Аптекарша и Пианистка

 

В большом городе людские характеры не так поражают наше воображение на фоне сотен других знакомых и малознакомых лиц. Встретишь, например, какого-нибудь яркого и чем-то необычного человека, так через минуту уже вспомнишь, что сам знаешь или слышал про кого-то, который «ещё и не так…» и «ещё больше…».  А в нашем больничном посёлке, всё население которого по избирательному списку составляло 142 человека, всякая чуть отличная от других черта характера сразу бросалась в глаза, а чаще навечно закреплялась прозвищем. Костикова, например, звали «Сопливый», Гусева – «Баламутом» и так далее. По этим кличкам, конечно, сразу становилось понятно, что никакими особенными талантами они не блистали, но тем не менее выделялись из общей массы медицинских работников.

Ну, а Ерёмину, само собой, сразу прозвали «Аптекаршей». На протяжении многих лет в эпоху всеобщего дефицита аптека являлась золотым дном, наверное, в каждой больнице. У нас, строго говоря, была не аптека, а аптечный пункт, но последнее обстоятельство никак не умаляло возможностей «левого» дохода. «Аптекарша», сосредоточив в своих руках наиболее редкие и дорогостоящие лекарства, как тогда было принято говорить, «сидела на дефиците». Она широко и демократично варьировала качество и количество «благодарности», получаемой за отпуск какому-нибудь отделению труднодоступных лекарств. В свою очередь, старшие сёстры, получив такие лекарства, сами оказывались в очень выгодном положении, так как непосредственное распределение медикаментов лежало на них. Можно было их передать в процедурный кабинет для раздачи больным, а можно было и не передавать… Сам работал несколько лет старшим медбратом, знаю эту технологию… Ну, да не об этом речь.

Так вот, «Аптекарша» иной раз могла вполне бескорыстно откликнуться на чью-нибудь просьбу, ограничившись коробкой конфет, а в другом - сразу давала понять, что «это будет стоить очень дорого». Подобное поведение, впрочем, являлось само собой разумеющимся и против него никто не возражал. В конце концов, каждый на своём рабочем месте берёт, что может. Все мы не без греха. Да и без такой возможности, жители посёлка просто не могли бы доставать для себя необходимые лекарства.

Несколько слов о нашем больничном посёлке. Построили его недалеко от областного центра в начале шестидесятых годов и поэтому вполне в духе того времени назвали «Спутником». Западные веяния последних лет, перевернувшие всю страну с ног на голову, коснулись нас лишь в самой незначительной степени. Молодёжь, не без иронии, правда, сразу переименовала его в «Сателлит». Да как-то по весне, на одном из ленинских субботников, сняли с пьедестала бюст Ленина, кирпичный постамент разобрали, а на чёрном пятне оголившейся земли посадили анютины глазки. На том все демократические реформы у нас и завершились.

Хотя нет. Весной в реанимационную палату с героиновой передозировкой попал внук мэра. Слава Богу, что случайно в нашем посёлке зачем-то оказался. Врачи вытащили его с того света, а нам за это вскоре заасфальтировали все пешеходные дорожки.

Но вернёмся к «Аптекарше», Светлане Петровне Ерёминой. Она заведовала аптечным пунктом со дня открытия больницы и за прошедшие годы пережила семерых главных врачей, некоторых мы и забыли уж, как звать. А она все эти годы на своём месте. Были у неё взлёты – избиралась лет пять подряд председателем месткома, потом долго была секретарём партийного бюро. Раньше частая смена кадров не поощрялась. Горкому легче было работать с людьми знакомыми и проверенными. Да, потом, они тоже люди, тоже болели, им тоже нужны дефицитные лекарства. Были у «Аптекарши» и периоды падения: это когда муж от неё уходил, и даже опалы, когда один из главных врачей решил по молодости и малоопытности навести у нас порядок. Сбежал года через два, только его и видели. Но «Аптекаршу», хоть жестоко прижимал и контролировал, с должности не снял.

