Про Ляльку

               

    Мою подругу зовут Лялька. На самом деле её имя Лена. Лялькой она стала в тот самый момент, когда её - маленький, тугой свёрток - принесли домой из роддома. Трёхлетняя сестра настороженно разглядывала кукольное личико с крошечным носом посередине, таким же крошечным алым ртом, и уверенно произнесла "Ляля". В переводе с детского значит кукла. Имя к Ляльке приклеилось сразу, но только для близкого круга.

В детстве Лялька была тонкая и подвижная, как стрекоза, и родители отдали её в балет, точнее в хореографическую студию. Там Лялькина душа возвышалась над серыми буднями и, приобщаясь к искусству, питалась исключительно духовной пищей. Однако, придя домой, Лялька налегала на макароны и картошку. Поэтому, начав изящным цветком в пышной розовой юбочке, закончила Лялька мачехой в спектакле "Золушка". Конечно, она могла бы легко станцевать и партию Золушки, но образ Золушки никак не вязался с излишне выпуклыми Лялькиными формами. Зато эти формы очень привлекали противоположный пол.

Взросление Ляльки было стремительным. Её сексуальность зрела и пухла как опара на дрожжах, и так же, как тесто из кастрюли, вываливалась из тесных одёжек. Лялька нравилась мальчикам, мальчики нравились ей. Началась пора танцев-шманцев-обжиманцев, провожаний и робких поцелуев в подъезде. Запретную черту Лялька не переступала.   
Однако родители Ляльки призадумались. Боялись,что Лялька выскочит замуж молниеносно как ядро из пушки, и  на всю жизнь останется без профессии. И поспешили сунуть дочь в культпросветучилище, попросту кулёк, на отделение хореографии. Там готовили не танцовщиц, а руководителей, и пышные Лялькины формы помешать  этому никак не могли.   

Училась Лялька хорошо в силу природных способностей и сообразительности, так что времени и на "погулять" хватало. Парней было много,  но никто особенно не нравился. И вдруг... "здрасьте баба Настя", Лялька влюбилась.  Не потому, что мальчик был такой распрекрасный, а просто пора пришла, физиология подтолкнула. Мальчик и в самом деле был неплохой, серьёзный, из хорошей семьи. Но... Артур был армянин. А у них традиция - жениться только на армянках. Лялька успела "нежелательно" забеременеть. О том, чтобы рожать и речи быть не могло, она даже кулёк закончить не успела. Лялькин папа - хирург, отвёз её в больницу, где работал, и там из Ляльки извлекли то, что было частью их обоих, её и  Артура.  Под общим наркозом. И даже, когда Лялька очнулась, её душа ещё долго находилась под наркозом, не было ни эмоций, ни желаний, ни чувств. 

Но, как обещал царь Соломон, это прошло.

Встретилась новая любовь. Лялька вышла замуж и витала где-то в районе седьмого неба, там, где обычно счастливчики тусуются. Иногда мы встречались, Лялька щебетала про семейную жизнь, как птичка про райский сад. Своего мужа Лялька называла по фамилии. Егор звучало грубовато, а Костин мягко, даже ласково. Костин заполнил собой почти всё Лялькино пространство, его брутальность и Лялькина пышнотелая женственность притягивались друг к другу как разнополюсные магниты. Лялька водрузила своего Костина на пьедестал и смотрела на него снизу вверх. А когда я пыталась уберечь её от иллюзий, она радостно восклицала: "Что ты!  У НАС всё  будет по-другому, не как у всех!" "А вдруг? -думала я - ведь из всяких правил есть исключения".

Лялька родила хорошенькую девочку и прочно осела дома. Шандарахнули девяностые. Каждый выживал как мог. Костин, будучи боксёром, подался в бандиты. И началось...  Лялькин муж сутками не бывал дома. Разборки, стрелки, пьянки... Лялька одна с дочкой, за день набегается, да ещё ночами не спит, всё о Костине: придёт - не придёт, убьют - не убьют. Издёргалась, измоталась совсем.
 
