Отче наш на бересте

1.

В поздние вечерние часы электрички ходили полупустыми. Сергей Валентинович нашёл наименее заполненный вагон из тех, которые были ведущими. В них периодически включались шумные моторы, которые отпугивали пассажиров, предпочитавших тишину, и заглушали разговоры соседей. То, что надо для творческой работы.

Последние годы Сергей Валентинович жил «по Аркадию Райкину». Был у великого юмориста монолог лектора из общества «Знание» с повторяющимся рефреном: «Туда – о любви, обратно – о дружбе». Так и Сергей Валентинович: утром ехал в Москву, просматривая в электричке рефераты курсантов или тексты своей лекции, а обратно – сочинял рассказы, которые никто и нигде не печатал. Так было и в этот вечер.

Название он придумал, пока добирался на метро до Ярославского вокзала, и оно ему понравилось: «Перекрашенный даблдекер». Оставалось всего ничего: написать ещё не придуманный рассказ.

Первое предложение родилось легко: «Встреча Михаила с Англией началась не с аэропорта Хитроу, а с меловых скал Дувра, к которым причалил паром, отправившийся три часа назад из Кале».

Эти две строчки даже выглядели красиво, тем более что Сергей Валентинович успел их написать до отправления поезда. Он любил в письме аккуратность. Начало сюжетной линии, сдобренное такими красивыми выражениями, как «графство Кент», «Кентербери», выстроилось довольно быстро. Когда он через час доехал до Ивантеевки, то завязка рассказа была практически написана. Сергей Валентинович дошёл до сцены знакомства героев в Национальной галерее. Михаил восхищается каким-то произведением английского художника, а стоящая рядом молодая и, разумеется, красивая женщина неожиданно замечает:

- Вы так говорите, словно в Эрмитаже ни разу не были.

Завязывается разговор. Она русская, вышла замуж за англичанина, живёт в Лондоне…

И в этом момент в вагон вошла девушка. Сонным взглядом осмотрела скамьи, среди которых было много свободных, и, пошатываясь, направилась к Сергею Валентиновичу. Села напротив и уставилась ему в лицо.

«Господи! Мне только пьяной соседки не хватало! Вот и конец вдохновению».

Он убрал блокнот в портфель и стал смотреть в окно, пытаясь мысленно продолжить начавшийся диалог героев.

Вдруг соседка обратилась к нему:

- Вы до конца едите?

Сергей Валентинович вздрогнул от неуместного вопроса.

- Да.

Тем же монотонно-сонным голосом девушка попросила:

- Разбудите меня, пожалуйста, на «Фрязино-товарной». Хорошо?
- Пожалуйста, - растерянно ответил он.

Девушка прислонилась головой к окну и закрыла глаза.

Через минуту вновь выпрямилась:

- Вы не думайте… Я не пьяная… Просто я… - Она сделала неопределённый жест рукой, снова откинулась к окну и закрыла глаза.

Сергей Валентинович стал внимательно её рассматривать.

«Интересный типаж. Что-то в ней не то и не так… Что же в ней странного? Ну, во-первых, нет никакого макияжа. Молодые девчонки, да ещё вечером всегда подкрашиваются, а эта словно в магазин за хлебом вышла. Что ещё? Нет никаких украшений: ни серёжек, ни перстеньков. Не частый случай. Бедновато выглядит. Кожаную бейсболку вряд ли можно считать вечерним нарядом. Куртка с небольшим искусственным воротником вполне заурядная. Джинсы - ничего особенного. Сапоги простецкие: ни шпилек, ни ботфортов. И сумка в виде холщового мешка. Может быть, конечно, она и модная, но… Да, девушка явно не при деньгах. Алкоголичка? Но спиртным от неё точно не пахнет».

Стал разглядывать лицо.

«Худая и как-то нездорово выглядит. Симпатичная, однако. Но что-то в её худобе есть нездоровое. Может быть действительно - заболела девушка, а я её сразу в пьяницы записал… И ногти вполне ухоженные, а пальцы беленькие, нежные, какие-то детские, хотя сама высокого роста. Вот только на кистях что-то… О-па! Да это же следы инъекций! Наркоманка!?.. Интересно, сколько ей лет? За двадцать – это точно…»

Вдоль вен на обеих кистях тянулись две синие пунктирные линии.

