Солонка

Сейчас она спокойно устроилась на моем кухонном столе. Речь идет о солонке 50-х годов, которую привез из Москвы отец. Многие десятилетия этот прозрачный сосуд верой и правдой служил родителям и всем родным, жившим в отчем доме. Солонка была массивной, из какого-то сверхпрочного стекла, имела много граней и искрилась в лучах солнца. Казалось, лучше вместилища соли трудно придумать. Много чего она видела на долгом веку - сколы на углах сообщали о разном - горячей любви, взлетах и падениях. Но советское стекло все выдержало.

Вот только благополучная и красивая семья превратилась в бледную тень предыдущей. Неужели из-за излишнего потребления соли, как утверждают врачи? А все началось с того рокового дня, когда брат поехал искать невесту в соседний маленький городок, про который молва рассказывала много ужасного. И прежде всего о том, что люди в нем побили все рекорды по заболеваниям психики. В чем тут дело, рядят и судачат еще с давних времен. Одну из версий описал известный прозаик К.П. Город стоит на девонских известняках, возникших в одноименный период, когда хищные динозавры вели свои кровавые дела. И вода, проходя по подземным маршрутам, якобы, заряжает отрицательной энергией людей, пьющих ее. Есть и другие современные предположения, типа вредного соседства с Курской атомной электростанцией, пыли Чернобыля, долетевшей до Тургеневских мест.  Какая из них верная, понять сложно, но факт остается фактом — вирус потери управления жизнью здесь имеет большую питательную среду.
 
Брат Вадим наконец определился с невестой, красивой, умной, самостоятельной. И все-то шло у него неплохо: родились дети, молодой семье выделили квартиру, работа супругов давала хороший доход. Жена Ира приносила домой полные сумки подарков в виде продовольствия, так пациенты в советские времена благодарили стоматологов. Сына и дочь молодые родители боготворили, не наказывали, не ругали, а заодно не приучали к домашней работе. Росли они избалованными чадами. Мой единокровный на это смотрел спокойно и пояснял при встречах, что наши мама и папа переусердствовали  с педагогикой в отношении его. У своих детей, мол,  все сложится по-другому. Парню было некогда анализировать давнюю ситуацию ( у Вадима со скрипом шла учеба,  брат действительно  приносил загруженным на производстве родителям много хлопот: попеременно падал с деревьев, крыш, велосипедов, тонул в гудроне, опрокидывал тазы с горячим вареньем, соскальзывал со льдин в ледяную воду, плохо успевал в школе). И вместо сочувствия порой получал обычную брань и непременные затрещины. Подобную ситуацию он никак не хотел повторить в своей взрослой жизни, поругивая за глаза постаревших предков. Видать обида засела очень глубоко.
 
Снежный ком семейных бед нарастал стремительно.  После рождения второго ребенка Ира стала заводить речи про поездку в Америку, обещала родственникам вручить по миллиону рублей, покупала для каждого саквояж.  Ими забила целую свободную комнату. Вадим на подобные бредни не реагировал и даже шутил. Настроение резко изменилось тогда, когда зав поликлиники вызвал его на беседу и перечислил  странности молодого врача. Ну, например, она стала удалять зубы без уколов (обезболивающих), а когда начались жалобы пациентов, пояснила начальству, что освоила новый метод, основанный на гипнозе. Народ вокруг быстро понял — у стоматолога «съехала крыша». Вадим же продолжал надеяться на хороший исход дела, возил по врачам, знахарям, монастырям, выполнял всю домашнюю работу. Аргументы неизлечимости болезни отвергал напрочь и убеждал каждого — дела поправятся. Однако речи супруги начали носить явно заумный характер, маме двух детей казалось, что кто-то злой на небе следит за каждым ее шагом. Брат, чтобы отвлечь жену от «плохих» разговоров, организовал поездку на море, но и там больная Ира несла ахинею про зевсов, атлантов и происки ее врагов.
 
