Ознакомительный визит

Драма

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

1. Царь Индии Дхритараштра
2. Кришна, аватар.
3. Аарджуна, вечный спутник и его ученик.
4. Шанкара, человек, выдающий себя за Шиву.
5. Крученых, человек, выдающий себя за поэта Серебряного века.
6. Псевдоницше (ПНИЦ), профессиональный филолог.
7. Лаэрт, человек, сменивший много фамилий.
8. Санджая, йогин.


ДЕЙСТВИЕ I

КАРТИНА I

Явление 1

Палаты царя Индии. В центре комнаты на мозаичном
полу, выложенном в виде мандалы, в середине ее круга на специальном коврике сидит йогин Санджая. Он в позе лотоса, правая рука перед грудью ладонью вверх, левая на уровне лица, ладонью вперед, делает пасы. За ним, вне пределов мандалы, на низкой табуреточке сидит писец, записывающий речь царя и Санджаи. Вокруг них кругами ходит царь. Он слеп, но походка его решительна.

Царь (Санджае).

Взгляни-ка,
к чему готовятся враги
и чем там наши забавляются,
в предчувствии удачи.

Санджая.

Твой сын к командующему подошел
И вежливо корит его за обучение врагов
всем хитростям военного искусства.

Царь

Кто мог предполагать?
Смертельные враги
друзьями были в детстве.
Он их на славу обучил –
готовил к покорению Вселенной.

Санджая.

Твой сын хороший дипломат.
Подбодрил старика,
чтоб тот не усомнился в победе иль в себе.

Царь.

 Ну, так уж подбодрил!
Как-никак ученый и брахман!

Санджая.

Он Бога Кришну зрит
во вражеских рядах
и, кажется, не чувствует спасенья.
По предсказанью,
должен быть убит!
Отец мне говорил,
что все знали о будущем сраженье
за много лет вперед.

Царь.

О чем тут говорить!
Врагам моим ни в смелости,
ни в благородстве
не откажешь!

Санджая.
Царевич многих похвалил,
желая вдохновить и приготовить к славе.

Царь
.
К посмертной,
что долговечнее земной.

Санджая.

Окончен разговор.
Все раковины к бою затрубили.

Царь.

Как думаешь,
кто царство завоюет?

Санджая.

По звуку раковин
я чувствую победу,
но вряд ли она будет нашей, государь!
(Пауза.)

О боги, властители Небес!
Арджуна меж двух армий
поставил колесницу.
Он хочет на противников взглянуть.
«Смотри, смотри –
и на друзей, и на родню!
Они тебя в куски готовы изрубить», –

так Кришна с ним заговорил
и чуть заметно улыбнулся.
Мне кажется, Арджуна изменился
и побледнел лицом.
«Неужели
мне их придется убивать по одному?» –
он Кришне говорит
и слезы вытирает рукавом.

Царь.
 
Хотел бы сразу всех
злопамятный Арджуна!

Санджая.

. Арджуна Кришне говорит:
«Такой ценой
я царствовать не смею!
Кровавой пища станет для меня
на долгий срок
с сегодняшнего дня!»
К ногам кладет
он лук и стрелы.
«Я к нищим ухожу!
Там мне спокойней будет!» –
промолвил он
и латы снял.
О! Царь,
мне кажется,
что Кришна онемел от удивленья.

Царь.

Победа нам обречена!

Санджая.

Арджуна
о грехах
каких-то говорит, о смерти близких!

Царь.

Не в шутку перетрусил!
Подробно говори!

Санджая.

 «Кто близких убивает,
тем уготован ад!
Пусть лучше буду я убит».
\
Царь.

Пора заказывать фанфары!
Им Кришна не помог!

Санджая.

Я вижу, Кришна улыбается спокойно.

Царь
.
Богам беспечным всё равно.
Сегодня здесь, а завтра – улетел!
Ужели мы отпразднуем победу?

Санджая.

Арджуна биться отказался.
Царь.

И поделом ему!
Себя к позорному столбу
навеки присобачил!

Санджая.

И Кришне тоже говорит:
«Не думаешь ли радость испытать,
что в трусости признался?»

Царь.

Так истина
на нашей стороне?!
И может быть, другие последуют за ним!

Санджая.

Не торопись.
Вот Кришна начал убеждающую речь.
Я чувствую, его он вдохновит.
Но длительно доказывать придется
всю силу неизбежности судьбы.
К несчастью своему,
не одинок Арджуна,
как много нас от глупости страдает...
И длиться будет всё
до окончания Эпохи Рыб!
А может быть, и далее протянет нас судьба.
Посмотрим, насколько это будет хорошо.

КАРТИНА II

Санджая.

Он Бога Кришну зрит
во вражеских рядах
и, кажется, не чувствует спасенья.
По предсказанью,
должен быть убит!
Отец мне говорил,
что все знали о будущем сраженье
за много лет вперед.

Царь.
.
О чем тут говорить!
Врагам моим ни в смелости,
ни в благородстве
не откажешь!

Санджая.

Царевич многих похвалил,
желая вдохновить и приготовить к славе.

Царь.

К посмертной,
что долговечнее земной.

Санджая.

Окончен разговор.
Все раковины к бою затрубили.

Царь.

Как думаешь,
кто царство завоюет?

Санджая.

По звуку раковин
я чувствую победу,
но вряд ли она будет нашей, государь!
(Пауза.)
О боги, властители Небес!
Арджуна меж двух армий
поставил колесницу.
Он хочет на противников взглянуть.
«Смотри, смотри –
и на друзей, и на родню!
Они тебя в куски готовы изрубить», –
так Кришна с ним заговорил
и чуть заметно улыбнулся.
Мне кажется, Арджуна изменился
и побледнел лицом.
«Неужели
мне их придется убивать по одному?» –
он Кришне говорит
и слезы вытирает рукавом.

Царь.

Хотел бы сразу всех
злопамятный Арджуна!

Санджая.

. Арджуна Кришне говорит:
«Такой ценой
я царствовать не смею!
Кровавой пища станет для меня
на долгий срок
с сегодняшнего дня!»
К ногам кладет
он лук и стрелы.
«Я к нищим ухожу!
Там мне спокойней будет!» –
промолвил он
и латы снял.
О! Царь,
мне кажется,
что Кришна онемел от удивленья.

Царь.

Победа нам обречена!

Санджая.

Арджуна
о грехах
каких-то говорит, о смерти близких!

Царь.

Не в шутку перетрусил!
Подробно говори!

Санджая.

 «Кто близких убивает,
тем уготован ад!
Пусть лучше буду я убит».

Царь.

Пора заказывать фанфары!
Им Кришна не помог!

Санджая.

Я вижу, Кришна улыбается спокойно.

Царь.

Богам беспечным всё равно.
Сегодня здесь, а завтра – улетел!
Ужели мы отпразднуем победу?

Санджая.

Арджуна биться отказался.

Царь.

И поделом ему!
Себя к позорному столбу
навеки присобачил!

Санджая.

И Кришне тоже говорит:
«Не думаешь ли радость испытать,
что в трусости признался?»

Царь.

Так истина
на нашей стороне?!
И может быть, другие последуют за ним!

Санджая.