«Какая дурочка будет колоться в столь заметные места? Ну, в предплечье или ещё куда-нибудь под одеждой… А тут – на тебе! Руки на самом виду и сразу видно, что колется наркотиками… Теперь всё становится на свои места. Понятен её не слишком роскошный наряд и болезненная худоба… Интересно… С наркоманками я ещё не сталкивался. Слышал, и читал, но вот передо мной сидит в натуральном виде настоящая наркоманка. Интересно было бы с ней поговорить. Она вроде бы спит, но сейчас уже «Детская», а там её и будить пора будет. Может быть, удастся задать несколько вопросов? Такой типаж ни в этом, так в другом рассказе всегда может пригодиться. Пусть не «Москва – Петушки», но «Москва – Фрязино» - вполне можно написать».

Забрезживший в голове новый сюжет неожиданно стал воплощаться в жизнь, но совсем по иному сценарию. Электричка только начала притормаживать перед «Детской», как в вагоне появились два парня, пошли вдоль ряда скамеек и резко остановилась около Сергея Валентиновича. Смотрели, правда, на его соседку.

- А вот и наша Талочка!

Уселись на краях сидений: один с Сергеем Валентиновичем, другой на скамейку, где сидела девушка.

- Вот сучка, скажи?! Ну, хитра, блин!.. Все вагоны пришлось пройти, чтобы её найти. Я же говорил, что она этой электричкой свинтила… Эй, слышишь, просыпайся, приехали!

Сергей Валентинович лихорадочно соображал, как себя вести дальше. С одной стороны, они вроде как её знакомые, значит, ему не следует вмешиваться. С другой стороны, настроены ребята по отношению к этой больной девушке явно агрессивно.

- Что? – девушка открыла глаза и непонимающе посмотрела сначала на Сергея Валентиновича, а затем на ребят. – Ой, Ростик? Ты чего?
- Ты что, совсем никакая? Дурой не прикидывайся. Где аксик?
- Какой? А-а-а… Но ты же мне его обещал отдать.
- Обещал, но не отдал. А ты его… - он взглянул на выходящих из вагона пассажиров и добавил: - стырила. За такие дела, сама знаешь…
- Ростик, я отработаю.
- Кому ты на хер нужна? Или бабло гони, или акс возвращай… Крысятничать стала…
- Я больше не буду.
- Хватит дурочку ломать. – Он потянулся к её сумке.
- Не надо. Я сама.

Девушка медленно открыла молнию своей мешкообразной сумки и достала два небольших тёмных флакона. Протянула парню. Тот внимательно осмотрел их.

- А из этого ты пила.
- Я только чуть-чуть, Ростик. Один колпачок и всё.
- Ага! Меня-то за дурака не держи... В общем, за этот флакон заплатишь полностью. Ну и за моральный, так сказать, ущерб. Бегали здесь за тобой по всему поезду. Совсем обнаглела!
- Я пустая, ты же знаешь.
- А мне по херу! Платить за тебя никто не собирается.
- Слушай, Рост, - подал голос второй парень. – Давай её к Рашиду отведём. И с ним будем в расчёте.

Тот несколько секунд размышлял:

- А это мысль…
- Не надо, Ростик, миленький, - запричитала девушка.
- Ты вообще заткнись, поняла. Тебя никто спрашивать не собирается… Звякни ему, Костян. Где он? Сейчас бы и другие дела с ним порешали.

Парень достал мобильник, набрал номер.

- Привет. Это мы, Ростислав и я. Послушай, Рашид… Да-да, не буду… Послушай, помнишь мы девку приводили с собой? Ну, Талочка-палочка… Да, она. Ты сейчас где?.. Не хочешь повторить?.. Ну, это мы договоримся… О`кей, мы будем у тебя через двадцать минут.  - Убрал телефон. – Всё нормалёк, Рост. Сейчас сразу двух зайцев убьём.
- Костик, ну я тебя прошу… Мне сейчас очень плохо…
- Значит так! Ты давай не вякай и шум не поднимай. Тебя не убудет. А мы тебе там для тонуса ещё крышечку нальём… Давай, вставай… Рост, пошли в первый вагон. Сразу такси перехватим, чтобы время не терять… А то следующая электричка последняя… Вставай, Талочка-палочка. Сама говорила, что отработаешь…
- Костик, Ростик, миленькие, в следующий раз, а? Не надо к Рашиду, а? Мне сейчас плохо… Я точно деньги отдам...
- Ты только обещаешь каждый раз! Кому ты нужна такая?.. Слава богу, хоть Рашиду подходишь одним местом…

Даже учитывая всю специфичность услышанной терминологии, Сергей Валентинович суть разговора понял. И решил, что более старший возраст и солидная внешность позволяют ему вмешаться в разговор.

