Анекдоты из истории. 2

   Ведь сказано…

   — Но ты только зеваешь и зеваешь со мной в доме — и молчишь! — упрекнула леди своего супруга.
   — Милая, но ведь сказано: «муж и жена — есть одно це-е-елое», — ответил, широко зевнув, муж, — так что ж — самому мне с собой разговаривать?!…


   Давно бы уже вернул…

   Увидевшись однажды с поэтом де Сантелем, одна молодая леди спросила его, отчего вдруг прекратил он с давних уже пор наведываться к ней в дом с визитами. «Быть может, это та сумма денег, которую вы мне задолжали, удерживает вас от этого?» — тактично напомнила она ему о давнишнем его долге ей.
   — Нет, мадам, не причина то вовсе… А деньги я вам давным-давно бы уже вернул, но вы сами тому виной, что за все месяцы не получается у меня никак расплатиться с вами.
   — Как это так?
   — А так — что стоит мне лишь бросить на вас взгляд свой, как тотчас отлетают прочь все мысли о земном и прозаичном!..


   Премного благодарен…

   Ирландца, укравшего однажды у деревенского священника кошелёк с деньгами, обуял спустя какое-то время страх божьей кары, и он отправился в конце концов в церковь к священнику тому на исповедь.
   — На мне грех, святой отец: я деньги украл; и хочу я у вас спросить, как мне поступить теперь надобно?
   — Тебе надлежит признаться владельцу тех денег в краже и, конечно, вернуть ему всю украденную сумму — без остатка, — дал ответ ему священник.
   — А вдруг да откажется он их у меня забирать?
   — Ну, в таком случае… наверное, можно будет счесть, что деньги эти он решил тебе подарить.
   — А вы, святой отец, эти деньги взяли бы себе?
   — О, нет-нет, — что ты! Не нужны мне деньги эти!
   — Не нужны? Премного благодарен я вам, святой отец!..


   Хотелось бы на то надеяться…

   — Вы уже читали в газете речь мою последнюю? — спросил однажды драматурга Джеррольда некий туповатый и занудливый парламентарий.
   — Очень хотелось бы на то надеяться! — последовал ответ.


   Из своей собственной головы…

   Некоего ольдермена, знаменитого на весь город искусством вырезания из дерева разнообразных фигурок, спросили однажды, где он ищет образцы — статуэтки, с которых вырезает свои деревянные копии.
   «Не ищу ничего я нигде, — ответил мастер. — Из своей собственной головы вырезаю их».

   „…Родил ее сам многомудрый Кронион.
   Из головы он священной родил ее, в полных доспехах,
   Золотом ярко сверкавших. При виде ее изумленье
   Всех охватило бессмертных. Пред Зевсом эгидодержавным
   Прыгнула быстро на землю она из главы его вечной,
   Острым копьем потрясая…“
   Гимн Гомера XXVIII — К АФИНЕ


   Забылся

   «Чем ты кроешь, чёртова старушенция?!! — заорал во весь голос лорд Эбердин, знаменитый шотландский судья, на одну знатную леди, его партнёршу в висте. — О!.. простите! тысяча извинений, мадам: забылся, показалось что-то мне вдруг, что дома мы с женой играем…»


   У себя придержи их…

   Достопочтенного профессора филологии Джона Блэки издалека примечали все на улицах Эдинбурга по его внушительной гриве седых волос.
   — Ботинки нечисты у тебя, сэр, присаживайся! — окликнул его как-то раз подросток — чистильщик обуви.
   — Нет-нет, ботинки мои достаточно чисты пока, а вот лицо твоё чумазое — никак таковым не назовёшь! Сходи-ка вон к фонтану, отмой его хорошенько — и получишь ты от меня за такое дело ровно столько же, сколько платят тебе за чистку ботинок!
   — О’райт, сэр! — согласился маленький чистильщик и побежал к фонтану.
   — Прекрасно, мой мальчик, вот тебе шесть пенсов! — похвалил по возвращении его к своим щёткам и ваксе профессор и протянул ему несколько монеток.
   — У себя придержи их! Для цирюльни — чтоб засаленное линялое руно с тебя там сняли, старый баран!..