Не торопись.
Вот Кришна начал убеждающую речь.
Я чувствую, его он вдохновит.
Но длительно доказывать придется
всю силу неизбежности судьбы.
К несчастью своему,
не одинок Арджуна,
как много нас от глупости страдает...
И длиться будет всё
до окончания Эпохи Рыб!
А может быть, и далее протянет нас судьба.
Посмотрим, насколько это будет хорошо.

КАРТИНА II
Явление 1
Кришна и Арджуна на колесницах. Поле битвы на
заднем плане. Перед началом сражения. Две армии
стоят друг напротив друга.

Арджуна

Божественный,
восстань
от безразличия ко мне!
Дыханием богов меня не успокоить!
Мне сердцем овладеть мешает жалость!
Сожаленьем не сменить,
не утопить, не совершить...
и не ослабить ужаса творенья.
Лед страстей
привычной битвы,
степенность долга
возмещением грозит.
О, судьба,
закону рода вопреки
ты умирать друзей и родичей
от рук моих заставишь!
Но где мне искупленье взять?
В привычке убивать пространство?
Ибо пространство – человек,
не больше, чем машина.
Но почему вся
грамотность магических предметов
печально прячется
за заповедь любви?
Как совместить
холодной мудрости признанье
с любовной жалостью
к предмету обожанья?
Ты Бог любви,
безжалостен к страданью,
уподобляешься китайским даосистам,
безбожным любителям природы,
но равнодушным к безрассудству Зла!
Ведь Зло есть путаница Кармы?

Кришна.

Теперь скажи,
что беззаконие есть грех,
и добрым христианином
окажешься в веках,
чем умалишь значение столетий.
Получится –
они глупее нас.
Так думают предвестники несчастий,
чтобы земное совершенство воскресить
и превратить непонимание границ
бытийности кровавой
в религию пастушьего Добра,
чтоб стать обычным поедателем баранов
для прославления предательства Козла,
ведущего на бойню обреченных...
чтоб менее боялись дураки.
Я почему так говорю с тобой
и не впадаю в философский раж?
Лишь потому, что знак воспоминаний
уносит вдаль последнее желанье...
Здесь надо похихикать над тобой:
неужто жаль тебе твоих врагов?
Ты не созрел до возраста бойца!
И будешь выглядеть философом всегда,
хотя на самом деле ты повеса
и отбиватель жен.
Ой!
Прошу прощения...
невест.
И сразу, не переходя
от шуток к умозрительным занятьям,
ты обрати вниманье на слова.
Тысячелетия спустя
Рене Декарт поймет шептание природы
и правильность названия вещей
основой наших знаний назовет.
Есть Ключ к познанию Вселенной,
и он в твоих словах!
Ты слушай сам себя,
когда что-то произносишь.

Арджуна.

Тут драться надо,
а он мне о ключах и о словах.
Что делать мне?
Появляется неоновая надпись на стене:
«ИГРАТЬ В
КОМПЬЮТЕРНЫЕ ИГРЫ?»

Арджуна:

Причем здесь знак игры?
Иль жулики пролезли в наши времена?
Наверно, хакеров привычнейшие штучки.
Или экран
для чистки знаков занесён в
Информационную систему «Синема».
Какие могут быть сомненья
в таинственности знаний,
чтоб не унизиться до Дна непосвященных?

КРИШНА. Не оскорбляет

Вопрошенья Знак
беспочвенность вещей!
Таинственность для посвященных умерла.
Приходит Посвященью Смерть!
Все станут вмиг посвящены,
но время это надо угадать.


Арджуна

Н-да-а.
Промахнулся тот,
кто вывесил плакат Московского метро.
(Пауза.)
Стрелометанье началось!
Что делать мне?

Кришна.

Вы собрались на этом поле,
а это значит, выполнять предназначенье.
Здесь КЛЮЧ заложен в слове ДОЛГ.
Подробно диалектику его
я на досуге расскажу.

Арджуна (пускает первую стрелу)
.
Мы можем говорить, сражаясь.
Дистанция довольно велика.
Хоть это и напомнит паршивый фильм
далекого полета БЕЗВРЕМЕНЬЯ
смешных тысячелетий,
прокрученных Причинной голограммой,
вселенской формой Духа Бытия,
той, что показать
ты мне когда-то обещал.

Кришна.

Чтоб убедить тебя
и устрашить познаньем «естества»
для поклонения любви.

Арджуна

О, любовь –
моя стрела.
(Пускает вторую стрелу.)
Я не хочу вращения планет,
Я не хочу вращения галактик,
их останавливать до нуля
глазами правдолюбца
иль к острию возмездий
успехи шизофреника сводить.
 
Кришна.

Молитвы горестной молчанья
тебе не извести!
С любимым монолитом
оскорбленья
вымаливать жестокость состраданья
аббатствующей крысы
для воплощения крови
последних достижений,
на самотек
давно уж пущенную тактику,
возросшую бестрепетность позёрства,
и отодвинуть разделение Лучом
для потребления безрадостных энергий,
чтоб подчеркнуть всю ядовитость
слияния с глаголом
в последнем творчестве вопроса
к немому бытию,
что мы Быванием зовем.

Арджуна

Быванье –
пребывать?
Как странен мир –
закат Экрана.
Я обольщаюсь мистикой вопроса.
О, «Роза Мира»,
для цветов –
ты грусть неизмеримого порядка.
Энергия в наряде торжества
и струны избранных
в путях скрещенья,
когда рулить ты будешь через Лету –
Что это?..
А рифма какова?!

Кришна.

Это – ты, Арджуна!
Мгновенья лет!
Ты вдумайся хотя бы...
С тобой мы полетим...
к беззвучью истин
фонтанами бессмертия любви.

Арджуна

Над глобусом времен багровых
готов я пронестись
изгибами лебяжьих струн
в последнем крике песнопенья.
А вдруг
фонтанами фантомы понесут,
пространство мысли ускоряя?

Кришна.

Какой ты недоверчивый,
однако!
Придется вселенскую тебе
мне форму показать.
Ее обычным взглядом не увидишь.
Божественное зрение дарю
для воплощения момента!
Арджуна,
в часы устойчивой души
успокоением успеха
не останавливай себя.
Однажды Ночью
бег коней желанных
усталость совершенство унесет
разбившимися брызгами сонета
остатки верноподданнических дум.
Ты адскую стрелу усовершенствуй,
пусти ее
в причинных отравителей ума.

Арджуна

О, Кришна!
Я бессловесным оставаться не хочу!
Ужель и про меня
пойдет беснующаяся слава
повесы бесшабашного,
убийцы родичей.
О, беспричинная тоска!
И скажут каменным проклятьем
неторжествующие братья:
«На подвиги тянуло подлеца»!

Кришна.

Никто уж ничего не скажет!
Сейчас ты в этом убедишься!
Дарую тебе очи Божества!
Взгляни на Небо!
(Демонстрирует вселенскую форму Духа АРДЖУНА молчит, медленно поднимается и падает на дно колесницы. В
это время стрела проносится над ним.)

Арджуна

Вот тебе «конец света». Тысячи солнц взметнулись
в небеса в знак гибели бесчисленных Богов.
(Пытается надеть свалившийся шлем, но волосы, не сгибаясь, стоят дыбом. Левая половина головы стала седой, правая остается рыжей.) 1
Она изображена на обложке книги.

АРДЖУНА.