Была у Ерёминой дочка. Малявкой вертелась у всех под ногами, а как подросла, так «Аптекарша» купила ей в городе однокомнатную квартиру, там она и жила, приезжая иногда на выходные к матери.

Пианистка, твою мать! Как приедет, так сразу по клавишам стучать, в субботу после ночной смены уже и не поспишь. От неё, кстати, тоже муж ушёл. Задолбила, небось, своей музыкой. Сделал её ребёночка и утёк в неизвестном направлении. Мальчуган весь в маму, тоже Шопен хренов! Его гаммы у меня уже в селезёнке сидят. «Аптекарша», конечно, в нём души не чает, но и мне жить-то надо!..

Ладно, чтобы успокоиться, о себе немного скажу. Мне, между прочим, за пятьдесят лет жизни так никакой клички не дали. Михалыч и Михалыч. С 25 лет, как сюда с семьёй приехал, и до седых волос для всех - Михалыч. Да у меня и особенностей никаких не было, чтобы кличку давать. Вон, Королёв марки почтовые собирает, так его не «филателистом», а «Маркиным» прозвали. Даже на собрании как-то сказали: «Слово предоставляется Маркину», а он же Королёв! Все так и легли со смеху… А я, значит, медицинское училище закончил, в армии оттрубил и потом всё время в больнице медбратом. Моё дело – деньги зарабатывать для семьи. Сколько себя помню, никогда меньше, чем на полторы ставки не работал, а в последние годы две приходится тянуть, иначе не выживешь. Да и это – не деньги уже! Всё хозяйство и дети на жене, разумеется.

Я дома-то ночевал через две ночи на третью. А когда свободный день выпадал, так или по квартире надо было что делать, или просто отсыпался после суток. Поэтому меня все эти аккорды фортепианные из-за стены раздражали страшно. Добро бы хоть «Пианистка» песни какие играла, я под любой шум могу засыпать. Но только не под её классическую музыку. Ну, не получалось никак, всё время отвлекался. Я даже ругаться к «Аптекарше» ходил. Имеет право человек после ночного дежурства поспать или нет? Она извинялась, успокаивала меня, но на пианино как тихо не играй, всё равно слышно. Вот такой инструмент проклятый. Выучила бы дочку в своё время на скрипке играть, может оно и тише получалось бы…

И вот я как-то пожаловался на свою беду Гаврилову. Он не поселковый, но работал у нас давно, приезжал каждый день из города. Нормальный мужик. А прозвище у него было «Макинтош». Уж и не помню почему. Одевался он всегда, правда, пижонски, но ведь и работал не санитаром каким, а заведующим отделением. «Жигули» себе один из первых в больнице купил.

И вот как-то совпали у нас с ним ночные дежурства. Мы обычно к докторам без нужды не лезем, ну если что случится с больным – это сам Бог велел. А так, он в своём кабинете сидит, мы - в сестринской. А тут сам зашёл. Чем-то его солёным накормили в ужин на кухне. Чаю у меня попросил. Я, конечно, всё приготовил, а пока «Макинтош» сидел пил, мы и разговорились. Я рассказал ему о своей беде и спрашиваю: «Что же мне теперь, Владимир Евгеньевич, всё время на сонниках засыпать? Эдак и наркоманом не долго стать! Не могу уснуть под эту дурацкую музыку, так бесит она меня». И произошёл у нас с ним примерно такой разговор.