   Талейран о своём выборе

   «С умной женой мужу частенько будет в свете неловко за себя; с неумной — за неё только», — ответил Талейран, когда задали ему вопрос, зачем в жёны себе взял он особу, примечательную более своею красотой, нежели интеллектуальными способностями.


   Плавать умеете…

   — Но вы-то, мадам, плавать умеете, я думаю! — заявил после нескольких секунд раздумья Талейран писательнице мадам де Сталь, когда однажды пришло ей на ум задать ему вопрос, кого бы он бросился в воду спасать первой: её — или же некую блиставшую в тот вечер на балу красавицу.


   Меж Гениальностью и Красотой

   Некий господин, коего усадили однажды за стол между писательницей мадам де Сталь и известной в обществе красавицей, заявил, желая польстить им обеим, что сидит он, по счастью, сегодня меж Гениальностью и Красотой.
   — А до вас ведь, месье, красоте моей никто и никогда прежде должного не воздавал! — поспешила заметить мадам де Сталь.


   Кровь Кромвеля

   Однажды в Танбридж-Уэлльсе некий джентльмен, обидевшись на саркастичную ремарку внучки Оливера Кромвеля в его адрес, бросил ей реплику:
   — Думаю, мадам, вы придерживали бы иногда свой язык, если бы помнили всегда, что ваш дедушка был повешен.
   — Да, но он-то — и, пожалуйста, вы помните об этом всегда — повешен был только лишь после своей смерти! — услышал он в ответ.
   ________
   Примечание: Лорд-протектор Оливер Кромвель был приговорён к повешению спустя два с половиной почти года после его смерти.


   Изработали сильнее…

   — Не могу совершенно я этого понять, — рассуждал однажды вслух чиновник Лондонского муниципалитета Х., — бакенбарды у меня поседели уже — смотрите, какие белые! — а на голове волосы седина даже вот не тронула!..
   — Верно, нижнюю часть головы — где челюсти — изработали вы сильнее, нежели верхнюю, — заметил ему кто-то.


   Образец краткости

   Однажды братья по ордену попросили иезуита Рене Рапена, писателя и теолога, который на праздновании Дня Святого Стефана должен был читать хвалебное слово, речь свою по возможности не затягивать. И Рапен прочёл свой панегирик святому так:
   «Братия, прошёл год ровно с того дня, когда здесь, с этой самой кафедры читал я хвалебное слово святому, деяния которого сегодня мы поминаем, — и, поскольку к прежним его деяниям новых за этот год не прибавилось, я не могу ничего добавить к тем хвалам, которые вы уже слышали!» — Рапен благословил слушателей и сошёл с кафедры.


   Рваньё против залатанного

   Нед Шьютер, когда поинтересовались у него, по какой причине всегда он ходит в рваных чулках — и не отдаёт их в мастерскую залатать, — ответил, что «прореха в одежде всегда может сойти за только что случившийся инцидент, и потому вполне приличествует любому, даже самому образцовому джентльмену; залатанное же — это верное свидетельство убогости».


   Буало о живописи и поэзии

   Буало сказал однажды: «Пока есть и будет у торговцев нужда в новых вывесках для их лавок, любой захудалый малевальщик без труда найдёт всегда для себя заказчика; но для какой же, вообще, надобности потребен может оказаться вдруг кому-то захудалый рифмоплёт!»


   Его последняя воля

   Когда лежащему на смертном одре шотландцу-горцу священник дал совет простить своих врагов, тот, подумав, велел позвать к себе старшего сына и сказал ему свою последнюю волю:
   «Дональд, ты видишь, что я отхожу, и меня просят простить всех, кто у меня ни есть, врагов — и даже МакТэвиша; и ради спасения моей души я прощаю их всех. Но, Дональд, дорогой сын мой, если вдруг случится, что МакТэвиша и всё его адово семя забудешь ты — да падёт моё проклятие навеки на твою голову! Аминь!»