Еще одна такая картинав –
и не надо никакой битвы:
не с кем будет воевать.
(Долго оправляет доспехи.)
Верни, пожалуйста, свою человеческую форму.
(В глубоком раздумье.)
В чем
смысл торжества?
И станут вам ясны значенья слов,
и станут вам видны
значения Божественного света.

Кришна.

Ты сам с собой заговорил?
Хороший знак!
Ты скоро взглянешь на себя со стороны.
 
КАРТИНА III

Явление 1
Дворец. Царь и Санджая.

САНДЖАЯ. Все наши полегли
в смешении кровавом.
Вот твой сын,
прополз немного,
со стоном умирая,
в мученьях с перебитою спиной!
Но жив еще.
Как полубог,
свалившийся с Небес,
расположился он на ложе стрел.
Как полубог, остался непреклонным.
Царь победителей склонился перед ним.
За ним все мудрецы
и прихлебатели великолепной свиты
пришли проститься.
Он всех
взглядом приласкал
и речью защитил
от нападенья
шакальих пересудов
всех негодяев будущих каст.
Он говорит:
«Есть Время невостребованных желаний.
Оно уносит нас,
как облака иль клубы вниз сошедшего тумана,
скалистых пиков созерцанья
в великолепии
усталых обнажений чувств.
Для нас
лишь Время выражает Бога.
Я дрался против вас.
Потоком стрел меня сразили,
здесь каждый сделался из нас
его идеи воплощеньем,
и каждый палицу бессмертия поднял.
Его я пожеланье выполнял,
сражаясь
с Ним одним».
Сказал царю –
(на Кришну посмотрел.)
Загадку эту разрешат не скоро.
Мне в замысел Его
проникнуть не дано.
Я воин.
Разгадывать загадки не люблю.
Знай –
выполняй свой Долг,
и всех прости
с любовью перед смертью.
Мы все из одного гнезда.
Я медитации предаться не успел.
Господь!
не покидай меня,
пока я тела не оставил.
Хочу я на тебе
последний взгляд остановить!
(Пауза.)
САНДЖАЯ
(Продолжает говорить, но уже глядя в упор на царя).
Как править царством,
советов не давал.
Велел не принимать подарков.
Нигде и никогда.
В учительскую позу не вставать.
Не лицемерить
в применении насилья,
и в пацифисты
себя не зачислять.
Всем торгашам одно –
не воровать.
А остальным –
не пьянствовать
и жен чужих не соблазнять.
Затем умолк
и отлетел душой.
На Кришне взгляд остановив,
Он на прощанье говорил:
«Я одного хотел:
желание кармичных дел
на веки вечные оставить,
и Бога созерцать как Солнце.
Он в сердце каждого
таится между струн
в узлах
запрятанных желаний.
И даже худшие из нас
всегда оказываются правы.
Одно мы видим Солнце,
но разный взгляд у всех».
Все отошли
и сели в колесницы,
умолкшие,
как птицы на исходе дня.

КАРТИНА IV

бараний профиль
укрепит
надежды мира
преступным пожеланьем
дешевого духовного богатства.
Заплачет пессимизм,
в душе священствуя,
и спрячет Дух Себя
в словах Экклезиаста,
как Соломонову печать –
благословенье,
народный мир проклятьем заклеймит.
Унылость осудив,
возрадуется Золото разрухи,
и будут таракании бега
возведены в достоинства,
и человек то будет тело угнетать,
то ликовать телесным совершенством.

КРИШНА.

Не богохульствуй, счастью вопреки!
Не пожинай
несозданных плодов.
Не обгоняй меня
слепым повиновеньем!
Мне нечем наградить тебя!
Ведь ты не хочешь усыпить мгновенье
приятной бесконечности любви.
Я крест долженствованья пресеку
надежностью безлунного сраженья.

АРДЖУНА.

Мне мудрость лунную стреножить не дано!
Уйдут поспешно проклятые связи,
И в единении с законами, безбрачными останутся потомства.
Овен – знак начала.
Погибнет род людей
надломом внутренних значений.
Усталость сломит мир.
Угрюмость шьет
плащи смиренья
тернового венца!
Пройдет немного лет
по меркам ноосферы.
Юнец созреет в памяти отца,
и в лихолетии столетий
придут отцы отцов
и сядут у кормила власти,
железом оградив
пространство естества,
восстанут братья, и тогда...
осмысленность
в убийство переплавят.
Я не хочу перечислять сраженья
на радость неожиданным врагам.

КРИШНА.

Как трудно объяснять!..
Правление без правил на Пути,
Правление всего лишь Мир, придаток симметричного...
падение в бессмысленность.
Причина,
где окончанье Духа велико.
ОН сравнивается в равенстве бездумья,
входя своим предназначеньем,
где нескончаемость
влечет спонтанность
чистого процесса,
глобальной гладкостью
взаимоупоенья
еще непризнанной любовью,
негодной для атаки любовного свершенья естества.

АРДЖУНА. Так скажут через тыщу лет!

КРИШНА. Иронизируешь?
через пять... тысяч скажут,
потраченных, казалось бы, напрасно
(но попусту не тратится секунда)
в энергии, пусть и не совсем святого жития.
Нет наказаний, есть
полное соответствие
той степени развития свободы,
в которой не скорбят
о пройденном Пути,
не властвуют всесильем безвременья.
Нужна надежда.
В том напряжение несчастных:
им надо каждый миг мечтать,
оберегая праведность Путей
от сданного в аренду
несчастия времен,
от ощущенья несбыточных надежд;
за векторальностью –
вперед или назад:
испить востока созерцанье
иль запада угрюмое вино,
Америки пьянящее нас чванство?..
АРДЖУНА.

Я понял:
надежда – утроба несчастливых,
пожрет старания времен,
оставив дуракам огрызочки желаний,
бессрочным растяженье будней.
Благословенная реальность
подъемлет чистоту сознанья
в устойчивости дней.

КРИШНА.

И «Роза Мира» или цветок другой,
сие неважно,
багровым глобусом отсвечивает грусть неизмененного
порядка.
Энергетическим звонком
лебяжьих струн,
изгибами узла
узреешь руль кармической удавки,
весло уснувшей лодки
для переправы через Лету
в кругах обратного пути.
Огнем костров –
цветов нашлепки голубые, иные ли миры
милы беззвучностью картин, –
вам всем мила бесцветность истин.
Протяжна чувственность
усладою словесной.
Загадка здесь: кастрат от слова каста.
Фонтанами бессмертия любви
взвиваются усы
простого огурца,
поникшего в рассоле на столе,
в неизлечимой каверзе вопроса!
Истерзанный надеждами страстей,
поднимешь подземелья флаг
и темным духам возвратишь ты оптимальность,
неустрашимости магический наряд.
Осмысленность, безволью вопреки,
увековечишь мраморным застольем,
всем, ненавидящим благие дни;
невидимая рать
создаст число интимных разговоров,
как колесо и свастика
в таинственном Нептуне,
так страсть – трезуб – украинский, смотри,уж унесла
энергетически просроченную глупость
неустановленного Мира,
но волна...
над клептоманией кощунственных искусств
есть стойкость неуклонной точки
к сонливости безумств
в желаниях распроданных изгнаний.
Характеристик богослов не знает.
Он снятием пространства бередит
непознанные раны обузданья
своих устойчивых седин,
ветхозаветным растранжириваньем вопроса:
трояким разделением Весны,
внесением
в Космическую жизнь
неотрешенной истины,
когда, Драконом овладев,
овеянность соборного напева
заметит вдруг:
яд аспидов
витает ангелоподобным отвлеченьем –
голубизной непознаваемого Мира.

