312 Стихи на дорожку 17 июля 1973 года

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

312. Стихи на дорожку. 17 июля 1973 года.

Сводка погоды: ВМБ Балтийск, вторник 17 июля 1973 года, дневная температура: мин.: 17.8°C, средняя: плюс 20.7°C тепла, макс.: плюс 26.0°C тепла, без осадков.

Доложить командиру БПК "Свирепый" о полученном оборудовании и задании разведотдела штаба 128-й БРК 12-й ЛиРК ДКБФ я не мог, потому что капитан 3 ранга Е.П. Назаров был занят подготовкой корабля к БС. Весь день и вечер во вторник 17 июля 1973 года шла погрузка боекомплекта вооружений корабля. Поэтому я ограничился докладом командиру БЧ-1 старшему лейтенанту Г.Ф. Печкурову и заместителю командира корабля по политической части капитану 3 ранга Дмитрию Васильевичу Бородавкину. С разрешение «куратора» из штаба, я доложил им только о задании и разрешении быть во время боевого похода визуальным разведчиком и фотолетописцем корабля. Такую идею я высказал при прощании с офицерами разведотдела и они одобрили эту мою «легенду», о содержании моего задания я не имел права рассказывать никому.

Я быстро разобрал оборудование, данное мне в разведотделе штаба нашей 128-й БРК, отложил в сторону инструкцию по эксплуатации специального фотоаппарата с телеобъективом, зарядил плёнку в фотоаппарат «ФЭД», спрятал большие трёхлитровые жестяные банки с фотореактивами под самые дальние стеллажи, отложил в сторонке альбом и рисовальные принадлежности и спрятал в сейф пакеты для отчётов, коробочки с фотоплёнкой, магнитофон "Десна" и кассеты к нему. Я подумал, что при докладе командиру корабля я обязан сообщить ему о составе полученного в разведотделе оборудования и составил инвентаризационную ведомость (заодно всё проверил, изучил, посчитал). Я не знал, как протоколируются события, объекты и феномены окружающей среды, но подумал, что "жизнь сама подскажет, а старшие товарищи подскажут". После этого я занялся своими делами, хотя мысленно всё время моделировал и представлял себя в роди "визуального разведчика"...

На корабле опять аврально велись погрузочные работы, то и дело звучали сигналы и команды: "Такой-то группе или команде построиться на юте для погрузки!". Меня никто не звал, не беспокоил, никто мне не звонил и гонцов за мной не присылал. Писать сводки событий в стране и мире мне не хотелось, потому что всё моё существо рвалось вперёд, в море, в боевой поход. Вместе с этим, не занятый особо делом, я вдруг отчётливо осознал, что скоро, очень скоро, прекратится наша обычная "сухопутная" жизнь в базе, что скоро ВМБ Балтийск останется позади и вокруг будет только море, ничего кроме моря, а то и океана...

Я перечитал последнее письмо моей мамы (она писала его 14 июля 1973 года, а пришло оно ко мне сегодня - 17 июля 1973 года). В письме мама: благодарила за письмо с фотографиями моего пребывания во втором 10-дневном отпуске в Суворове; спрашивала о незнакомых девушках на фотоснимках; радовалась тому, что я "не скучаю", что пишу письма весело и бодро; возражала против моего желания "сбросить вес"; просила меня кушать регулярно и полноценно, так как "полноценная пища в твоём возрасте - это источник здоровья, иммунитета, роста и развития организма". Особенно мама настаивал, чтобы я соблюдал режим сна и бодрствования и ни в коем случае не нарушал режима дня. Мама написала мне, что "все, кто тебя видел из наших медработников, отмечали, что ты худенький"...

Что верно, то верно. Я на БПК "Свирепый" изначально был одним из самых "стройных" моряков. Мой первый командир отделения рулевых БЧ-1, старшина 1 статьи Александр Кузнецов, бывало на спор со своими друзьями-годками (на бутылку водки) смыкал пальцы своих дланей вокруг моей втянутой в себя талии... Что поделаешь, кушал я хорошо, но всё как-то во мне растворялось, а худым и стройным я оставался всегда.