- Ребята, извините, я в этой ситуации человек посторонний. Но сколько она вам должна? Может быть, я смогу заплатить её долг?

Все трое посмотрели на Сергея Валентиновича.

- Да, здесь…

Ростислав, видимо, не знал, как обратиться к нему. Сказать «мужик» - не подходит к интеллигентному виду Сергея Валентиновича. «Господин»? Собственный язык не поворачивается.

- Видите ли, здесь дело более сложное и Вам лучше в него не влезать.
- Я вам даю две тысячи, а вы оставляете девушку в покое.
- В покое? Покой нам только снится, дядя, - наконец нашёл он подходящее слово и вопросительно посмотрел на товарища.
- А Рашид? – спросил тот.
- Созвонимся, перенесём… Куда она денется? Зато сейчас нам дядя добровольно предлагает вполне реальные бабки. А там разберёмся…

Сергей Валентинович достал портмоне, надеясь, что при пассажирах – человек пятнадцать в вагоне ещё оставались - грабить его не станут. Да и две тысячи, к счастью, лежали отдельно, не пришлось копаться в ассигнациях. Зажал сине-зелёные бумажки в руке, понимая, что вид «живых» денег является самым сильным аргументом.

- Ладно, уговорили. Рост, берём и сваливаем. Только Рашиду ты будешь перезванивать.
- Вы мне тогда хоть начатый флакон верните. Вам же за два платят, - подала голос девушка. В нём уже не было страха, а появились нотки истерического взвизгивания.
- Обойдёшься.
- Слушай, отдай ей начатый. Начнёт орать… Ну, сам понимаешь… Надо по-тихому разойтись...

Они взяли деньги и пошли к выходу.

Электричка остановилась на «Фрязино-товарная», но Сергей Валентинович сообразил это, когда поезд уже тронулся. Девушка, видимо, тоже не обратила внимание на объявление машиниста, сосредоточенно укладывая полученный флакончик в сумку.

- Ты свою остановку проехала!

Она безразлично махнула рукой, возможно не заметив, что Сергей Валентинович перешёл на «ты». Впрочем, после всего происшедшего у него это произошло как-то невольно.

- Ничего. Пройдусь по свежему воздуху.
- Сейчас уже поздно. Не боишься, что к тебе опять кто-нибудь пристанет?
- Мне бояться нечего… А Вам спасибо. Только я деньги вернуть не смогу.
- Я на это и не рассчитывал.
- Хотите, могу минетик сделать?
- Кого?
- Ну, минет! Не знаете, что это такое?
- Знаю. Но ничего такого мне не надо. Лучше скажи, что это за наркотик такой, акс?
- Это не наркота, а лекарство. Просто, привыкаешь к нему… Зачем Вам это? Меньше знаешь, крепче спишь.

Они пошли к выходу.

- Хоть ты и смелая девушка, - не без иронии проговорил Сергей Валентинович, - предлагаю следующее. Я в любом случае хотел брать такси. Садись со мной: сначала тебя довезу до дому, а потом поеду к себе. А то тебе далеко идти придётся.

Она как-то со значением посмотрела на него и серьёзно спросила:

- А Вы в Бога верите?
- Ну, не знаю, как и ответить. Скорее нет, чем да… Вопросики у тебя, однако…
- А я верю. И Вас мне Бог послал.
- Вот это вряд ли, но не будем спорить… И что же, Бог все твои желания исполняет?
- Нет... Но вот сейчас помог. Спасибо.
- Мне или Богу?

Она оставила его ироничный вопрос без ответа.

Сели в такси. При водителе задавать девушке вертевшиеся на языке вопросы Сергей Валентинович счёл неудобным. Ехали молча.