АРДЖУНА.

Лишь сабли да мечи
высоких откровений
все нам посвящены
судьёй, не рассекающим иконы,
и полисы князей
мирского освященья,
но падает духовная печать
тобой затравленного Зверя.
И князь князей
уничтоженью не перечит
железною привычкой булавы.

КРИШНА.

Плохая память у тебя, ты памятью ослаб,
иль ты не понял «назначенья».
Есть «предначертанность» – сродни убийству!
Появляется неоновая надпись:
«ТА ЖЕ СТОЙКОСТЬ, С КОТОРОЙ ВЫПОЛНЯЕТСЯ
ВОЖДЕЛЕНИЕ, КОРЫСТЬ, ЖЕЛАЮЩИМ ПЛОДОВ
СТРАСТНА».

КРИШНА.

Фанатик устремлённый
не выжил из ума,
тут шаг души
к пожертвованью жизни...
не поможет.
Далекий край приснится смельчаку,
и после смерти он туда слетает,
до времени свободой упиваясь,
пропьётся догола –
и вновь назад.
Блаженства материального струя
прекрасностью своей не бесконечна!
Уж
лучше бой с врагом,
чем в темноте незнания блуждать, –
лишь действие несет познание причины!
Внутри себя она познать себя не может.
Ты вынужден прибегнуть к вожделенью,
к страсти.
Так пассия гнетет и направляет,
страданьем избавляя от незнанья.

АРДЖУНА.

Так крыс один ученый англичанин
освобождал от боли,
когда сочувствия они к другим приобретали
3
.
КРИШНА.

Из тебя
хороший выйдет толкователь
Святых Писаний...
горазд ты в популяризацию впадать.
И все ж пойми: зигзаг,
в который любая вещь
в своем развитии впадает,
есть некие границы созидания.
Ступенью ограждает нас
успех привычного,
но все же знай:
бескачественность связывает природу.
И от нее ты не взлетишь
к прозрачности творения.
Бескачественен Дух...
Над качествами вздернут флаг субстанции
и предназначенность творенья.
Ты излишне вязок, даже тверд,
но проломить ты предназначен
темницы бытия.
Ты – как орудие судьбы.

АРДЖУНА.

Хрома моя кобыла,
боевых напряжения тягот походов
ей не снести.

КРИШНА.

Не следует предчувствовать
богатство Эшби.
Проломы не ведут
за грани материального прозренья.
Но невладеющий
завистлив к увеличенью.
Любая нищета
всего лишь униженье
и прихоть неосознанных стремлений
к успокоению себя могуществом
телесного пространства
и продолжением тоскующего «Я»
за грань непонятых несчастий.
Богач опровергает свои деньги меценатством.
А нищему себя не оправдать –
Ни хитростью,
ни волей не поможешь.
«Мне надо сохранить себя
на кладбище иллюзий!»
Он обращает в прах процент успеха,
но в пепле нет огня уснувшего ума,
и горечью побед себя не успокоить,
и вожделенье не вложить
в пустующие ножны крошечных пороков.
Нет,
тяжесть нищеты не панацея от духовных бед!
Лишь глупость мнит
всесилье социальных парадоксов!
Как и богач,
беспечен всяк к судьбе.
Но это – тема безымянных диссертаций,
и нам ее касаться не к лицу.
Суть в том,
что пристрастие и вожделение – одно и то же,
оно есть действие...

АРДЖУНА.
 
Но кончился праведник ценный
для тех,
кто себя отлучал,
как миг Вселенной.

КРИШНА.

Ну, ты!
Того гляди, что запоешь:
«как божество, как вдохновенье...»
Нажимает кнопку, вспыхивает неоновая надпись:
«У ЖЕНЩИНЫ НЕТ НИЧЕГО, КРОМЕ ЛЮБВИ.
У МУЖЧИНЫ ЕСТЬ ИДЕЯ.
ДАЖЕ ЕСЛИ ОНА ТАРАКАНЬЯ,
ВСЁ РАВНО ПРИДАЕТ ЦЕЛЬ ЕГО ЖИЗНИ».
АРДЖУНА. О, Кришна, зачем микшируют
идею подлецы?

КРИШНА.

Загадочному знаку Близнецов
в стране орфических мистерий
во времена литавр
длиннющей темной ночью
грозил божественный разлад.
Вспыхивает неоновая надпись:
«БЛИЗНЕЦЫ – ЗОДИАКАЛЬНЫЙ ЗНАК СООБЩЕНИЙ!
АРДЖУНА В БИТВЕ У БЕЛОГО ДОМА РОССИИ!
УРА, ОН – ДЕМОКРАТ!
НЕТ – КОММУНИСТ!»

АРДЖУНА.

О Боже,
пусть я проснусь в воспоминании.

КРИШНА.

Пролог последней политической разборки!

АРДЖУНА.

Газетный ординарный знак.
Массмедиа – синоним лжепророков!
(В сторону.)
Своей смущает разнузданностью
тупой интеллигент
в стремленье безрассудством овладеть...
Кришна, услышав его фразу, насмешливо напевает:
Поверх романтики
зловреднейших дуэлей
спешит, растет и улетает прочь
из жирного разверзшегося зева
звучаньем бесконечным НОЧЬ!

АРДЖУНА.

В объемной иконе пространства
нужны колесницы энергий,
покой и порядок нужны.
Над миром вспорхнут
лебединые крылья прозренья,
где храм не объемлет икон,
туманны завистников речи
в предчувствии НОВЫХ ЗНАМЕН!
И сроки богатств УСТРЕМЛЕННЫХ
сорвут бесполетность любви.
(Пауза.)
Я ввинчиваюсь в штопор паденья.
Причина? Карать естество.
Изменой сознания
гений
ушел в парадокс – божество.
Он цель своего назначенья
беспомощно мнит,
как судьбы колесо.
И в мелких дневных вдохновеньях –
левацкой усмешки лицо.
Он в жертве своей откровенен,
и в счастье своем обречен...

КРИШНА.
(Хватается за голову).

О! Мощнорукий,
я тебя умоляю, перестань!

АРДЖУНА.

Почему?
Я так могу еще хоть час, хоть два.

КРИШНА.

Воистину, чужая душа потемки;
даже для меня, который должен все знать...
Но что ты такой графоман... кто бы мог подумать!
И вкуса никакого!.. Ужасно.
Явление 2
Появляется Лаэрт
(За ним бородатый человек).

ЛАЭРТ.

Всем-то он, бедняжка, нехорош!
Всегда-то он неправ!
А ведь непошлый человек!
Я буду оппонентом в вашем споре.

КРИШНА.

У нас нет спора.

ЛАЭРТ.

Ты всегда соглашаешься?
(К Арджуне.)
Ты тоже. Но надо же иметь свое мнение.
БОРОДАТЫЙ ЧЕЛОВЕК.
Я слушаю ваш птичий разговор.
В Одессе говорят:
«Рабинович, вы имеете собственное мнение?»
– «Имею, но я с ним категорически не согласен».
(В сторону.)
Собрание ничтожеств.