А когда Костин изменять стал, так и вовсе с катушек съехала. Однажды по телефону "неприятный" женский голос сообщил, что Лялькин благоверный в эти минуты в постели с дамой и адрес назвал. Лялька недолго думая, дочку соседке, сама по адресу. Стучала, кричала, когда, наконец, та дама открыла и Лялька в комнату ворвалась,  мужа и след простыл, только окно настежь. Лялька к окну, второй этаж всё-таки, вдруг неудачно приземлился... А он хоть бы хны, бежит себе, слегка прихрамывая, даже не обернулся. В результате развод и девичья фамилия.   

Осталась Лялька с дочкой Наташкой, или Ташкой, как она сама себя называла. Девочка росла на одних Лялькиных руках, и баловать было некому. Иногда, устав воспитывать, Лялька восклицала: "Или она у меня человеком будет или инвалидом!" Слава богу, инвалидом Ташка не стала!

Девяностые закачивались, а бюджетники, к коим относились и мы с Лялькой, продолжали нищенствовать. Лялька работала преподавателем в той  хореографической студии, которую сама когда-то заканчивала. Ташка в трудном возрасте перехода из детства в юность. Сначала Лялька похоронила маму, которая долго и тяжело болела, а через год не стало и отца. Отец умер в одночасье - тромб оторвался. Неожиданная смерть переживается тяжелее, к ней не успеваешь подготовиться. Первое время Лялька жила на транквилизаторах, как в полусне. А когда немного пришла в себя, "проснулась", то  остро ощутила нехватку маминого тепла  и папиной защиты. Хотелось, чтобы рядом был кто-то, кто мог бы дать или то, или  другое.

И однажды возник Влад. Лялька возвращалась с работы и услышала рядом  мужской голос. Голос  спросил:" Вы меня не помните? Мы с Вами в параллельных классах учились..." Лялька повернулась на голос. И увидела... Влад был стройный и красивый, похожий на  Иисуса с иконы. Плюс интеллигентная бородка и мягкий, как кашемир, голос. И  Лялька повелась, клюнула, заглотила наживку, как голодная рыбка. К тому же Влад оказался ещё и умный. Правда, только по части теории. С практикой, то есть с реализацией идей, которые возникали в красиво посаженной, как у древнего римлянина, голове Влада, дела обстояли гораздо хуже.

Влад читал Ляльке Пелевина "Жизнь насекомых", массировал ноги и приносил кофе в постель. Лялька считала его идеалом. Но идеалов не бывает в природе. Влад не любил работать и, главное, не хотел. В философии существует понятие - "свобода есть осознанная необходимость".  Необходимость зарабатывать Влад осознать не мог.
Он лежал на диване, "гонял мысли по позвоночнику" и рассуждал о "сермяжной правде жизни," почти как Васисуалий Лоханкин.

По профессии Влад был закройщиком верхней одежды и когда-то неплохо зарабатывал. Но с перестройкой, когда в Россию хлынул поток китайского ширпотреба, большинство предпочитало куртки и пальто  на синтепоне. Владу нужно было найти свою нишу, а значит пробовать и напрягаться. Напряги Владу претили, он делал только то, что не требовало больших усилий. Семья: жена и дочь, которые к тому моменту уже крутились вокруг  дивана, на котором он возлежал,  тщетно взывали к его чувствам  мужа и отца. А когда их терпение иссякло, с этого самого дивана его и выдворили.  Тогда у Влада появилась цель - найти диван, на котором можно безбедно существовать и философствовать. И,как ни странно,таких диванов находилось множество!

Настала очередь и Лялькиного. Лялька "обеспечивала уют", а, когда не стало хватать денег, взяла подработку. Влад перебивался случайными редкими заработками, выпивал, иногда не приходил на ночь. Но Лялька любила... Продолжала цепляться за то хорошее, что ещё оставалось. От Влада исходило тепло, он умел приласкать и успокоить, он был любовником и родителем, два в одном.

Вдруг нам с Лялькой,  как манна небесная, - предложение поработать в Турции полгода, зарплата в долларах.  Мы встрепенулись, собрались  и поехали. Лялька оставила Ташку на подругу, а Влада на "произвол судьбы". До сих пор судьба к Владу благоволила, наверное потому, что женского рода.