- Вон у того дома остановите, пожалуйста.
     Когда машина затормозила, девушка (как же её всё-таки зовут?) потянулась к Сергею Валентиновичу и поцеловала в щёку. Он от неожиданности отклонился, но она продолжала тянуться к нему и прошептала:
- Да, не бойтесь Вы. Я не заразная.

И вышла.

Но сразу вновь открыла дверь машины.

- У меня для Вас есть подарочек. Вы только не подумайте чего, это моё… Сестра из Новгорода привезла. Я его обычно с собой ношу на удачу, а сейчас Вам хочу подарить. Вот, держите.

Сергей Валентинович взял у неё из руки какой-то соломенный пучок.

- Дома посмотрите. Здесь всё равно ничего не разглядите. Спасибо Вам…

Когда Сергей Валентинович поднимался в лифте в своём подъезде, то развернул соломенный свёрток. Не тащить же в дом незнамо что? Мало ли что там могло оказаться.

На свитке, состоящим из тонких берестяных полосок, скреплённых нитками, он увидел напечатанную красным шрифтом молитву «Отче наш».



2.

«Михаил и Наташа вышли на Трафальгарскую площадь и сели на скамейку.
 
- Ну, решайте сами, Миша, или возвращаетесь в свою группу, или проведёте вечер со мной. Я честно призналась, что специально хожу в этот музей, чтобы встретить кого-нибудь из русских, познакомиться, поболтать, ну а дальше, как получится.
- В Лондоне, наверное, полно своих русских. В теленовостях говорят, что они у вас уже полгорода скупили.
- Те, которые покупают дома… это не совсем мой уровень. А другие – они уже английские русские. А мне так хочется поболтать с российским русским. Узнать, что в Питере нового, какие сплетни ходят.
- Неужели так сложно самой съездить в Россию?
- У нас отношения с мужем весьма своеобразные. Он на двадцать два года старше меня. Бизнес у него в Шотландии. Домой приезжает только на воскресенья. Человек солидный, но скажем так, несколько толстокожий. То, что я здесь всю неделю сижу одна и без дела, его совершенно не беспокоит, а вот отпустить меня на родину хотя бы на несколько дней, не хочет. Можно, конечно, настоять, но это закончится скандалом, а мы живём с ним относительно дружно. Зачем отношения портить? Самое смешное, что он называет меня, чистокровную ленинградку, «африканкой». Такой страстной я ему кажусь. И при всём этом спокойно оставляет на целую неделю одну. Страсти у меня, конечно, далеко не африканские, но всё равно… Вы понимаете? А так хочется поваляться в постели с русским мужиком, Вы уж извините, что я так грубо и напрямик, и послушать русскую ненормативную лексику!»

Сергей Валентинович отложил рукопись и задумался. Он был уверен, что ту девушку из электрички тоже зовут Наташа. Талочка – Наталочка – Наталья – Наташа. Видимо, такой словопроизводный механизм. И продолжая писать рассказ, постоянно и непроизвольно думал о девушке, подарившей ему «Отче наш» на бересте.
 
Что она за человек? Разумеется, совсем не похожа на его героиню, но…

Сочинять становилось всё труднее. Мысли через минуту-другую невольно перескакивали с выдуманной Наташи на реальную, сюжетная нить терялась, только что придуманный диалог забывался напрочь…

Сергей Валентинович вспомнил Уайльда, утверждавшего, что единственный способ отделаться от искушения – поддаться ему. И почти обессиленный своими навязчивыми мыслями, готов был воспринять этот парадокс как проверенный опытом факт.

Он запомнил дом и подъезд, в который зашла в тот вечер Наташа. Но как найти в пятиэтажном доме нужную квартиру?

Желание увидеть реальную, не лондонскую, а фрязинскую Наташу сделалось настолько сильным, что Сергей Валентинович уже ничем не мог больше заниматься. На работе, кафедре терапии последипломного образования он читал врачам лекции, а дома бесцельно лежал на диване. Он не очень переживал своё безделье, так как был человеком не обременённым семейством, а также по той причине, что в это «бездеятельное» время в голове возникали, складывались и вновь рассыпались десятки возможных сюжетов, героиней которых уже являлась фрязинская Наташа.

Но для продуктивного творчества Сергею Валентиновичу не хватало фактического материала. Воображение воображением, но описываемая картина должна быть близка к реальности.