ЛАЭРТ.

Вы кто?

БОРОДАТЫЙ ЧЕЛОВЕК.

Я – Ницше.
Пора бы знать!

ЛАЭРТ.

Здравствуйте, господин декадент!
Я – Шекспир!
Вам это ни о чем не говорит?

ФРИДРИХ НИЦШЕ.

Вы больше похожи на проходимца.

АРДЖУНА.

Имя знакомо, но где?..
Явление 3
Появляется плохо одетый человек. – Кручёных

КРУЧЁНЫХ.

Знакомо – незнакомо.
(Поет.)
Зна-ко-мо! Знак Ома. Ом – священный знак.
Зна-а-ак!
Я – Крученых-Точеных!
Поэт-авангардист.
Да здравствует абсурда торжество!
Дале-еко!
Льготный левый марш!
Круче-еных – черт!
Он чардаш чакрами станцует,
пригоршнями черешню разбросав!
А-авель! А-авель!
Где твой брат Иван?
Шерше ля фам...
Ищите поэзии звук...
внутри женщины... вдруг... обнаружите.

ФРИДРИХ НИЦШЕ.

Ломая спички размышлений,
абсурду предаются толпы ДАМ.

ЛАЭРТ.

Ко мне на балкон
залетел самолет.

НИЦШЕ.

Чтоб брань лохмоногих лошадок глядеть.

ЛАЭРТ.

Вы зайцев боитесь?

КРУЧЕНЫХ.

Не плагиатствуй, брат!
Закон о сохранении эмиссий.

ЛАЭРТ
(не расслышав).
Что?
Не писий?
Начинается танец с огнестрельным оружием,
где никого не убивают.
Из репродуктора льется песня:
«В спектаклях казни декабристов
для Рыб предназначенье –
последний девяностый год,
последнее касанье,
слезливость торгашей,
привычка устрашать болезни,
собрав энергию в кругах
в бесплатных танцах Сатурналий
фигурой центрифуг
во времена мечтаний».
Крученых и Лаэрт останавливаются.

КРУЧЕНЫХ
(показывая на репродуктор).
Твои стихи?

ЛАЭРТ
(потупившись)
. Мои.

КРУЧЕНЫХ.

Тень Бродского тревожишь мастерством.

Появляется Шанкара.

ШАНКАРА.

Здесь из прутьев гнева
свивают гнезда торжества.
О, много еще тайн
в блистающем и глупом мире.
Свет гаснет.
Сатурналии – празднества в Древнем Риме.

ДЕЙСТВИЕ II
Явление 1
Место действия: спальный район с унылым «хрущевским» пейзажем однотипных домов.
У окна Шанкара с Арджуной стоят. Шанкара вдохновенно читает стихи. Всю сцену, которая длится ужедостаточно давно, о чем свидетельствует некоторая
раскованность поз, мы застаем как бы с середины.

ШАНКАРА. Благоуханно избранно
желанье получить,

и всякою десницей
сподобиться разврату роскошного чертога.
Нет тавтологий в выражении моем.
Мой стиль –
контрастность усиленья,
и незазорно медлить мне,
входя в печаль блужданья неразумных.
Хвалить Добро
уж время пленное устало,
и в продолжении приятности
оно уютно умерло,
в умеренности сытность пригубляет:
«Духовную любовь
вам всюду покажи».
Поклажей матерьяльной говорит оно:
«А дуракам
все б дурью увлекаться».
Меж тем как слово Дур – далекий бог,
в санскрите духи напевают
для прославления благих Священных книг.
Не подобает мне
раскрашивать венок успокоенья
пустопорожним утвержденьем
из уст в уста.
Не будет пуст
мной изреченный парадокс.
Но отошедший вдаль,
убогий,
он вечной ревностью грешит
с благословения безвольных.
О, эти зубастые – беззубые уста!
Уж мне ль печали не печалить
иль сомневаться в льстивости хотений?
Но гордость мудрых величать мне
не зазорно...
Гора и горсть,
гореть
и горевать –
горюниться в печали...

АРДЖУНА. Но каково словцо!

ШАНКАРА (в сторону). Пошляк.
Всегда был солдафоном.
Зачем я перед ним распетушился?
(Вслух.)
И все же проповедь Нагорная Христа...

АРДЖУНА
(задумчиво).
Преображение...
По кругу воплощенных созиданий
я двигаться устал.
Конечно, прав он:
излишне ординарен я.
Размяться в монастырской службе
я мнил всегда, желанье изучая
под микроскопом суеты...
Явление 2
Появляются Крученых и Лаэртт.

КРУЧЕНЫХ. Под микроскопом,
скопом,
скопом,
скопом.
Я взял ее в любовницы наскоком.

ЛАЭРТ. Как немощен
в борще привала
повседневный отдых...
Крученых подхватывает, и они вдвоем скандируют, приплясывая:
Предначертаньем
вспять стирая царский чин
Писанием Святых,
он в сочетанье череды законов...
Шанкара сводит ладони перед своим лицом, как бы соединяя
Лаэрта и Крученых.
ШАНКАРА
(Арджуне)
. Вот это да!
Крученых с Лаэртом заодно!
Смотри!
Раздваиваясь,
они соединились!

Явление 3
За их спинами появляется Кришна, его никто не замечает.

КРИШНА
(в сторону)
. Как сон во сне,
игра в игре,
на сцене сцена,


ДЕЙСТВИЕ III
КАРТИНА I
Явление 1
Смотровая башня стен древнего города Арджуна и Кришна
АРДЖУНА. «И не знаем мы,
что лучше:
быть побежденным или победить...»
А между тем
для лучшего из смертных
своекорыстие излишне романтично:
человек ищет, где лучше,
разве он рыба –
быть пристрастным
к глубине покоя?
Разве он зверь,
чтобы прятаться от бедствий?
О, мелкотравчатость
любви в надежде сибаритства,
до Мирового Дерева расти и расти.
(Пауза.)
Не знаем мы
летальных путей,
и знать не желаем кровавых исходов!
О, как я боюсь
плащаницу расплаты принять!
Ухожу
от неведомых терний!
Как я боюсь
искупающей платы!
И как я держу
Середину Пути!
Между зверем и Богом страдаю.
Ленив я?..
О, как бы не так!
В норме своей уж
слишком я человечный!
Я Гамлета помню,
поэт рассказал,
как он все боялся себя,
как он не хотел ошибиться.
КРИШНА. Арджуна!
Ты, низкое бессилие
сердца оставив,
не бойся МЕНЯ прогневить!
Избранник
не смеет предаться расчету.
Не так уж ты молод,
чтоб быть таковым.
Подвергнешься ты ощущенью ДРАКОНА,
воздушные струи познав,
но ТЕНИ своей обессилить не сможешь.
На подходе к Луне
она пред тобою гигантом предстанет.
Да, нелегко в межзвездном пути...
идти,
магнитную силу землян пробивая...
(Пауза.)
Висеть громадой...
Вся трусость на тебе, к твоей печали прибудет,
и гравитации ярмо не скинуть
тому,
кто, мрак увидев,
секунды черной испугался
хотя бы раз.
Заоблачных грехов
заоблачная даль!
АРДЖУНА. Я умираю в приступе НИРВАНЫ.
Не мне торжествовать
сластеной суеты.
Не мне коробиться в коротенькой печали.
Но напоследок я взлелею
в себе последыша любви.
КРИШНА. Женишься еще раз?
АРДЖУНА. Да, если мы победим.
КРИШНА. Низменный бог,
он меня достал!
Но это все же лучше,
чем если б стал он
сочинять стихи.
АРДЖУНА
(став в позу).
Сим хочешь ты сказать,
что не было б спасенья никому?
КРИШНА. Да,
юморист мой малолетний!
АРДЖУНА. Я –
малолетний?
Я старше тебя.
На сколько лет!
КРИШНА. Меня ты старше быть не можешь.
Мы – вечны.
И не было еще таких времен,
когда бы кто-нибудь не пребывал в миру,
а проще говоря, не существовал,
из тех,
кого ты перед битвой пожалел.
Рождений ты своих не помнишь,
мне не позабыть ни одного!
Явление 2