- Есть такое правило, Михалыч, если не можешь изменить обстоятельства, то измени своё отношение к ним.
- Как это?
- Ну, допустим, заиграла твоя пианистка, а ты про себя сразу думаешь: «Ах, какая музыка прекрасная. Мне всегда Шуберт нравился, особенно его «Форель».
- Какая форель. Рыба что ли?
- Так одна музыкальная пьеса у Шуберта называется. Или, например, исполняет она «Турецкий марш», а ты слушаешь и говоришь про себя: «Засыпать под музыку Моцарта – одно удовольствие».
- А Моцарт разве турок был? Владимир Евгеньевич, он ведь немец! И потом, как я узнаю, чего она там наигрывает?
- А вот здесь, Михалыч, ты свою неграмотность и ликвидируй. Почитай специальную литературу. И про Моцарта, и про его «Турецкий марш». Не всё время же больным в задницы уколы делать. Надо и духовно расти. А книжки, между прочим, у пианистки попроси. Она наверняка с удовольствием их тебе даст почитать, лишь бы ты там скандалы не устраивал.

И почему-то запали мне его слова в душу, хотя поначалу совет смешным показался. В музыке-то я ни в зуб ногой. Патрисию Каас от Пугачёвой, конечно, отличу, но вот Шумана от Моцарта – вряд ли. Слуха нет.

В ближайшие дни зашёл по соседству к «Аптекарше». Мы ведь старые знакомые, вместе сколько лет отпахали. Так, говорю, и так, Светка, или пианину твою к чертям собачьим изрублю, или давай мне что-нибудь про музыку почитать. Только про классику, какую твоя дочка играет.

«Пианистки» в тот день у неё не было, но шопенёнок «Аптекарши» всё лето у бабки жил на лоне природы. Подлетел сразу с каким-то талмудом, вот, говорит, здесь всё про композиторов написано и их классическую музыку. Читайте, только потом мне книгу верните.

Ну, разве не стервец он после таких слов? Рубинштейн хренов! Нужна мне его книга? Только и попросил для интереса полистать.

Начал читать. Биографии композиторские, между прочим, очень увлекательными оказались. Некоторые не хуже иного детектива. Знал, я, конечно, что Сальери Моцарта не травил. Но тут впервые прочитал, что оказывается траванул его муж любовницы. Из ревности, гад. Поил великого композитора отравленным вином, а яд назывался «аква тофана». Вот такие дела! А Шуберт, бедолага, сифилисом заразился от какой-то шалавы. А как лечить эту болезнь в те века ещё никто не знал. Вот и помер он в тридцать лет раньше времени.

Но это биографии. А как начал читать про их музыкальное творчество, так ничего не понял, да и мудрёно было как-то всё написано. Фразы заумные, как бы нарочно придуманные. Ну, например, как вам понравится вот такой заворот кишок: «Эмоциональная напряжённость верхних нот смягчается звуками деревянных духовых инструментов». В творчестве великих композиторов я так и не разобрался, и решил зайти с другой стороны. Очень уж мне загорелось угадывать по музыке название их произведений. Прямо места себе не находил, так хотелось узнать, что она сейчас играет. Я быстро смекнул, что произведения, которые исполняла «Пианистка», повторяются. Их можно было бы по названиям запомнить. У себя дома я как-то за обедом небрежно выдал:

- А вот сейчас «Пианистка» играет струнный квартет Шуберта до минор под названием «Квартетзатц».

Соврал, конечно, но жена и дети чуть не подавились от удивления. А мне ещё больше захотелось узнавать мелодии. С «шопенёнком» я разобрался быстро: малец-то играл всего четыре произведения, больше, видимо, ещё не выучил. Но когда за инструмент садилась «Пианистка», тут хоть сдавайся. Не будешь же бегать к ним в квартиру по десять раз в день, спрашивая, а что ты сейчас исполняешь? Подумают, что совсем сбрендил на старости лет.