Наташа лондонская – бывший педагог, культурная и хорошо знающая искусство женщина. Ну, разумеется, с определённой долей развратности, без которой она уже не была бы сама собой. С ней интересно поговорить, провести вечер хоть в пабе, хоть в её домике на окраине Лондона. О постели и говорить нечего – там само собой… Страсти, разумеется, не африканские, но и его герой Михаил – не эфиоп какой-нибудь!

А что он знает о Наташе фрязинской? Только то, что она наркоманка, причём запуганная и забитая. И чего он запал на эту профурсетку?

Сергей Валентинович поймал себя на том, что со всей серьёзностью сравнивает выдуманный им самим образ с реальным. Разумеется, это неправильно. Но уж если так вышло, что у него в голове сейчас обе Наташи, то сравнения напрашивались сами собой.

Вот такая карусель из мыслей вертелась в голове у Сергея Валентиновича несколько дней. Причём и ночью он долго не мог уснуть, перебирая варианты возможных встреч, развития отношений и т.п.

Да, видимо, остроумный Оскар Уайльд знал, о чём говорил!

В ближайшую субботу Сергей Валентинович отправился к тому дому, где жила Наташа. Он находился на окраине города. Народу на улице практически не было: магазины располагались на остановке автобуса. Дом «о двух» подъездах. Перед ним стояла белая грузовая ГАЗель. И ни одной души. Хоть бы кто вышел или зашёл в подъезд! Вымерли они там что ли?

Сергей Валентинович стоял в стороне, около соседнего дома, со сосредоточенным видом поглядывал на часы, перекладывая периодически из одной руки в другую портфель, и всем видом изображая человека, назначившего деловое свидание, на которое по какой-то причине опаздывал партнёр.

Вдруг с шумом отъехала боковая дверь ГАЗели и из машины, легко соскочив на землю, выпорхнула Наташа. Но дверь оставалась открытой, в салоне ещё кто-то был. Наконец из него выбрался мужчина лет тридцати пяти, открыл кабину, выключил мотор, проверил все двери своего автомобиля, и пошёл к соседнему подъезду.

Сергей Валентинович застыл как вкопанный.

Что они там так долго делали? Ведь он стоит здесь уже минут сорок не меньше, и всё это время молочно-белая ГАЗель не подавала никаких признаков жизни. Впрочем, двигатель у неё оказывается работал, а он на это просто не обратил внимания.

Кто этот мужчина?

Впрочем, и дураку ясно – её любовник из соседнего подъезда и по совместительству владелец белого борделя на колёсах. Действительно, зачем далеко ходить? Всё под рукой.

Кстати, выглядела Наташа, насколько Сергей Валентинович успел рассмотреть её за те несколько секунд, пока она шла к своему подъезду, очень оживлённой и радостной. Совсем не так, как в тот памятный вечер.

И чего ради он, старый дурак, торчал здесь почти целый час? Чтобы убедиться, что прототип его предполагаемого персонажа, занявшая в последние дни все его мысли, трахалась среди бела дня в салоне ГАЗели со своим соседом?!

Кто бы в этом сомневался?!

Разозлившись на самого себя и на эту наркоманку, Сергей Валентинович развернулся и пошёл к остановке автобуса в надежде поймать там такси.

Таксомоторов на конечной остановке не оказалось. Идти от неё пешком к центру по грязной снежной жиже – значило ещё больше испортить себе настроение. Поэтому Сергей Валентинович, посмотрев на расписание, решил дождаться автобуса. Уж лучше походить по относительно сухой асфальтированной площадке и согреться после часового стояния в дурацком карауле.

А ровно через двадцать минут вместе с медленно приближающимся автобусом к остановке подошла и Наташа. Выглядела она как модель на подиуме: высокая, худая, с гордо поднятой головой. Бровки, глазки, губки – всё в меру сверкает и сияет, никакой вульгарности в макияже. А та же самая одежда, которая была на ней в электричке, в дневном освещении почему-то выглядела вполне привлекательно.

