Единственный мой часть 2

     Наши участки разместились по другой стороне Нерли. Но учитывая, что река неширокая, детские голоса доносились до нас, как бы напоминая о присутствии будущего поколения. Ведь не только ради себя с радостью взялись мы за обустройство выделенной государством земли, сооружали фазенды и с выдумкой украшали их деревьями, кустарником, лианами винограда, лимонника и других экзотических по тем временам растениями, цветами. Год от года подсаживали новые растения и радовались каждому, появившемуся на свет листочку.

     Когда ещё не было дома, мы с мужем любили разжигать самовар возле только что отстроенного сарая, который иначе, как «наш домушка», не называли. Сооружали на воздухе импровизированную чайную, центр которой составлял большой табурет, накрытый красиво вышитой салфеткой и оформленный любимыми чашками, сахарницей, иногда печеньем, сухарями. Усаживались на маленькие табуретки такой же конструкции, которыми в ту пору торговал московский магазин "Детский мир". И предавались наслаждению.

      Рядом благоухали тёмно-бордовые розы вперемешку с анютиными глазками  и ромашками. Здесь мы как бы абстрагировались от всех. Были только вдвоём, хотя вокруг соседи (заборов между участками ещё не было). Но мы настолько были увлечены этой красотой, этой необычностью ситуации, самим процессом чаепития на воздухе, что даже и впоследствии млели от воспоминаний.

     У Пети был очень красивый голос, и когда он что-то рассказывал, это настолько завораживало, что оставалось в памяти во всех подробностях, деталях.

     Мальчишечьи забавы, особенно в деревне, всем известны. Бесконечные гонки друг за другом, желание подловить товарища, чтобы слыть сильным, ловким и смелым. Визг. Желание придумать что-то новое, интересное. И вдруг… какой-то неудачный поворот, и боль… Резкая, невыносимая. Детишки бросились на помощь, но Петя не смог даже опереться на ногу. Побежали к его  матери.

     Анна Ивановна, не мешкая, посадила сына на закорки и поспешила в сторону лекарки. Так почтительно называли женщину, которая спасала сельчан от многих болезней. В знак благодарности сельчане приносили ей продукты питания: яйца, хлеб, картофель, овощи. Официально-то лекарка не работала,и жители села таким образом поддерживали её жизнь.

     Как вспоминал Петя, мать внесла его в точно такую же избу, что и у них. Отличалась она только тем, что в середине отсутствовал обеденный стол, а было пустое пространство.  По всему дому были развешаны растения, целебные свойства которым придавало не только их назначение, но и время и даже место сбора.

     Лекарка поставила в середине избы корыто, попросила мать Пети налить воды из чугуна, который постоянно стоял в печи для сохранения горячей воды, обложила мальчика лечебными травами и ласково, с чтением молитв, слала гладить его ножку. Он не испытывал даже боли. По окончании процедуры мать вновь посадила сына на закорки. По рекомендации лекарки мальчик два дня пролежал в кровати. На третий – он уже резвился, бегал и прыгал среди своих друзей, как будто ничего и не произошло.

     Пете было в то время 6 лет, но случай так глубоко запал в душу ребёнка,  что он до конца дней своих с почтением относился к лекаркам. С приходом советской власти лекарок стали именовать знахарками, как бы подчёркивая их колдовские истоки, в попытке оттянуть от них односельчан. Но сделать это не удалось. Люди по-прежнему находили спасение у лекарок, тем более что ни в деревнях, ни в сёлах настоящих врачей ещё не было.

     Воспоминания мужа всегда были насыщены подробностями, овеяны болью или счастьем. Похоже было, что он проживает это вновь и вновь. Эмоции были обогащены мимикой, движением тела, рук. И потому забыть их было невозможно. Даже сейчас, как будто по годам  выстраивая такую короткую жизнь мужа, я представляю его в том возрасте, в каком он был в то время.

     Родился Пётр Тимофеевич в селе Верхний Карачан Новохопёрского уезда Воронежской области, которое было основано служивыми людьми, то есть казаками, в 1706-1712 годах. Население занималось сельским хозяйством, в основном выращиванием сахарной свёклы, промыслами, мелким кустарным производством и извозом.