Появляется Псевдо-Крученых.
(Все его появления должен
сопровождать особый звуковой эффект, наподобие того,
который применялся Ташкентским театром имени Хамзы
при выходе Яго. Освещение желто-голубое, чем ярче, тем
лучше).
Он медленно произносит первый стих.
 
ПСЕВДО-КРУЧЕНЫХ.

Рожденные
в года глухие
Пути
не помнят
своего.
Мы – дети
страшных лет России –
Забыть не в силах ничего.
КРИШНА. А-а! Зинаида Гиппиус.
Странная женщина.
ПСЕВДО-КРУЧЕНЫХ. При чем тут Зина?
Стихи Блока.
КРИШНА. Посвящены Гиппиус.
ПСЕВДО-КРУЧЕНЫХ. А-а... Ну да.
АРДЖУНА. Он надоел. Щелкнуть его плеткой, что ли?
Кы-ыш, цыпленок.
(Замахивается.)
КРУЧЕНЫХ. Ку-ка-реку!
Петух какой нашелся.
Ты не в свое время влез.
Щас пулю в пузо засажу.
(Вытаскивает пистолет.)
Арджуна бьет его кнутом по руке. Выбивает пистолет. Крученых держится за руку.

КРУЧЕНЫХ. Ковбойских фильмов насмотрелся,
ну, погоди...
достану автомат.
АРДЖУНА
(с улыбкой церемонной).
Арджуну автоматом не убьешь.
КРИШНА. К несчастью, он прав,
милорд.
АРДЖУНА. Пора бы эту гнусь взашей,
а Он его милордом называет.
Крученых уже забыл инцидент, ходит взад-вперед и
читает стихи в своей знаменитой манере.
При-и-и-шел,
при-и-и-ехал
наха-ал
к приме-балерине.
АРДЖУНА. Кришна, почему я должен терпеть?
КРУЧЕНЫХ. При-и-дурок,
При-и-горок,
Приземлился...
При дороге.
КРИШНА. Как говорил
небезызвестный Лаврентий Палыч Берия:
работать надо с такими кадрами,
какие есть.
АРДЖУНА. Чего тебе с ним работать?
КРИШНА. Да, опустился ты,
из века в век перелетая!
КРУЧЕНЫХ. Растаял снег,
из тени в тень перелетая.
КРИШНА. Таинственная снега тень растает...
АРДЖУНА
(Пегаса оседлал мой друг).
(Говорит так, что Кришна не слышит, хотя
обычно он слышит все.)
КРУЧЕНЫХ. Ну-у. Это Пастернак.
Рояль устало пену губ оближет...
КРИШНА. Как хорошо-то!
Черт возьми!
Не хочется
себя мне превозмочь!
АРДЖУНА. Не отойти ли нам?
Ты уж совсем завосхищался.
Отходит в сторону. Крученых, вышагивая в ритме стихов, уходит за кулисы, продолжая читать. Голос его слышен в отдалении.
Да-але-е-кий,
дале-екий
кий бильярдный.
Шар
сам
лезет
в лузу.
(В сторону.)
Зар-раза!
КРИШНА. Поэзия хуже вина.

АРДЖУНА. Но не такая же!
КРИШНА
(улыбаясь, как в бою).
Однако не поёшь.
Но суть не в том.
Обиду мраком успокоить
горазды все.
Мне из-за вас,
беспутных гордецов,
мир вверх тормашками
придется перевернуть,
чтобы покой
хоть как-то обеспечить.
Ты прав в своем презренье,
но учти,
убожества нужны, чтоб переиначить Мир.
АРДЖУНА. Ты демонов
коварству потакаешь...
(Задумчиво.)
Иль мне вновь перечитать Евангелие страстей?
КРИШНА. В подтекстах не пробьешься к седине.
Лишь возраст, убаюканный в незнании,
нам уготовит белизну одежд,
зигзаги перехода качеств.
Нам логикой дознаться не дано,
что глупо и грешно
для высшей сферы.
Жестокими бывают Квазимоды 
и в этом их печаль.
Но кто перевернет
морального урода?
Морального урода постоянства.7
Героя романа В.Гюго «Собор Парижской Богоматери».