Родители  старались снизить накал страстей вокруг беды сына, часто и надолго забирали  детей к себе, давали деньги, которых стало хронически не хватать. Умудренные опытом, они знали, что подобные болезни не лечатся, и надо подумать о госпитализации психически больного человека. Подобный шаг брат напрочь отмел и пытался сохранить статус-кво. Но его воли надолго не хватило . Тут беды посыпались с другого края, они не любят  ходить в одиночку: умер отец, главный кормилец в семье, фронтовик и уважаемый человек. Неожиданно для всех брат, сдав детей на попечении мамы, женился на молодой красивой девушке Алине. На свадьбу попросил денег у меня, работавшего тогда на Севере. Пришлось помочь. Следом просил еще, как объяснил - на раскрутку малого бизнеса, но мама, видя как сын безропотно отдает все средства Алине, отговорила. Стал слать переводы маме на лекарства (здоровье «прохудилось» и у нее ), но она, добрая душа, тратила рубли на питание обоих внуков, внимание к которым отца приблизилось к нулю.
-Это любовь, - писал в письме мне Вадим, и очень хвалил новую супругу.
Трудно было понять такую любовь, но я старался, а дети с бабушкой дружно ругали молодожена. Мама катастрофически теряла силы, и поведя внучку в поликлинику, упала там на пол и умерла. Оторвался тромб.

 Горе горькое, видимо, окончательно прописалось в квартире №4 по улице Энергетиков. Слава Богу, успел на похороны, так как самолеты в апреле исправно летали на «материк». Все погребальные затраты пришлось взять на себя, брат проявил невиданную скромность и потратился только на венок. Попрекать в чем-то его я не решился, не в наших семейных традициях было затевать разборки, да еще в такой момент, однако понял, в брате они испарились. Он, и невесть откуда взявшаяся родня, тянули из осиротевшего дома все что можно — посуду, одежду, утварь.  Ну что ты сделаешь с такими людьми! Хотел взять на память солонку, но брат ухватил ее себе. Причину отказа объяснил просто: « Солонка - раритет».
 
-Ладно, - думаю,- переживем и это.

В отчем доме с тех пор стало тише,  осталась жить в нем только дочь Саша,  достигшая совершеннолетия. У нее сразу появился сожитель, а позже родился ребенок. С этого момента начала «гонять вольты» и она ( видимо, реагируя на свой больной семейный код). Свихивалась племянница, в отличие от своей мамы, на религиозной почве, нещадно ругая себя и прося прощения у верхний сил. Ее юный друг, видя такие изменения, предпочел дать деру, заодно прихватив украшения, оставшиеся от родителей. Наследство, материальное и моральное, таяло прямо на глазах.

А где же в это время был папа? - спросите вы.

Отвечаю: «В Москве на заработках в Метрострое». Заодно пытался найти новую суженую (предыдущая, разочаровавшись в материальных способностях мужа, уехала в Грецию), перебрал многих. Чаще попадались странные женщины, но ничего подходящего не нашел. В какой-то момент до него в столице дошло, что с дочерью беда, она осталась один на один с болезнью, отказалась от ребенка, перешла на разгульный образ жизни. Вернулся в свой маленький город в родительскую квартиру, наследственную половину которой я подарил своему единокровному, попавшему в затяжную передрягу. На какое-то время ситуация стабилизировалась, маленькую девочку, от которой отказалась Александра, удочерила милосердная знакомая женщина. Вадим заработал неплохую пенсию, и старался сдерживать порывы сходящей с ума Саши. Однажды не уследил — ночью она отрезала кончик собственного носа кухонным ножом, при этом держала себя спокойно, беспрестанно крестилась и повторяла, что ей посланы испытания за тяжкие грехи. Находившиеся в ужасе соседи и знакомые уговаривали брата отправить больную на лечение в психиатрическую больницу областного центра, но он все не решался и ссылался на антигуманность такого шага.
 