   Хороший прогноз

   Однажды на вечеринке в доме Джона Хога, епископа Вустерского, один из гостей попросил хозяина показать ему редкую любопытную новинку: барометр, который Хог приобрёл за весьма немалые деньги — тридцать гиней. И уникальный прибор, выскользнув вдруг из рук любопытствующего, упал на пол и разбился вдребезги.
   Всеобщее замешательство; «виновник» едва ли не в обмороке: не знает, как ему теперь извиняться и оправдываться.
   — Да ты уж не расстраивайся, дорогой друг! — с улыбкой поспешил успокоить его Хог. — И знаешь, никогда прежде барометр мой так не падал, а потому конец засухе — дожди пойдут; хороший прогноз!..


   Лесюэр и монахи из Тулузы

   Однажды монахи из Тулузы сделали заказ знаменитому живописцу Эсташу Лесюэру написать для них полотно, представляющее искушения Господа в пустыне. И каково же было их изумление и негодование, когда на завершённой уже картине узрели они Сатану в обличии благообразного старца, облачённого в одеяния монаха нищенствующего ордена, к коему сами они принадлежали!
   — Но ведь сим я постарался вашему благочестию честь воздать, святые отцы! Рассудите: неужели же сам враг рода человеческого, замыслив обмануть Господа нашего Иисуса Христа, по неискушённости — даже глупости — объявился бы вдруг пред Ним с хвостом, рогами и копытами! — оправдался художник перед заказчиками.


   Двуликая

   Некую леди, пристрастившуюся с годами к непомерному употреблению косметики, один джентльмен, давний её знакомый, перестал, в конце концов, приглашать к себе на ужины, — объяснив ей, что у него всегда весело, а ей безусловно надлежит воздерживаться где бы то ни было от смеха — «чтобы не выставить ненароком всем на показ второе своё лицо».


   Бывать мне пока не доводилось…

   — Сударь, это правда, что в одном дому, где почитают меня незаурядным остроумцем, вы заявляли, что я редкий тупица? — задал как-то раз при встрече виконт С. господину де В. такой вопрос.
   — Виконт, это навет, — последовал ответ от де В. — Поверьте на слово мне: ни в одном дому, где почитают вас остроумцем незаурядным, бывать мне пока не доводилось; отчего и повода объявлять кому бы то ни было, что вы редкий тупица, быть у меня просто не могло!..


   Доиграл

   У актёра одного провинциального театра, который на премьере спектакля по трагедии Шекспира «Ричард III» играл Ричмонда, после того как продекламировал он в 5-м акте слова своего героя:
   „Не встретивши препятствий, стали мы
   На самом сердце родины любезной…“ —
весь дальнейший текст роли, к его досаде, улетучился вдруг из памяти.
   „Не встретивши препятствий, стали мы
   На самом сердце родины любезной…“ —
повторил он после паузы. Затем повторил те же слова ещё раз, и ещё, — и, заметив в зале оживление недоумевающей публики, решил, что спектакль пора, пожалуй, завершать:
   — Леди и джентльмены,
   „Не встретивши препятствий, стали мы
   На самом сердце родины любезной“.
   Вот, стали и стоим, — сойти с него не можем!..
   _____________
   „Не встретивши препятствий…“ — из перевода пьесы А. В. Дружининым.


   Не шляются по воскресеньям…

   Бродяга, подойдя к богатому дому постучал в двери, и когда вышла хозяйка, попросил у неё кружку сидра. Леди отказала ему, и тогда напомнил он ей старое изречение, что, быть может, в лице его она гонит прочь зашедшего к ней ангела. «Ангелы не шляются по воскресеньям от дома к дому, выклянчивая себе выпивку!» — последовал ответ.