- Здравствуйте! – Радостно произнесла Наташа, подойдя к Сергею Валентиновичу.
- Привет, - не очень доброжелательно ответил он.
- А мы с Вами не знакомились, да? Меня зовут Ната.
- То есть Наташа? – Не удержался от уточнения Сергей Валентинович, так как «Ната» не фигурировала в его сюжетах. Потом добавил: - Меня - Сергей Валентинович.
- Очень приятно. Ну, если хотите, можете звать Наташей… А что Вы такой букой выглядите? На кого злитесь? 
- Нет. Всё нормально. Вот автобус жду слишком долго.
- Не замёрзли? Я на Вас всё в окошко из ГАЗели смотрела. Не могла понять, чего Вы там стоите и кого ждёте.
- Ты меня видела?
- Конечно. Такой представительный мужчина и один на всю улицу. Невольно засмотришься.
- В грузовой ГАЗели окон нет!
- Из салона Вас через лобовое стекло хорошо было видно.
- А ты что там делала?
- Вам сказать?
- Да ладно, не надо…
- Могу и сказать, я этого не стесняюсь. Деньги зарабатывала. А сейчас еду в Ивантеевку. За тем же самым. С него на секс здорово пробивает. Мужики, кстати, тоже это чувствуют. Вы не пробовали?
- Не пробовал.
- Хотите?
- Нет… Зачем?
- Боитесь?
- Чего мне бояться?
- Много теряете…
- Тебе так нравится заниматься сексом? Неужели больше ничего не привлекает?

Наташа резко перебила его:

- Только не спрашивайте, кем я хотела стать, когда училась в школе? – Помолчала и уже более спокойным тоном добавила: - А разве это не приятное занятие?

Но произнесла последнюю фразу как-то неуверенно, и Сергей Валентинович решил промолчать, подождать, не скажет ли она что-нибудь ещё. И Наташа разоткровенничалась:

- А вообще-то, если честно… просто хочется отключиться от всего. Я не люблю спиртное, даже пива не переношу… А ничего другого не остаётся: или ширнуться, или колёс наглотаться. Или тот же секс… Я ведь больше вид делаю, что мне приятно трахаться с кем попало, деньги-то нужны. И потом - всё-таки забываешься на какое-то время… А что ещё делать?.. А как Вам мой подарок?
- «Отче наш»? Ты знаешь, пригодился. Я специально эту молитву никогда не учил, но первую половину знал. А сейчас повесил твой плакат на стену: хочешь - не хочешь, смотришь. Вот и выучил всю до конца.
- Это здорово. Вам Бог обязательно тоже поможет.
- Что значит тоже? Тебе он сейчас в чём-то помог?
- А то нет! За один час - тысяча двести у меня в кармане… По-хорошему мне их Вам надо было бы отдать. Но я Вас предупреждала, что не смогу вернуть долг. Да и привыкла уже с долгами по-другому расплачиваться.
- Я от тебя ничего и не жду. Скажи лучше, - он отвёл её чуть в сторону от толпы пассажиров: - почему ты колешься в такие заметные места? Я про твои руки говорю.
- А других вен не осталось. Это у Вас, у мужиков они хорошие, долго сохраняются. А у нас…

Они вместе сели в автобус. Третья остановка – железнодорожная станция. Сейчас она улетит как птичка и Сергей Валентинович её никогда больше не увидит. Не без отчаяния в голосе он спросил:

- Неужели ты не знаешь, на что можно потратить эту тысячу рублей кроме твоего…? – При пассажирах он счёл излишним упоминать название того лекарства. -  Да я тебе сейчас сходу сотню вещей могу назвать!
- Знаю. – Она наклонилась к нему и прошептала: - Но от них кайф не тот. До свидания, Сергей Валентинович.

С птичьей лёгкостью соскочила со ступенек автобуса и быстро зашагала по направлению к электричке.

А Сергей Валентинович остался сидеть, вцепившись руками в спинку переднего сидения. Ему предстояло ехать на этом автобусе в противоположный конец города.

«Всё! Хватит думать об этой наркоманке и проститутке. В конце концов, себя уважать надо… Как она представилась? Ната!.. Ещё философию свою развела: отключиться ей надо от тяжёлой жизни, видишь ли! От чего отдыхать, если не работает?.. Ну, её к чёрту! Пора возвращаться в благородный и чистый Лондон».


3.