АРДЖУНА
(садится. Подперев, по-бабьи, щеку рукой,
смотрит вдаль с выражением мировой скорби на лице).
О боже, что ты говоришь?!
Моральное уродство постоянства!
Чтоб угодить тебе,
предателей прикажешь восхвалять?
Ты сам же осудил
непротивленье злу насильем.
Меня заставил убивать моих учителей
и родственников ближних.
Мне подлецами восхищаться
ты прикажешь?
А может быть, почистить туалет?
КРИШНА. Неплохое дело.
Прохаживаются по сцене. Кришна, как бы гуляя; Арджуна
упругим, хищным шагом.
КРИШНА. Арджуна,
я ненавижу палачей не менее, чем ты.
Страдания слезу,
я может быть, сильней тебя переживаю.
Помнишь,
как сын царя умирал на ложе стрел?
Я прах его
готов был защитить руками.
Но толку что?
Не может Бог
быть нарушителем своих долженствований!
Единственному ДОЛГУ вопреки
ОН преступить Закон не смеет.
Без абсолютной властности границ
смешается весь Мир,
и всё погибнет.
Закон есть разделенье Сфер, симпатичным.
Так сны земные
изъяном чувств уйдут в года,
как неживые и живые,
в воспоминаньях иногда
мелькнут...
чтоб сгинуть навсегда!
Арджуна, поняв розыгрыш Кришны, притворно хватается за голову.
АРДЖУНА. О, ужас!
Когда в поэзии крутой
он измываться перестанет!
Меня уж потянуло
ввернуть слова здесь: «Надо мной».
С другой стороны появляются обнявшиеся Лаэрт и Крученых. Они прилично навеселе. Останавливаются и слушают.
Арджуна продолжает говорить, как бы не замечая их.
АРДЖУНА. Есть в музыке стиха
изнеженная верткость
и густота сиропа из тоски.
Оскомина красивости лютует
в поклонниках рифмованного кредо.
КРУЧЕНЫХ
(запевает на мотив танго «Не покидай»).
Велю я риф-мы
разо-брать на –
сувениры.
КРИШНА. Ты понял масанории заботы?
АРДЖУНА. Во всяком случае,
теперь не осуждаю их.
КРУЧЕНЫХ (продолжает петь, изменив мотив. Лаэрт пьяно
подтягивает ему).
КРУЧЕНЫХ И ЛАЭРТ. Крутится, вертится шарик Земной.
Тот, кто не красный, тот – голубой!
КРУЧЕНЫХ
. (Неожиданно посерьезнел, как это бывает у пьяных, с вызовом обращается к Кришне и Арджуне.)
КРУЧЕНЫХ. Лишь за единственную фразу:
«Ту би
ор нот ту би –
быть или не быть?..» –
веками носитесь с Шекспиром.
В моих стихах
подобных фраз
хоть пруд пруди.
Хоть попой ешь!
ЛАЭРТ. Фу-у. Как завершаешь некрасиво.
КРУЧЕНЫХ. Могу и покрасивей...
(Выдерживает паузу.)
Уже багрянец слез,
я вижу в вышине:
осколками разорванного солнца
рассыпался свинцовый прах
бродячего периода Собаки,
минуя квадратуру круга,
замкнул прощанием уста
усталых собственников счастья.
И нет любви иной
в последней смерти увяданья.
Проштрафился
кричащий шар Земной...
ЛАЭРТ. Не теми он кричал словами?!
Иль не обрел доверия пульсаров?
ПНИ
(выходит из-за дерева).
Я решил добавить
к своей подпольной кличке
смягчающую букву Ц.
Теперь я буду ПНИЦ.
Я представляю философию в науке,
но философия молчит –
не видит,
чтоб разум осознавал
остатки бытия,
кои не успели схоронить
бандитски голубые демократы.
ЛАЭРТ. Придется его назначить президентом.
Довольно скромен,
и демократов ненавидит.
ПНИЦ. О, Кришна!
Ты все клянешь
бессилье наших душ.
До малости
уютной трепетностью схожи,
они нам тоже
не дают покоя.
ЛАЭРТ. Кришна прибыл
с ознакомительным...
визитом,
унять прискорбность.
Ты покаянием своим его
излишне беспокоишь.
КРУЧЕНЫХ. Эх, голытьба-а.
Ба-ба-ба.
Не баба –
Тихон.
Тих-он,
Мир –
Он,
Мирон,
Платон.
Плат – он.
Что за плат?
Может, блат?
Блат – Он.
ЛАЭРТ. Доигрался.
ПНИЦ. Мы сознаем
заложенные в нас,
в глубоком подсознании программы –
отчетливо враждебные пути.
ЛАЭРТ. Ого-го!
Сорвали таинства Нептуна.
(В сторону.)
Опасен
мастерством перерожденья.
КРУЧЕНЫХ
(Лаэрту).
Под Керенского маскируется, урод!
Кришна нажимает кнопку на пеньке, появляется неоновая надпись. Все, кроме Кришны с Арджуной,
смотрят на нее, разинув рты:
«”НИ НАУКА, НИ ИСКУССТВО, НИ РЕЛИГИЯ НЕ ОСВОБОЖДАЮТ ДУХ”.
ВЯЧЕСЛАВ ИВАНОВ» .
ПНИЦ. «Искусство –
система тончайших
принуждений».
Он правильно сказал.
КРУЧЕНЫХ. На то и боги,
чтобы в точку попадать.
ПНИЦ. Росинку высот звездных
не встретишь
средь земных чудес.
Вячеслав Иванов – русский писатель начала 20 века.

ЛАЭРТ. От Зла ко Злу
идем,
мы Зла не понимая.
КРУЧЕНЫХ. От Зла к козлу
идем, козла не понимая.
ЛАЭРТ. Пародией ты крупно надоел.
Сверху на крыльях демона спускается Шанкара. Кришна
и Анджура незаметно для всех исчезают. Все смотрят на
Шанкару.
КРУЧЕНЫХ. Вот баловень экскурсий знаменитых.
ШАНКАРА. Здесь Ясная Поляна недалече.
КРУЧЕНЫХ. Поклонникам ее
дышать и думать станет легче.
ШАНКАРА. Здесь Лев Толстой
бранился непроявленным насильем.
«Непротивлением»
хотел необходимость заменить
и привести сознание...
КРУЧЕНЫХ. К незнанью!
Шанкара смотрит на него удивленно и растерянно произносит.
ШАНКАРА. Да-а!
КРУЧЕНЫХ
(в сторону, с усмешкой).
Индус, а грезит наяву, как Достоевский.
ШАНКАРА (как бы прочитав мысль на его лице).
Я в возрасте таком:
вкушая сладость бескорыстья,
«уж не жалеешь ни о чем».
ЛАЭРТ
(Шанкаре). Не разговаривай ты с ним.
Он нам до жути надоел стихами.
ШАНКАРА. Любой поэт велик!
Через познанье звуков, слов
их тайный смысл
придет и станет перед ним.
КРУЧЕНЫХ
(присвистнув)
. Вот это да!
(В сторону.)
Звукослов!
Не чувствует старик
ни звука, ни сиянья.
КРУЧЕНЫХ. Шанкара!
Пусть льнет к тебе
гигантская патетика ничтожеств!
А мне богатств вымаливать не надо.
Мне синью брызг
приснился взрыв!
Остроконечный пик вершины
успокоения настиг
без затруднений.
Судьбой
фиксация греха –
излишнее пристрастье к добронравью.
ШАНКАРА. Ну, это не для всех.
Другим оно понятием бесчестья будет!
Смотри!
Не убаюкай диалектику вопроса!
Страшна разруха перемен!
Прощаньем слов
Меня ты в демократы не запишешь!
Любитель разрушения основ
готовит жажду изобилья.
Я сам их не люблю, Имеется в виду аллитерация.
но должен быть
беспечно равнодушен.
Здесь брат, такая глубина, какой какой ты не найдешь и
у Платона.
Эмоции – души прикосновенья!
Как мне оставить мрак забот?
Пределом неиспытанных терпений?
Богам известна наперед
оригинальность пробужденья.
Заутреннюю рань
воспели петухи.
ЛАЭРТ. Здесь трижды прокричал петух!
ПНИЦ. Не мельтеши,
не устремляйся к знакам препинанья.
Я человеческих обносков не люблю.
ШАНКАРА. Успехи осени
приятны не для всех.
Момент цветения раздумьем возвещает
печальное падение плодов.
КРУЧЕНЫХ
(в сторону).
Он
все же Бог!
Куда мне подеваться?
(Шанкаре.)
Дискуссию
не в силах я вести.
К сожаленью,
я в мыслях мелкотравчат.
ШАНКАРА. Ну, не отчаивайся.
Ты вышел в эгрегорные бои.
В надэгрегорности 0
Эгрегор – руководитель душ.
немногие поэты пребывают.
КРУЧЕНЫХ. Подвергнут снам,
для избавленья от тоски...
ШАНКАРА. Здесь, на Земле,
всего лишь семь ступеней
Духа есть:
способность,
одаренность,
талант и гений,
корифей,
пророк и вестник.
Достаточно способности иметь –
и ты уже освобожден.
Ум СЕРДЦА Путь определяет.
Ну что об этом говорить...
Тебе известно всё.
ЛАЭРТ. Мне неизвестно...
ШАНКАРА. Твою идею Всеединства
давно уж Иванов решил.
ЛАЭРТ. Который?
КРУЧЕНЫХ. Вячеслав.
И мою тоже.
Иначе б я не пел.
ПНИЦ. А я б не пил.