Начали случаться обострения, тут уж опасность угрожала самому Вадиму, пришлось на время отдать дочь в руки эскулапов.  Получалось почти как на войне, то бой, то затишье. Иногда казалось, что беды отступят, но боги были немилосердны к нему. Неустроенная жизнь окончательно надломила волю, он отяжелел, стал пить горькую. Распродал доставшиеся в наследство два огорода, гараж, нацелился и на отцовскую квартиру. Позвонил мне, чтобы посоветоваться. Мы с братом так построили отношения, что никогда не ругались, не упрекали друг друга, но здесь я сдержаться не мог и впервые выдвинул ультиматум: «Если продашь, общаться перестану». Может это, или что-то другое остановило его. Но пить не перестал, то делал сам вино, то переходил на аптечные «фуфырики», начал общаться с бомжами и бывшими «зеками». Последние его жестоко избили, после чего  не смог  нормально ходить.

 Сын, Данила, с которым не сложились отношения с детства, для поддержки подарил  отцу автомобиль. С его помощью брат ездил за продуктами и в коммунальные конторы, навещал Александру в психбольнице. Почти ежегодно приезжая к Вадиму и я, не раз предлагал помощь с лечением, уговаривал пожить на юге, залечить всякие раны. Не раздумывая отказывался - все его мысли крутились вокруг  дочери. Да и в характере  близкого мне человека было подчеркнутая самостоятельность, упование на русское «авось». Они- то (и многое другое)  привели к преждевременной кончине еще не старого мужчины, недавно вышедшего на пенсию. И самыми пострадавшими оказались психически больные дочь и бывшая жена,  навечно поселившиеся в «психиатричке». Далее в этом печальном списке оказался и ваш покорный слуга. Вадима я все же любил, многое прощал и не раз приходил на помощь.  Даже соседи, знакомые в один голос отмечали его легкий нрав и коммуникабельность. Как бы все хорошо сложилось у парня, не попади ему жена с плохой наследственностью!  Прежде наши предки перед браком обязательно интересовались такими деликатными деталями, как  здоровье родителей, дедов и прадедов будущей родни. В наше время подобная дотошность считается чуть ли не обидной придирчивостью. А зря. Вадимова горькая история далеко не единственная в современной жизни.

Я же остался на белом свете без ближайших родственников, а дальние давно не знаются. Квартира по закону принадлежит детям и стоит до сих пор закрытая. Взяв, наконец, солонку, единственный предмет моего наследства, отправился залечивать раны в семейные пенаты. Глядя на нее, вспоминаю многое. Как впервые горевал по поводу раздела дома почившего в бозе деда. Дяди и тети после его смерти не захотели содержать  отчий угол и расстались с ним без видимого сожаления. Для меня это был первый жесточайший удар — наше генеологическое дерево «засыхало» на глазах. Не скрою, винил и себя.

-Как же так можно продавать с молотка дом, где ты родился, вырос и отправился, обогретый родительским теплом, во взрослую жизнь!- Посылал я  неведомому лицу отрицательные эмоциональные заряды.
 
Трезвый рассудок  восставал против забвения исконных семейных традиций. Личный же опыт шептал тихо на ушко, что надо мириться с реалиями.  А они таковы - давно порушены  преемственность поколений, приоритет родительского очага. Мы из оседлых людей превратились в вечных странников, забывших свои корни, историю рода и племени, увлеклись индивидуализмом. Действительность  полна печальными историями подобного толка, не утешительна и статистика разводов, фактов насилия в семье, противостояния поколений. Нет... Сердце и душа мирится с таким раскладом дел отказываются, да и солонка  напоминает о лучших временах и нравах в детстве, юности и зрелом возрасте. Как-то быстро все хорошее утонуло в суете новой экономической формации, крайне не гуманной для простого  человека!