     Род Лунёвых был большим и сплочённым. Дружба, любовь, сплочённость, помощь друг другу настолько срослись, что порой трудно было определить, кто исходит из какой семьи. Но маленький Петя больше всех обожал деда Архипа. Высокий, крепкий, мужественный. Истинный казак. Особенно поражал он своего внука в работе. До 86 лет, работая в совхозе, с лёгкостью поднимал доверху загруженные сахарной свёклой корзины, аккуратно ставил их на подводу и вёз к месту хранения урожая.

      Зимой, когда сельскохозяйственные работы в совхозе прерывались,Пётр Архипович находил дела в доме, и все четверо его сыновей отличались такой же тягой  к работе. Они с лёгкостью и охотой подключились к выделке деревянных граблей, что было большим подспорьем для разрастающегося рода Лунёвых.

       Потом купили старую, больную лошадь, подлечили её. Сделали жернова, и все впряглись в новое дело: производство растительного масла. Подсолнухи желтели по всему селу, только в отличие от сахарной свёклы, обработка их  их отдельно взятому дому была не под силу. Поэтому сельчане с удовольствием воспользовались плодами труда Лунёвых. Петя гордился своей роднёй.

       Если летом дед сажал внука на подводу с очередным урожаем, счастью последнего не было предела. Нет, не поездки интересовали ребёнка. Он, как губка, впитывал рассказы дедушки о прошлом своего села. Дед рассказывал о тех давних временах,когда земли в их селе, как и в соседних уездах, ещё не распахивали и хлеб не сеяли. Кормились "зверьми и рыбою", а хлеб привозили из других городов. Затем казаки завели пашни и расширили сельское хозяйство свекловодством.

       От него мальчик узнал о восстании Донского войска. Поводом послужили два унижающих казаков запретов российского правительства. Во-первых, казаки не имели права самостоятельно добывать соль, а ведь она была основным доходом войска Донского. Во вторых, правительством был выдвинут ультиматум - выдать беглых крестьян. Это решение было неприемлемым, потому что они являлись главным пополнением казачьих войск. Оба требования шли вразрез с "казацкой стариной" и породили восстание, которое возглавил Кондратий Булавин.

        Булавин призывал казачество восстать за истинную христианскую веру и за Великое войско Донское. На сторону булавинцев перешли крестьяне Верхнего Карачана.

        Казаки испокон веков поклонялись христианству, и не случайно появление в 1736 году в Верхнем Карачане Космо-Дамиановской церкви. Вначале она была деревянной, а в 1868 году стала кирпичной. К тому кремени селяне освоили выделку огнеупорного кирпича. Дед объяснил, что Козьма и Дамиан, чьё имя носит церковь, - покровители врачевателей-чудотворцев и кузнецов.

        Расправа над участниками булавинского восстания не положило конец крестьянской войне. Во главе вставали другие руководители. Мятеж охватывал всё новые и новые уезды. Усугубляло взрывы восстания новые тяжкие налоги и покушение власте на свободы и привилегии казачества. Плохую услугу оказал и царский указ о запрете носить бороду и традиционную русскую одежду. Подавив мятеж и уничтожив все казачьи города по Хоперу, Медведице и Бузулуку, власти присоединили эти территории к Воронежской губернии.

        Да разве перескажешь все беседы дедушки с внуком? Но несомненно, одно: любовь к истории у Петра Тимофеевича от деда..Его книжные полки ломятся от исторических произведений. И ещё. В его "книжном царстве" много литературы математического склада. Когда я впервые пришла в гости к Пете, то меня просто поразило не так их количество, как названия. Оценив свои знания в рамках десятилетки, была потрясена необычностью названий, а уж полистав некоторые из них, поняла,что это не моё. Удивилась: "Неужели всё это тебе нужно по работе?" Петя спокойно ответил: "Нет. Это моё хобби". Я была восхищена.

                (окончание следует)