- Сашочек, - писала моя мама. - Хотела послать тебе посылку, ни не получилось, потому что ни проявителя, ни закрепителя, ни фотоплёнки в продаже пока нет. Купила в универмаге только плёнку на 65 единиц, а на 32 единицы нет. Не обижайся, что не смогла выполнить твою просьбу сразу...
- Не беспокойся о тратах, о деньгах, о чём можно говорить и зачем ты об этом пишешь. Ты же знаешь - надо, значит, надо.
- По поводу олимпийки для Славы Евдокимова: стоить она будет с замочком 20 руб., но надо знать, какой рост, размер 50, а рост? Тебе мы связали олимпийку размера 48 и рост 4, а Славе какой? Напиши. Если заказать сейчас, то через неделю свяжут и я пришлю вам подарок.
- Дома всё хорошо. Вот уже неделю Верочка и Русланчик у нас дома. Она немного отдохнула, но ещё не совсем. Руслан не даёт ей отдыхать, она им занимается. Надя прислала письмо - в отпуск к нам не приедет. Больше писем нет.
- Папа тебе, конечно, не напишет. Он приедет домой 17-го. Сегодня Коля (муж Веры) заказал с ней разговор по телефону, так что к 21:30 пойдём на телеграф.
- Сегодня ходили с Верой и Русланчиком к портнихе. Верочке шьют платье и ещё она заказала себе красный шерстяной костюм связать. К её отъезду 1 августа обещают всё сделать.
- Приехал на побывку Толя Бикеев (наш сосед по дому - автор). Я его ещё не видела. Бикеевы открыли отопление, в доме жара. Сейчас пойду к ним - надо прикрыть отопление.
- Сегодня была свадьба на нашей улице - морячка Вити сестра (Черкашина) вышла замуж, а через неделю Виктор Черкашин женится на Авериной (соседка Черкашиных - автор).
- На работе у меня всё хорошо, всё вертится, но что-то самой делать надо. Ждём от тебя много фотографий. Пиши. Целуем крепко-крепко. Всего  самого наилучшего тебе желаем, твои мама, Вера, Руслан.

Спокойные, вдумчивые, плавные, красивые своей женственностью слова и выражения моей мамы очаровали меня, наполнили воспоминаниями благополучия, сытости, тепла дома, семейного уюта и защищённой уверенности. Я представил себе, как сейчас счастлива Верочка у нас дома, со своей родной тётей, моей мамой. Это не удивительно, потому что моя мама воспитывалась в очень доброй, справедливой и интеллигентной семье, многое переняла от характера своего отца, Василия Никитича Максимова. Увы, в ряду моих "внутренних голосов", не было моего дедушки по материнской линии, так же, как и дедушки по отцовской линии, потому что оба моих дедушки рано ушли из жизни...

Воспоминания и настроение всколыхнули во мне неясные чувства, которые просились на бумагу в виде стихов или песен. Я уже давно, ещё с «гражданки», то есть со школьных времён, вёл записи понравившихся мне песен и стихов в тетради и блокноты. Была у меня такая тетрадь и на БПК «Свирепый». Я начал записывать в свою рабочую тетрадь стихи и песни ещё в ноябре 1971 года, будучи в 9-м Флотском экипаже ДКБФ в посёлке Пионерское. Однако большую часть записей в этой тетради я сделал в учебном центре 67-го ОДСРНК в Калининграде и на корабле. Сюда же я записал и стихи курсанта-гардемарина Коли Кольского.

В ту ночь, когда я читал стихи Коли Кольского, я не имел разрешения переписывать себе в тетрадь его стихи, но я ничего не мог с собой поделать, потому что они мне очень понравились и я писал, писал, писал, писал… Я тогда забыл обо всём: о службе, о делах, об обязанностях, о докладе замполиту, о времени и о месте, где я нахожусь… Я читал, писал и переписывал те стихи Коли Кольского, которые мне «запали в душу» и я торопился, потому что знал – скоро придёт он, хозяин и автор стихов… Когда в дверь ленкаюты вежливо постучали, я уже «знал», что это "Он" - Коля Кольский.