«Улица, где они вышли из такси, называлась Хардвик Роуд. Тротуар был таким чистым, что казался вымытым шампунем. Домик у Наташи тоже показался Михаилу сказочным. За низкой декоративной оградой, к которой русское слово забор никаким боком не подходило, располагался игрушечных размеров зелёный дворик с двумя цветущими магнолиями. И как они здесь акклиматизировались? Это же Туманный Альбион, а не Сочи!

Двухэтажный особнячок из красного кирпича был небольшим и без каких либо архитектурных наворотов, типичных для современных российских так называемых дач. Удивительным Михаилу показался тот факт, что большие, похожие на террасные окна нижнего этажа, как и входная дверь, были не закрыты шторами и все комнаты просматривались буквально насквозь. Он успел удержаться от вопроса, так как заметил эту особенность и в соседних домах.

Расположились в столовой около низкого столика, и выпили по бокалу заранее купленного вина. Уже через пару минут Наташа игриво коснулась его ноги туфелькой и спросила:

- Ну, что? Пошли наверх? К ночи тебе надо будет успеть вернуться в гостиницу, чтобы не было неприятностей.

Наташа, отметил про себя Михаил, уже полностью перешла на английские традиции. Ну, кто бы в России угостил гостя вином, не предложив хоть какой-нибудь закуски? И вообще – вряд ли ограничились полубокалом красной сухой кислятины.

Несмотря на такие мысли, Михаил в ответ на предложение обаятельно улыбнулся и согласно кивнул головой».

Сергей Валентинович с раздражением отодвинул от себя лист бумаги.

«Дворики, магнолии, террасы! Эта лондонская Наташа оказывается ещё хуже фрязинской. Натка хоть не прикидывается порядочной. Какая есть, такая и есть. А эта?.. Тоже ****ушка, только лондонская! Не велика разница!.. Впрочем, перепечатать на компьютере набросок всё-таки следует. Последующую постельную сцену напечатаю и без черновика. Уже набил руку на этой теме. Здесь всё у всех происходит одинаково. Надо только придумать для неё какой-нибудь оригинальный музыкальный фон. Потом подредактирую…»

И Сергей Валентинович раздражённо застучал по клавиатуре.

Но в голову продолжали лезть мысли совсем из другой «оперы»:

«Интересно, а каким образом Натка занималась сексом в салоне ГАЗели? Кровати с атласными простынями там наверняка не было. Как? Стоя? Но в нём не выпрямишься. Сидя? Или задом, в смысле – раком?.. Интересно было посмотреть, как она при этом выглядела… Ведь целый час там находилась с этим кобелём!.. Мне уже скоро сороковник стукнет, было несколько любовниц. Естественно интеллигентных и приличных женщин, практически все – скучающие курсантки, приезжавшие для повышения врачебной квалификации. Да, со всеми всё у меня происходило одинаково. Но как можно заниматься сексом в салоне ГАЗели не очень себе представляю. Это, конечно, не самый важный вопрос в жизни. Но… Хотелось бы всё-таки узнать ответ… А ещё лучше увидеть…»

Запланированный рассказ под названием «Перекрашенный даблдекер» Сергей Валентинович дописал, но ни обычного удовольствия от законченной работы, ни ожидаемого чувства психологической освобождённости этот факт ему не принёс. Все его мысли день и ночь постоянно крутились вокруг непутёвой Натки. Он уже стал подумывать о том, чтобы обратиться к знакомому коллеге, работавшему в институте психотерапевтом. Наверняка должны существовать лекарства от навязчивых мыслей. Его зацикленность воистину приобретала характер id;e fixe, и с этим надо было как-то справляться.

В борьбе с самим собой прошло недели две. Эффект самолечения постепенно приносил свои результаты, и вспоминал Наташу Сергей Валентинович всё реже и реже. И когда во время одного из поздних возвращений на электричке домой (на кафедре устраивали небольшой сабантуй), в Ивантеевке в вагоне появилась его старая знакомая, он не очень удивился.

Сцена месячной давности повторилась с точностью до мелочей. Наташа села напротив Сергея Валентиновича и сонным голосом произнесла:

- На «Фрязино-товарной» разбудите, пожалуйста.
- Привет, голубка, - не очень доброжелательно ответил он. Сергей Валентинович не любил, когда с ним не здоровались, и не любил дважды смотреть один и тот же кинофильм. - Сейчас, как я понимаю, и твои друзья должны появиться. Только двух тысяч у меня сегодня нет. В тот день тебе просто повезло – у меня была зарплата.