   Жестоко ошиблись…

   Когда однажды в беседе Вольтер удостоил высоких похвал Альбрехта фон Галлера, швейцарского естествоиспытателя, некто довёл до его сведения, что слышал не раз, как о нём самом фон Галлер отзывался весьма нелестно.
   — Ах! — сказал после паузы Вольтер, — как жестоко же мы оба с ним ошиблись!..


   Ровня

   Когда доктор Джонсон делал предложение миссис Портер, он честно признался ей, что денег у него нет совсем; кроме того, недавно осудили и повесили его дядюшку.
   — О, да мы с вами ровня! — воскликнула леди. — Знайте: всё моё состояние — это я сама, и хотя в родне моей повешенных нет пока, несколько десятков из неё персон я повесила бы своими руками, заслуживают!..


   Генрих Шестой о ненужном и опасном

   Король Англии Генрих Шестой, учреждая в 1440 году Итонский Колледж, в устав этого учебного заведения включил, в частности, такое предписание:
   «Преподавателю, капеллану, писцу, школяру и хористу возбраняется отращивать себе длинные волосы и бороду, надевать башмаки с острыми носками, а также красные, зелёные или белые чулки. Они не должны носить при себе мечи, кинжалы либо иное оружие, посещать часто таверны, а также балаганы, глумилища и прочие места увеселений. Воспрещается им держать в местах своего проживания в Колледже охотничьих собак, ловчие сети, хорьков для лова кроликов, ястребов-перепелятников и ястребов-тетеревятников, равно как и заводить у себя обезьяну, медведя, лисицу, оленя, барсука и других не нужных для Колледжа и опасных зверей».


   Медицинские фамилии

   Некий шотландский джентльмен по фамилии Лич (Leitch), когда представляли его Дугласу Джеррольду, счёл нужным пояснить ему, что не следует путать его с известным художником Джоном Личем (John Leech).
   — О, знаю, знаю! — ответил Джеррольд. — Хотя и у обоих вас фамилии медицинские, перепутать вас трудно: он пиявка — у вас же я чесотку заметил…
   ________
   Примечание.  В английском языке leech – пиявка, а 4 последние буквы в фамилии Leitch (-itch) – чесотка.


   Сегодня

   Некий джентльмен, уступив в конце концов частым и настойчивым уговорам своего соседа отобедать у него, был настолько поражён скудностью угощения, приготовленного к тому же из самых дешёвых продуктов, что съел — исключительно из вежливости — лишь крайнюю малость из выставленного на стол.
   — Ну вот, лёд тронулся! — сказал хозяин, когда все блюда со стола были убраны. — Надеюсь, вы тоже пригласите меня к себе на обед когда-нибудь.
   — Приглашу с удовольствием.
   — О, а когда?! Назовите же мне ваш день, пожалуйста!
   — Когда? Сегодня.


   Как до Луны…

   Некто, помянув в разговоре своего приятеля, джентльмена очень низкого роста, добавил, что недавно тот по уши влюбился в хорошо знакомую всей компании долговязую даму.
   — По уши?! Нет-нет, до ушей её ему как до Луны! — воскликнул один из собеседников.


   Словно хотел услышать…

   «Молчал он и только тряс из стороны в сторону головой своей — словно хотел услышать, что в ней кое-что ещё осталось!» — ответил литератор Теодор Хук на вопрос, каков был результат его дискуссии с неким театральным служащим, отвергшим предложенную им для постановки пьесу.


   Газетчики о Робеспьере

   Статья в одной ирландской газете с обзором биографии Максимилиана Робеспьера завершалась так: «Детей — кроме одного лишь младшего брата, казнённого вместе с ним, — этот выдающийся муж после себя не оставил».