Я помню, как в ленкаюту вошёл скромный курсант небольшого роста со спокойным и даже несколько смущённым выражением лица. Мы поздоровались. Я молча протянул ему его тетрадь. Он молча ждал от меня каких-то слов… Вместо этого, я вдруг честно ему признался, что переписал несколько его стихотворений. Я сказал это в сильном переживании от того, что он сейчас оскорбится и запретит мне иметь его стихотворения…

- Покажи, - сказал он. Я отдал ему свою тетрадь со всеми стихами и песнями, которые успел переписать.
- Ты выбрал лучшие стихотворения, - сказал мой гость. – Вероятно, они тебе понравились?
- Да, - глухо ответил я. – Они такие, что мне кажется, будто они мои, обо мне, про меня…
- Этого я и хотел, - сказал автор стихов Коли Кольского. – Спасибо тебе. Мне пора.

Я проводил гостя до трапа с корабля, мы пожали друг другу руки и я запоздало, уже слыша удаляющиеся шаги этого человека, вдруг с горечью понял, что не спросил у него главного… Он ли автор этих стихов? Как его настоящая фамилия и имя? Коля Кольский – это литературный псевдоним или истинное его имя и фамилия? Как и где можно найти этого курсанта, который так немногословен в реальности, но так красноречив в своих стихах?

Этот курсант-гардемарин Киевского высшего военно-морского политического училища уходил в свой мир морской службы. Где? Да, кто его знает! Я вместе с кораблём уходил в море на БС (боевую службу) тоже никто не мог сказать заранее, что будет там, в море-океане со мной и с нашим БПК «Свирепый»?

Нам не пахать, не сеять утром ранним,
Нам урожай не собирать.
Есть на земле совсем другое дело
Людям рождённым воевать.
Связаны словом, а слово печатями,
Сомкнуты духом одним.
Радостью, долгом, тоской и печалями,
Счастливы сердцем своим.
Те ясноглазые милые мальчики,
Что так любили мечтать.
Вихрем сдувать у дорог одуванчики,
Письма девчонкам писать.
Строить дома из песка золотистого,
Верить в добро и людей.
Слушать, как море плещет у пристани,
Ждать шелестящих дождей.
Кончено детство. Махнуло ладошками.
Юные лица строги.
Чтобы не встал над родными берёзками
Гриб сумасшедшей войны…
Нам не пахать, не сеять утром ранним,
Нам урожай не собирать.
Рождённым воинами к поцелуям несмелым
Лучше не привыкать.

Автор этого первоначального стихотворения - гардемарин Коля Кольский, я только чуть-чуть подправил ритм и рифму его стихотворения Надеюсь, что он меня простит…

Вечером, пробуя микрофоны, катушечный репортёрский магнитофон «Репортёр-5» и кассетный магнитофон «Десна», я прочитал вслух несколько стихотворений Коли Кольского. Затем, докладывая заместителю командира корабля по политической части капитану 3 ранга Д.В. Бородавкину об итогах вторника 17 июля 1973 года, я рассказал ему о допросе и о задании разведотдела штаба 128-й БРК т12-й ДиРК, о приказе быть на корабле визуальным разведчиком. Дмитрий Васильевич Бородавкин внимательно выслушал мой доклад, с любопытством начал выпытывать суть моего задания, но натолкнувшись не мою заминку, отнёсся ко мне с усмешливым пониманием. Потом он послушал мои магнитофонные записи и сказал, что «это надо транслировать по КГС (корабельной громкоговорящей связи) по всему кораблю - морякам на сон грядущий, чтобы лучше думалось и спалось». Впоследствии мыц так и сделали…

Фотоиллюстрация. 17 июля 1973 года. ВМБ Балтийск. БПК "Свирепый". Страница моей рабочей тетради с началом стихов гардемарина Коли Кольского. Всего я сумел переписать 37 стихотворений Коли Кольского. Не все они были готовы, многие представляли собой черновики, с пропусками слов и даже строчек. Это была рабочая тетрадь поэта, однако все стихотворения, которые я успел переписать несли в себе такой заряд духовной энергии, имели такие слова, понятия и образы, что у меня при их чтении мурашки пробегали по спине...