В Турции Лялька не жила, а существовала. Сказано же "где будет ваше сокровище, там и ваше сердце"... Лялькино сокровище - Влад остался в России, и Лялькино сердце осталось с ним, а здесь, в Турции, только её материальная оболочка. Каждый день Лялька говорила со своим "сокровищем" по телефону, тратя на это заработанные доллары. Через два месяца Влад уехал в Израиль. Продал однокомнатную квартиру, доставшуюся от матери, обратился в еврейскую общину и поехал в поисках лучшей жизни.

Теперь Лялька звонила в Израиль. Любовь Ляльки и Влада вышла на новый виток. Разлука, как ветерок, раздула затухающее было чувство и оно вспыхнуло сильнее прежнего. От тоски по любимому Лялька стала худеть и чахнуть, прямо как принцесса из сказки. Спасало общение по телефону, и Лялька жила только в эти считанные минуты.
Рассказывала Лялька о Владе мало, но и из этой немногословности я понимала, что Влад не может устроиться на работу. Понятное дело, не любитель. Прошёл месяц, другой. Наконец  Лялька сообщила, что Влад работает на каком-то предприятии на конвейере. Представить себе Влада на конвейере было невозможно, ибо Влад и конвейер,  как "гений и злодейство  вещи несовместные".

Наш контракт закончился, и мы вернулись в Россию. А ещё через два месяца прилетел из Израиля Влад. Он прибыл к Ляльке, как рыцарь на белом коне и в доспехах. Конь в самом деле был - железный байк, а доспехами служили все байкерские прибамбасы: чёрная куртка-косуха, бандана, перчатки и тяжёлые казаки. Всё из кожи. Лялька обалдела от его нового образа и с ходу кинулась в долгожданные объятия. 

Я уже представляла себе счастливое Лялькино будущее. Влад забирает Ляльку и Ташку в Израиль, и они живут там безбедно и счастливо, или бедно, но всё-равно счастливо, и шлют мне письма, пропитанные сладким ароматом любви, как торт сиропом. Но карты легли  иначе.
Деньги, заработанные в Израиле,  Влад разбрасывал направо и налево. И когда понял, что вернуться в Израиль уже не на что, начал пить. А вслед за пьянкой явилась её вечная спутница  -  депрессия. Влад припирался к Ляльке "одуревший в доску" и устраивал скандалы. Лялька переживала не столько за себя, сколько за Ташку, все эти пьяные дебоши происходили на глазах дочки, и явно расшатывали подростковую психику.  Лялька была на грани нервного срыва.

В очередной приход Влада она просто не впустила его в квартиру. Влад то орал и бил ногами в дверь, то выл как раненый зверь, то уставшим голосом просил и давил на жалость. Лялька стояла как крепость, но только потому, что Ташка рядом умоляла: "Мамочка, пожалуйста, не открывай... не надо, не открывай, прошу..." Между Владом и Ташкой, Лялька выбрала дочь.

У Влада переклинило в мозгу, он открыл окно на лестничной площадке и сиганул вниз с третьего этажа. Бригада скорой подобрала нелепо разбросанное тело, похожее на  сломанную куклу, и уехала, а Лялька долго стояла в полном отупении и непонимании произошедшего.
Влад лежал в реанимации месяц, но Лялька ни разу к нему не пришла. Не смогла себя заставить. Она не хотела видеть его тело переломанным, с множеством  трубочек, обеспечивающим угасающую  жизнь, а самое главное, его глаза. Глаза, в которых поселился  ужас.  Ужас  осознания случившегося и  предчувствия конца. Через месяц Влада не стало.

Как Лялька прожила первый год после трагедии, трудно себе представить. Она почти ничего не ела, физически не могла, организм не принимал, пила чай с молоком, тем и жива была. Похудела на 10 килограмм, от слабости Ляльку шатало как девяностолетнюю старушку. На работу и с работы её водила Ташка, боялась, что мама завалится где-нибудь по дороге и не встанет. Сил не хватит или сама встать не захочет.