   Не тюрьма ли…

   Два студента, прогуливаясь в пригороде, остановились перед заинтересовавшим их сооружением — ветряной мельницей.
   — Чего стали тут?! Надо чего-то?! — крикнул им мельник, выглянув в окошко.
   — Сэр, не будете ли так добры пояснить нам, что это за здание такое?!
   — Что за здание?! А вы не видите, что ли?! Ослепли?! Мельница это!
   — Мельница?! Не тюрьма ли, мы подумали, — когда в окошке лицо прожжённого ворюги увидели!..


   C ним в паре…

   «Великий плакальщик Иеремия-пророк с ним в паре буффоном нам всем покажется!» — так высказался однажды Антуан де Ривароль о неком меланхоличном и слезливом до чрезвычайности господине.


   В йоркширском пабе

   Йоркшир. В придорожном пабе сидит джентльмен и ест яйца всмятку. Входит паренёк из местных и, заметив незнакомца, подходит к нему.
   — Не могу ли одолжить я у вас щепотку соли, сэр?
   — Пожалуйста! Но для чего тебе вдруг соль понадобилась?
   — А вдруг соблаговолите вы, сэр, угостить меня яйцом — так у меня соль наготове!
   — Ха-ха-ха! Ладно, вот тебе яйцо!
   — Благодарю вас, сэр!
   — Мне вот рассказывали, что все вы, йоркширцы, завзятые конокрады, это так?
   — Как сказать!.. Папаша, скажем, мой — человек он честный, — но привести порой откуда-то лошадку… для него то же, что мне, для примера, позаимствовать у вас этот бокал эля — греха в том видит не больше. Ваше здоровье, сэр!..


   Многообещавший кандидат

   Кандидат в парламентарии от одного уэльского городка пообещал своим избирателям в случае его избрания делать им любую — какая только будет им всем по нраву — погоду. Предложение звучало заманчиво, и потому человек — едва ли уступающий в могуществе самому Господу Богу — смог собрать себе голоса абсолютного большинства всех, кто явился на выборы.
   Спустя некоторое время один из его избирателей явился к нему на прием — с заказом сделать дождь.
   — Дождь? А зачем тебе, мой дорогой друг, дождь вдруг понадобился? Он ведь может в эту пору сено тебе подпортить!
   — С сеном я только что закончил, и убрал его уже. А дождь мне сейчас был бы впору для мой пшеницы.
   — Для пшеницы?.. А соседи твои — тоже всё своё сено убрали?
   — Кое-кто ещё убирает…
   — Ну вот видишь, мой дорогой друг! Ты вспомни: я ведь говорил, что по заказам устраивать вам буду такую лишь погоду, какая исключительно всем вам по нраву будет!..


   Сделайте ему вскрытие…

   «Нет, ничем опасным не кормила я его! никаких ядов, поверьте, не давала я ему! Сделайте ему вскрытие — тогда уж точно будете знать, что правду я говорю!» — в слезах вскричала дама, доставленная в полицию по подозрению в отравлении своего супруга, поступившего накануне в больницу в крайне тяжёлом состоянии.


   Рюмочку пропустил…

   Улица. Из ресторана выскакивают официанты и с криками бросаются вдогонку за только что вышедшим оттуда господином — требуя вернуть «нашу рюмку».
   — Что тут случилось такое? — любопытствует прохожий у стоящего на тротуаре зеваки.
   — О, похоже, вон тот бедняга лишнюю для себя рюмочку пропустил — в карман свой!..


   О поддержке

   — Надеюсь, тебе не затруднительно будет… поддерживать меня как-то?.. — обратилась девица к своему наречённому, когда, прогуливаясь вечером, вышли они на обледеневший, очень скользкий тротуар.
   — О, разумеется!.. да, не затруднит это меня, — с неуверенностью в голосе молвил её спутник. — Если, конечно, и папаша твой чуть-чуть хотя бы будет помогать!..


