О постмодернизме и Борисе-невидимке

Недавно судила конкурс прозы. Конкурсанты по условиям - молодёжь.
Если по писательским меркам молодёжь – это годочков эдак до 45, то в моём конкурсе были вообще юнцы – 25-30 лет. То есть в наличии ещё толстые литературные щенячьи лапы, но уже проклёвывается вселенская тоска и усталость от собственного текста.
К талантливой молодой поросли питаю искреннюю любовь. Ключевое слово – талантливой. Бросаю всё, бегу обнимать.
Мне достался конкурсный пакет, где сами авторы определили жанр как постмодернизм. Почему, бога ради??? Слово понравилось?
И вот, представьте, что ни рассказ – то либо экзальтированная каша, где смысла - с гулькин ноготок, либо суицидальный психоз по типу \\ ах я такой гениальный, а все вокруг – мышастая серость. На этом фоне текст даже с тонюсеньким смыслом, дистрофичной драматургией и чахоточным катарсисом у всех судей получает высокий бал. В сравнении, тэсэзэть. У всех судей, кроме меня. Я веду себя как злобная старая фурия, ставлю ноль и иду варить жабу, почёсывая бородавку на крючковатом носу. Потому что не руководствуюсь копиркой сравнения, а сужу по примитивной схеме: хорошо/плохо. И каков осадочек после текста. И сильно ли гадливо после него на душе, и не хочется ли прополоскать рот.
И вот, представьте, открываю один рассказ. Там про тётку. Пять страниц – вступление – всё про тётку. Про тётку, про тётку. И вот на десятой странице – в самой середине текста волшебная фраза: «Борис её не хотел».
Я просыпаюсь, появляется интерес. Так, значит, есть и второй герой (лучше, конечно, антигерой). И снова страниц десять. Про тётку. Про тётку, про тётку. 25 тясяч знаков, ангедрид их перекись марганца! Я всё жду, жду: а где Борис? Может, он появится в последнем предложении и просто тётку кокнет? Тогда поставлю 10 баллов, добавлю в друзья, подарю ящик пива (здесь возможны гендерные варианты) и буду кричать, что нашёлся автор-гений. Интрига-то какова: он её не хотел! И уже читаешь особо внимательно, с азартом. И чувствуешь симпатию к невидимому Борису, потому что тётку эту ты тоже ни разу не хочешь. Совсем. А тут – бац! – и рассказ закончился. И Борис не появился. И сама история из солидарности с ним не появилась тоже.
Я перечитываю. Борис как скрытый 25-й кадр держит в тонусе. Ан нетути!
Это был бы прекрасный образец постмодернизма, если бы латентный Борис, как невыдернутая белая нитка портновской намётки, не выдавал бы автора с головой: он, автор, ввёл героя, а потом по тексту вымарывал. А одно предложение вымарать забыл. Так бывает.
А жаль…
С постмодернизмом вообще беда. Когда-то слоганом постмодернизма было «Случайность выше таланта». С этого ракурса Борис, безусловно, выше таланта.
И снова можно долго бурчать о подмене понятий. Сейчас постмодернизм всасывает в себя, как пылесос, всё непонятное и малообъяснимое подряд. Напиши, скажем, о чём-то очень конкретном, - например, о любви к поп-корну или узелках на шнурке, и назови роман «Хаос и барсуки». Или «Синус девятого огурца». И читатель, ожидая заумь и не находя её, обманется, но не сильно, а потом скажет: хорошая книга, я всё понял. Или напишет автор фанфик по Гарри Поттеру. А там не Англия вовсе, а Россия. И было бы круто, если бы не было так топорно. И так грустно.
А так хочется чего-то чистого. Ну вот хотя бы того же пресловутого постмодернизма. Чтобы свежее, а не освежёванное.