Но Соломон не обманул, и  это тоже прошло.

Ташка стала взрослой, вышла замуж, родила Ляльке внука Сеню, Арсения, значит. Лялька работала, помогала как могла. А потом Ташка развелась и вернулась от мужа к Ляльке. Лялька старалась понять дочку, сама ведь в своё время семью не сохранила. А ещё позже Лялька забрала к себе бабу Лизу, а Ташку отправила в однушку, щедро Лизой подаренную. Ташка молодая, пусть свою личную жизнь устраивает.

Лиза и Лялькина бабушка были сёстрами и жили последние годы вместе. А потом Лялькина бабушка умерла и Лиза осталась одна. Какое-то время ещё жила по инерции, а потом устала и попросилась к Ляльке, своих детей и внуков у Лизы не было. Ну, Лялька и согласилась, Лиза же не чужой человек, по сути  двоюродная бабушка, да и  у Ташки теперь появится  своя квартира.

Лизе было за 80, уже несколько лет она страдала желудком. И  Лялькина жизнь, как поезд,  стала идти по чёткому расписанию. В 9-00 - завтрак, перед этим Лялька готовила Лизе отвар с черносливом для активности кишечника, в 14-00  - обед, ужин Лялька оставляла на столе, но Лиза, как правило, ждала Ляльку с работы и тогда они вместе ужинали. Лялька следила за Лизиным давлением, покупала лекарства, вызывала врача на дом, мыла Лизу в ванне, в общем осуществляла полный уход. Теперь  вся  Лялькина жизнь проходила между кормлениями и заботами о Лизе. Когда мы изредка встречались, Лялька предупреждала:" У меня всего полтора часа, в 14-00 - обед." Лялька была как собака на привязи, особо не разбежишься, поводок не пускает.

Сначала Лялька честно отрабатывала Ташкину квартиру, а потом даже привязалась  к Лизе, проводя с ней много времени. Лиза была уже в том возрасте, когда настоящая жизнь интересует меньше, чем прошлая. Человек живёт в своих воспоминаниях, хороших и плохих, и ему в них комфортно. Лиза не смотрела телевизор, не читала книг, потому что уже плохо видела и слышала. Она часами сидела на своей кровати тихо и неподвижно, как будто медитировала. Когда заходила Лялька, Лиза приободрялась, рассказывала ей о своём военном детстве, Лялька проникалась и сопереживала и задумывалась о судьбе Лизы, а заодно и о своей собственной.

Наверное было бы лучше для обеих, если бы Лиза ушла быстро и нехлопотно, во сне. Но, говорят, такую смерть ещё заслужить надо. Прожив с Лялькой два года, Лиза слегла, почти не разговаривала и никого не узнавала, её душа была уже ТАМ, а здесь только тело, за которым Лялька ухаживала: переворачивала, подмывала, кормила. А так как уход был хорошим, тело просуществовало ещё год.

С момента Лизиных похорон прошло уже больше двух лет. Сейчас Лялька живёт одна. Когда-то давно, в Турции,  мы приходили с ней  на рынок и турки наперебой зазывали купить у них фрукты. Они кричали нам:"Мадам! Мадам!"  - "Уже падают листья,  -  каждый раз добавляла Лялька. И вот сейчас она как раз в этом возрасте, возрасте "мадамужепадаютлистья".

Как там в этой песне: "Я Вас слишком долго желала, я к Вам никогда не приду".  Не хочу, чтобы было так. Ведь это ещё не снег, не зима. Ляльке чуть больше пятидесяти, она до сих пор стильная, привлекательная брюнетка с ассиметричной стрижкой, голубыми глазами и теми же пышными формами. И мне очень хочется, чтобы рядом с ней  появился  мужчина, который стал бы заботиться о ней самой, и, чтобы в какое-то мгновение она вдруг почувствовала себя той маленькой девочкой, тонкой и подвижной, как стрекоза. Потому что  жизнь, она "как коробка конфет ассорти, никогда не знаешь, какая начинка тебе достанется".