   Скудная плата

   Некая тощая дама после жёсткой полемики с одним французским дипломатом, пообещала в запальчивости ему, что он вскоре «получит» от неё «расплату».
   — Мадам, такая скудная плата удовольствует лишь крайне непритязательного любителя, — оценив собеседницу взглядом от причёски и вниз до туфель, спокойно ответил ей дипломат.


   О судье Джеймсе Беконе

   Некий судимый за тяжкое преступление господин по фамилии Свин на процессе бросил судье Джеймсу Бекону шутливую реплику, что он, вероятно, близким родственником ему приходится.
   «Никакой свин не будет беконом, — заявил ему судья, — если после мариновки он не повисит малость».


   Далековато зашёл…

   Холборн. В суде слушается дело о краже пары башмаков, — которая висела у входа в лавку башмачника.
   Судья — башмачнику:
   — Значит, вы говорите, что бросились за подсудимым вдогонку. И что он вам объяснил, когда вы догнали и схватили его?
   Башмачник:
   — Сказал, башмаки мои он снял шутки ради.
   — И на каком расстоянии от своей лавки вы его схватили?
   — В сорока примерно ярдах от входа в неё.
   — Сорок ярдов? Далековато зашёл он, однако, в своей такой шутке! — подвёл итог судья и приговорил «шутника» к тюремному заключению.


   «Ах!», а не «Ох!»…

   — Месье Талейран, — поинтересовалась у министра иностранных дел Шарля де Талейрана супруга некого посла, дававшего у себя званый обед, — мне послышалось, вы «Ох!» сказали, когда вошли и увидели наш стол?..
   — О, вовсе нет, мадам! — поспешил оправдаться министр. — «Ах!» я сказал, а не «Ох!»…


   Из соображений экономии

   Члену Парламента, который добивался принятия билля о выделении денег на ремонт крайне разбитого шоссе в своём графстве — «чтобы вновь сделать его пригодным для передвижения по нему на конных повозках», было, в конце концов, заявлено, что «гораздо экономичней будет сделать то шоссе пригодным для передвижения по нему на речных судах».


   Мистер Фокс о французах и англичанах

   Однажды в присутствии Чарза Фокса, министра иностранных дел, разговор коснулся различий в национальных характерах французов и англичан.
   — Француз умеет довольствоваться настоящем, англичанин же, мне кажется, чересчур уж обеспокоен будущим, — говорил кто-то. — И разве француз не мудрее, не счастливее?
   — Разумеется, счастливее, — сказал Фокс. — Так счастлив и дикарь, который вместо подзорной трубы предпочтёт всегда выменять для себя зеркало.


   Казуист

   — Ну, сэр, если за твои деяния тебя не повесят… отправлюсь тогда сам я на виселицу вместо тебя! — заявил судья подсудимому, обвинённому в конокрадстве, закончив его допрашивать.
   — Вместо меня?! Но ежели вы, Ваша Честь, по вашему слову, отправитесь на виселицу вместо меня — меня ведь не повесят! Спасибо вам, Ваша Честь; надеюсь, после того, как приговор объявите, никуда вы не отлучитесь?..


   Мне очки нужны…

   В лавку мастера по изготовлению очков входит некий горожанин.
   — Мне очки нужны, для чтения!
   — Ну, примерьте вот эти, сэр!..
   Перемерены все очки — ни в одних из них клиент «читать не может».
   — А вы, сэр, вообще… читать-то умеете? — интересуется в конце концов у него мастер.
   — Нет! Что, дурак я? умел бы читать — пошёл бы очки покупать?!
   — ???
   — Так многие ж говорят — знаю я таких, — что читать они могут в очках только!..


   Уточнил мне он…

   Беседуют две подружки — француженки.
   — О, моя дорогая, ты знаешь, что вчера вечером сказал мне твой муж? Он сказал, что щёки мои подобны розам!
   — Жёлтым, моя милая, — уточнил мне он потом!..


