнутых ногах по нашему лугу в сторону, откуда звучал голос Зои Коньковой. Я тоже на коленках быстро, как кролик, поскакал в другую сторону, лихорадочно соображая, где в тумане я мог оставить свою одежду. Одежду я нашёл на удивление быстро, она была полностью сырой и холодной, хоть выжимай. Я сначала кое как попытался одеться, потом, спрятавшись за стволами деревьев, всё снял с себя, выжал и снова надел. Только после этого я спокойно, сохраняя независимый вид, вышел на полянку к ребятам и включился в игру с мячом.

Вскоре показалась Валя Архипова в сопровождении своей ревнивой подруги Тони Корнеевой и наших девочек, и мы все вместе начали разжигать костёр, жарить на веточках варёную колбасу, вскрывать банки с килькой в томатном соусе, резать хлеб, огурцы и помидоры, а Коля Движков выставил на наш "лесной стол" четвертинку московской водки (иные напитки в нашей компании тогда не приветствовались). Ни я, ни Валя Архипова никоим образом не показывали, что между нами "что-то было", но все присутствующие что-то заметили, ощущали и всё время вокруг нас с Валей происходили какие-то многозначительные шуточки, намёки, разговоры, возгласы и кружения. Все были радостно возбуждены, игриво настроены и только одна Тоня Корнеева сердито и ревниво ограждала Валентину от ребят, особо, от меня. За весь день мы с Валей так и не сумели встретиться наедине и поговорить...

Думаю, что нам обоим, мне и Вале Архиповой, какое-либо продолжение нашего общения уже не требовалось, потому что всё, что можно, нужно и должно было произойти, уже произошло в то туманное утро купания в росе на праздник Ивана Купала. Мы, не сговариваясь, совершенно естественно и инстинктивно совершили языческий обряд омовения и очищения праздника Ивана Купала и любили друг друга чисто, искренне, открыто и... безопасно. Это был мой самый счастливый и прекрасный праздник Ивана Купала в жизни, надеюсь, что в жизни Вали Архиповой это было тоже счастливое событие...

Мои воспоминания о купании в росе вместе с моей любимой девушкой, моей первой школьной любовью, в субботу 07 июля 1973 года завершились таким же счастливым освобождением накопившейся мужской энергии, как и в то туманно-росное утро 7 июля 1969 года. Освобождённый и умиротворённый, расслабленный и счастливый, я с удовольствием принял приглашение моих друзей-годков в корабельную парную, которую специально "раскочегарили" для командования БПК "Свирепый" и приглашённых командиров нашего соединения ракетных кораблей. Командиры, офицеры и мичманы праздновали день Ивана Купала в своих кают-компаниях, а мы, годки и приглашённые, "кайфовали" в парной, крякали и соревновались в продолжительности пребывания в горячем мокром пару.

В благодарность за приглашение я не удержался и рассказал ребятам о Чесменском сражении русского парусного флота и поражении всего турецкого флота в 1770 году, о языческом славянском празднике Ивана Купала и, напоследок, рассказал о том, как мы с Валей Архиповой купались ранним туманным утром в росе разнотравного лесного луга. Мой рассказ произвёл на ребят неизгладимое впечатление, запомнился и через некоторое время мне пришлось ещё не раз в море-океане на БС (боевой службе) повторять и повторять рассказ, который вы только что прочитали... Правда, каждый раз он украшался всё новыми и новыми подробностями, в том числе придуманными не мной.

На следующее утро 08 июля 1973 года я бодро доложил замполиту, что провёл с моряками БПК "Свирепый" беседу об исторической победе русского флота в Чесменском сражении и об их положительной реакции на это событие. Капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин похвалил и поблагодарил меня за активную жизненную позицию, за образцовой выполнение своих служебных обязанностей по политслужбе и отпустил меня восвояси, разрешив занять всё свободное время печатаньем фотографий для фотолетописи БПК "Свирепый" и будущих корабельных стенгазет. Он тоже заметно был доволен вчерашним вечером и праздником Ивана Купала. Однако я снова "запорол" задание и не составил сводку основных событий в стране и в мире...

Фотоиллюстрация. 07 июля 1973 года. ВМБ Балтийск. БПК "Свирепый". Картина И.К. Айвазовского "Чесменский бой" (ударение на первое "е" - автор). 24-26 июня (5-7 июля) 1770 года. Место: Чесменская бухта, Османская империя (Турция). Итог: Уничтожение турецкого флота. Сражение было частью Второго Пелопоннесского восстания 1769 года, предшественником последующей греческой войны за независимость (1821-1829). 7 июля является Днём воинской славы России — День победы русского флота над турецким флотом в Чесменском сражении (Здесь и далее данные из Википедии). После Чесменского сражения русскому флоту удалось серьёзно нарушить коммуникации турок в Эгейском море и установить блокаду Дарданелл. Всё это сыграло важную роль при заключении Кючук-Кайнарджийского мирного договора.
По распоряжению Екатерины II, для прославления победы был создан мемориальный Чесменский зал в Большом Петергофском дворце (1774-1777), были воздвигнуты 2 памятника этому событию: Чесменский обелиск в Гатчине (1775) и Чесменская колонна в Царском Селе (1778), а также построены Чесменский дворец (1774-1777) и Чесменская церковь святого Иоанна Предтечи (1777-1780) в Санкт-Петербурге. В память о Чесменской победе были отлиты золотые и серебряные медали. Медали были изготовлены по «указу её Императорского Величества Императрицы Екатерины Алексеевны»: «Медаль эту жалуем мы всем находившимся на оном флоте во время сего Чесменского счастливого происшествия как морским, так и сухопутным нижним чинам и позволяем, чтобы они в память носили их на голубой ленте в петлице». Екатерина. Граф Алексей Орлов получил право присоединить к фамилии наименование Чесменского. Одна из белых полос на отложном синем воротнике (гюйсе) форменной одежды матросов и старшин ВМФ СССР и России символизирует победу в Чесменском сражении (2 другие - Гангутское и Синопское сражения соответственно).