Но «Пианистка» девка с головой оказалась и душевная, с пониманием ко мне отнеслась. Впрочем, я уже говорил, что знал её практически с рождения. Просто, когда она после многолетнего перерыва вновь стала регулярно появляться у матери, это была уже как бы посторонняя женщина. Я, правда, по старой памяти обращался к ней на «ты», а она меня звала, как и раньше, «дядей Мишей», но… Понимаете, как это бывает иногда между знакомыми мужчиной и женщиной? Оно, конечно, «дядя Миша», но и рукой лишний раз до неё уже не дотронешься…

Так что эта шельма придумала для моей помощи? Написала на листке названия произведений разных композиторов и сказала, что всегда будет их исполнять в такой последовательности. Чтобы, значит, я смотрел на листок и соображал: «Ага! Номер второй. Значит, она сейчас играет «Революционный» этюд Фредерика Шопена». Как сейчас помню, что начинался список с «Лунной сонаты» Людвига ван Бетховена.

Я, конечно, согласился, но шпильку ей всё-таки вставил, чтобы уж совсем меня за дурака не держала: «Хотелось бы, говорю, чтобы ты начинала свой концерт для фортепиано без оркестра с шубертовской «Форели». Очень уж мне эта музыкальная пьеса нравится».

К тому времени всех композиторов по фамилиям я уже знал назубок. Когда на дежурстве кто из молодых начинал кроссворд разгадывать, так на вопросы типа «Австрийский композитор 18-го века» или там какой немецкий, мне было ответить, как два раза плюнуть. Спрошу только, сколько там букв, и сразу отвечаю.

И вот по субботам, когда, конечно, не был в смене, я после обеда ложился отдохнуть на диван и ровно в два часа (была у нас с ней такая договорённость) «Пианистка» начинала свою игру для одного слушателя. И знаете, что удивительно? Как только я понял, что это она для меня играет, так сразу и успокоился. Если хотелось, то лежал и слушал музыку, поглядывая на её шпаргалку. А хотел, мог и заснуть совершенно легко, звук пианино мне уже больше не мешал.

Но человеку всё мало и угодить ему трудно. То пианино у «Аптекарши» готов был топором изрубить, а то вдруг музыки стало не хватать. Вы что же думаете, я все выходные дома на диване лежу? Чаще на работе, а то и по хозяйству куда надо съездить. «Пианистка» же только в субботу и воскресенье свои концерты устраивала. А на неделе приду домой с ночи, прилягу отдохнуть и чувствую, что-то не так: за стенкой мёртвая тишина и никто не играет. Иной раз возьму в руки её репертуар и пытаюсь мелодии вспомнить. «Лунная соната», к примеру, намертво в голове застряла. Как будто на магнитофонную плёнку в мозгу запечатлелась. Конечно, не со всеми там музыкальными переливами, но запомнил хорошо. «К Элизе» того же Бетховена мог в уме сам наиграть. Во всяком случае, начало; дальше что-то не очень получалось. А вот тему из Второго концерта Рахманинова узнать, разумеется, на слух мог, но по памяти воспроизвести – ну, никак!  Или взять того же Баха. Хрен два его про себя напоёшь!

Ну, что тут будешь делать?! Опять плохо.

Поехал специально в город. И не в хозяйственный магазин, как мужику полагалось бы. А нашёл большой книжный и в нём – отдел, где продавались различные компакт-диски и магнитофонные кассеты. Протянул продавцу листок. Но сказать, что это мне самому нужно, почему-то постеснялся, поэтому соврал:

- У меня внук в музыкалке учится. Задали ему, вот, такую музыку послушать. У вас она есть?

И что же вы думаете?! Там, небось, тысяча дисков лежало, а всего, что просил, не нашли. Тонка у них кишка оказалась против моей «Пианистки»! Только Бетховен и Шопен в продаже имелись. Ну, да ладно, и то хлеб!

Теперь, когда захочется, под настроение, включаю дома и слушаю. Магнитофон, конечно, не живой инструмент. Чувствуешь, что это уже не лично для тебя играют. Но хоть так… Жаль, что по молодости сам играть ни на чём не научился. Но что теперь об этом сожалеть? У каждого жизнь по-своему складывается.

Вот такая история со мной приключилась.

***

2003 г.