   На счёт одного…

   На счёт одного продажного щелкопёра, известного прихлебателя, некто съязвил однажды, что «этот приятель, если открывает рот — так за чужой только счёт».


   Автограф Талейрана

   Французский министр иностранных дел Шарль де Талейран, которому смертельно надоели намёки одного английского аристократа, человека недалёкого ума, о желании получить от него какой-нибудь касающийся лично его автограф, написал в конце концов и отправил ему такое послание:
   «Дорогой лорд N., не будете ли вы любезны составить мне компанию на званом ужине, который даю я в среду в восемь вечера. Так уж, видите ли, получилось, что все приглашённые — люди незаурядного ума и выдающихся талантов, и мне как-то неловко было бы обнаружиться среди них одним-единственным полным во всём профаном».


   Одним камнем…

   Одна леди, жившая в Челси, участливо поинтересовалась как-то раз у лечившего её лондонского доктора, не затруднительно ли ему ходить к ней с довольно частыми визитами в такую даль.
   — О! не стоит ваших беспокойств такое, мадам, — ответил ей врач. — Я, знаете ли, по соседству с вами ещё одного пациента себе подыскал, — чтобы, как говориться, убить двух птиц одним камнем здесь!


   Меж вздохов и слёз

   «Вот — меж вздохов и слёз я!» — с улыбкой объявлял гостям император Август, когда за пиршественный стол справа и слева от него усаживали иногда поэтов Вергилия и Горация — из коих первого издавна мучила сильная одышка, а у второго из больных глаз постоянно сочились слёзы.


   Пусть пальнёт…

   Александра Дюма как-то раз на званом вечере хозяйка дома настойчиво принялась упрашивать показать компании свой незаурядный талант рассказчика и развлечь всех какой-нибудь занятной историей.
   — Мадам, — сказал ей наконец выглядевший утомленным в тот вечер и несколько раздражённый уже её настойчивостью Дюма, — но гостей с незаурядными талантами и кроме меня здесь сегодня у вас предостаточно: вот офицер — что впереди меня вошёл в вашу гостиную, — он прославленный артиллерист; попросите его пушку сюда прикатить, да пусть пальнёт он нам из неё! А потом я, так и быть, историю какую-нибудь расскажу вам, недлинную только…


   Не берусь судить…

   — Мой лорд, — задал вопрос однажды на рауте в Париже Вольтер лорду Честерфилду, — хочу услышать от вас я слово настоящего судьи и знатока: кому отдали б вы пальму первенства в красоте: англичанкам — или же нашим женщинам, француженкам?
   — О, но в рисовании и живописи не разбираюсь я совсем! — ответил ему Честерфилд. — Потому не берусь судить…


********
Прочесть иллюстрированный вариант можно здесь: https://oleg-alexandrovich.dreamwidth.org/796035.html — и далее по ссылке.
***
Использованы материалы из книг “Jeux d'Esprit”, by Henry S. Leigh; 1877; “Bon-Mots of the Nineteenth Century”, by W. Jerrold, 1897; “Bon-Mots of Samuel Foote and Theodore Hook”, by W. Jerrold, 1894; “Bon-Mots of the Eighteenth Century”, by W. Jerrold, 1897; “Mirthfulness”, by B. F. Clark, 1870; “Anecdotes from History”, by Grant Uden; “Repository of Wit and Humor”, by L. Byrn, 1853; “The Wit and Opinions of  Douglas Jerrold”, 1859; “In Lighter Vein”, by John de Morgan, 1907; “English Jests and Anecdotes”, by William Paterson, 1880; “The Ball of Yarn”, by Elton; 1854; “English Jests and Anecdotes”, London, 1900; “Stage, Study & Studio”, edited by J. A. Hammerton; 1917; “The treasure of modern anecdote”, edited by W. D. Adams; 1881; “Mirth in Miniature”, Boston, 1831.
© Переводы с литературной обработкой. Олег Александрович, 2016 – 2018