Наташа отрицательно помотала головой. Не открывая глаз, меланхолично произнесла:

- Хотите со мной переспать? А то я чувствую себя неловко, когда встречаюсь с Вами. А так – будем в расчёте.
- Спасибо. Не надо.
- Да, ладно Вам. Я же вижу, что хотите. Идёмте сейчас со мной. У меня своя комната, никто не помешает. Мне только кофейку попить я и очнусь. Вам понравится, вот посмотрите.
- А как же «не введи нас во искушение»?

Наташа наморщила лоб, осмысляя вопрос. Мозги у неё в таком состоянии явно работали на замедленных оборотах.

- А Вы разве женаты?
- Нет.
- Тогда для Вас это не грех. А у меня их столько накопилось, что одним больше, одним меньше теперь уже всё равно.
- Надеешься, что Бог тебе всё-таки поможет?
- Уже не надеюсь.
- А что это ты так быстро разуверилась в нём?
- Перед Вами выпендривалась. Я уже не верю, что Он мне поможет… Первый раз я укололась в пятнадцать лет. Сейчас мне двадцать два. Семь лет верила. Больше не могу…

Сергей Валентинович не знал, что ей ответить. Утешить? Прочитать нотацию? Разумеется, в том состоянии, в каком сейчас находилась его визави, никакой сексуальной привлекательности она не представляла. И он подумал, что может быть повтор этого дежа-вю и станет тем лекарством, которое окончательно излечит его от непонятной тяги к убивающей саму себя девушке. Останется только жалость. Но это уже вполне нормальное чувство.

- Наташа, сейчас будет твоя остановка. Просыпайся.
- Я не сплю. – Она медленно поднялась. – Не пойдёте со мной?
- Нет. Надеюсь, ты доберёшься до дому сама?
- А теперь Вы меня искушаете… Если бы хотела Вас захомутать, то сказала бы «нет». Вы бы меня снова пожалели и пошли провожать. Ну, а уж там я бы…

Она глубоко вздохнула и потрясла головой, разгоняя сонливость.

- До свидания. Не поминайте лихом.
- Будь здорова! Не упади, когда из вагона выходить будешь.

Наташа сонно улыбнулась:

- Не искушайте…

И, пошатываясь, вышла в тамбур.

*

Сергей Валентинович два воскресенья в месяц подрабатывал врачом на местной «Скорой помощи». Деньги лишними не бывают. В одно из таких дежурств, утром, уже перед самой сдачей смены его бригада получила последний вызов.

Это был подвал в жилом доме: бытовка или что-то в этом роде при местном ЖЭКе. Стол с разбросанными костяшками домино, ящики с инструментами, обрезками водопроводных труб, вентилями и ещё какими-то сантехническими железками. Три табуретки. Две кровати, застеленные одними матрасами. На одной лежала мёртвая Наташа. Всё, что оставалось сделать Сергею Валентиновичу, это зафиксировать факт смерти в своём «Сопроводительном талоне».

У входа курили и переговаривались пришедшие на работу слесаря, но спускаться вниз пока не решались.

 Подошедший дежурный из ОВД уверенно констатировал:

- Знакомая личность. Передоз наверное. Наркоманка, мать её! Развелось их!...
- Шприцев нигде не видно, - заметил Сергей Валентинович.
- Её сюда наверняка принесли, чтобы притон свой не засвечивать.
- Возможно, - согласился Сергей Валентинович. – Или задушили спящую...
- Вскрытие покажет, - мудро заметил лейтенант и стал составлять протокол.

Спорить с ним Сергей Валентинович не стал. Возвращаясь на Станцию скорой помощи, вспомнил слова из молитвы на бересте: «Да будет воля твоя, яко на небеси и на земли».

«А воля самого человека разве ничего не значит? В конечном итоге каждый сам определяет свою судьбу. И Наташка прекрасно должна была знать, чем может закончиться такая жизнь».

 Потом Сергею Валентиновичу пришло в голову, что теперь, как бы поздно он не возвращался из Москвы и в какой бы вагон не садился, никогда больше не встретится с Наташей, которая подарила ему самую главную христианскую молитву на непрочных берестяных полосках.

«А жаль…», - подумал он.

*  *  *
Февраль, 2009.