ДЕЙСТВИЕ IV

КАРТИНА III
Явление 1
Через двадцать дней после поста и медитаций.
Те же, но резко изменились внешне. Одеты иначе.
В ресторане.
ЛАЭРТ. Синее крыльцо –
запредельность и миг
бега своего...
КРУЧЕНЫХ. В Кремле – как в кресле,
в кресле, как в Кремле.
ЛАЭРТ. Восстанет брат на брата,
и разорится род.
Бывает так перед отлетом в иное бытие...
ПНИЦ. Как луч в пространстве,
расширит он
проекцию свою,
так род,
исчезая, погубил Россию...
в семнадцатом году.
КРУЧЕНЫХ. Защитных тел
астральные потоки
на башнях смерти стерегут
художников,
чья живопись,
как женщина, легка.
Я двинулся
к успеху неудачи.
ПНИЦ. Железный разум взял раздолье
и двинулся вразнос!
ЛАЭРТ. Ура! Ты вдохновенье!

ШАНКАРА. Пожалуй, достаточно!
КРУЧЕНЫХ. На сегодня
жало Джоконды
ввести
в столетие спустя.
Два сумрака сойдутся, блаженству вопреки.
ЛАЭРТ. Два сумрака
в одну посуду.
КРУЧЕНЫХ. В двойную ночь
уходит полустанок!
«Станочек мой, станочек!» –
так девушки поют!
ШАНКАРА. Разжалуйте,
меня,
чтоб я не удавился от тоски!
ПНИЦ
(Шанкаре).
Сначала двойное пожеланье.
ШАНКАРА. Желать немудрено,
но бесполезно!
Однажды
раскрыл Евангелие я наугад,
совсем не думая о магии гаданья
(кощунственно гадать по этой книге,
духовных знаков суть
перенося в житейские оковы).
Я размышлял
поверхностью души:
себя с печалью изучая,
вдруг начинаешь проникать
в изобразительность серьезных покаяний,
без жертвенных надрывов,
таких любимых европейским Рождеством.
Китайской показалось мне
вся плоскость Мироздания,
и золото Центрального Пути
в ней трудно разглядеть
за связью полюсов,
где перезвон
обыденностью мерной оттеняет
величие надземного пространства.
КРУЧЕНЫХ. Да – нет,
а третье равно нулю.
Прямо,
как кибернетика –
машина получается,
а я кантуйся в стороне.
Нейтралов не люблю.
болото и низину ненавижу.
ПНИЦ. Великий Путь Руси,
дождемся ли его?
ШАНКАРА. Да, он уж зародился.
Открыт –
мне бросилось в глаза
ударом песнопенья:
Душа не может быть убита.
ПНИЦ. Почти что Шопенгауэр –
«единство плача и жертвы».
ШАНКАРА. Но в тот момент
я грезил Всеединством.
На нем повиснул Мир,
как на шнуре,
в котором информация
перерождается в энергию Пути.
КРУЧЕНЫХ. В нем информация
вертается назад.

ШАНКАРА. Без малого, ты гений.
ЛАЭРТ. Какой он гений?
Он – спортсмен!
ПНИЦ. Вот англичанин!
У вас одно:
спортмен, спортсмен!
Хотя ты прав,
реакция так
и брызжет из него.
Он просто угадал!
ЛАЭРТ. Имейте интуицию!
КРУЧЕНЫХ. Мы сидим
под развесистой клюквой...
Такую вот туфту
твой соплеменник написал!
ЛАЭРТ. Моим происхожденьем
затюкали меня.
(Пницу.)
Я же не говорю,
что ты фашист.
ПНИЦ. Зато ты голубой!
Но знамя показать
слабо для гомосека!
ШАНКАРА. О, Кришна!
Как мне их в чувство привести!
КРУЧЕНЫХ. Хорошо,
что я не коричневый.
ПНИЦ. Нашел, о чем жалеть.
Кто не красный –
тот голубой!
Рот Фронт!
(Делает ротфронтовский жест Шанкаре.)
КРУЧЕНЫХ. (
Лаэрту).
Ты покажи ему рогаиль кукиш, наконец.
ЛАЭРТ. Сам покажи, иль кукиш!
КРУЧЕНЫХ. Илькукиш –
кукиш Ильи.
А ты что, не Илья?
ПНИЦ. Илья Лаэртович. Ха-ха!
Да, вы, оказывается, русский!
ЛАЭРТ. Матка Боска.
Я – поляк!
ШАКАРА
(читает книгу).
Ты мудрую речь говоришь,
а сожалеешь о тех,
кому не нужны сожаленья.
ПНИЦ. Я начинаю понимать:
Он нас за идиотов принимает!
ШАНКАРА. Отчасти.
Но я решил:
не может быть,
чтоб Кришна ошибался.
Методику решил переменить.
Я понял: вас жалеть не надо!
Сейчас мне это совесть подсказала.
Не Мир, но меч!
Христос, конечно, прав!
Включу я вас
в систему истязанья!
Верну вас дьяволу семьи,
из коей вы успешно убежали
в слепые увлечения свои.
Пусть сплющат вас
трактором семейным
на жатве смерти, чтоб
вы проскользнули
в новенькую жизнь.
КРУЧЕНЫХ. Останется одно воспоминанье,
как новые рубли.
ЛАЭРТ. Не надо!
Я понял!
Познавшим не скорбеть
ни о живых,
ни об ушедших.
КРУЧЕНЫХ. Разжалобиться жалобой желаю.
Желание желающих жалеть.
На скатерти-самобранке ресторана
остатки ужина презреть!
(Пауза.)
КРУЧЕНЫХ
(Пницу).
Ну что же ты молчишь,
как пушкинский народ «Бориса Годунова»?
ЛАЭРТ. У него нет позиции.
ПНИЦ
(Лаэрту).
Не словесами похвальбы
пусть зазвучат
напевные мотивы моих воззрений
для слуха твоего!
За сценой раздается взрыв. Все оглядываются. Когда поворачиваются к зрителям, должно быть отчетливо видно, как изменились лица. Они стали похожи на маски.
Шанкара стал похож на Шиву.
ШАНКАРА. Заката час –
Аннигиляция повергла вещество.
Пора, Шанкара!
Мы двинулись к успеху с неудачи!
(к Крученых.)
Ты,
кажется, подобное сказал?
Ну, спорщики,
прощайте!
Хоть и не навсегда,
но жалко с вами расставаться.
«Москву», что ль, «златоглавую»,
в дорогу затянуть?
(Уходит.)
КРУЧЕНЫХ. Тишина.
Тиши-на-а!
Тиши на?
Нет!
Нет!
Нет Тиши!
ПНИЦ. Окончилось ученье.
Чем мне заняться
на Пути к выздоровленью?
ЛАЭРТ
(рассматривает портреты Кришны и Шанкары).
Они были серьезны,
и начали с Одессы.
Многие начинали с Одессы.
Валентин Катаев.
Эдуард Багрицкий.
Ильф и Петров (авторы «12 стульев»).
Да стоит ли всех перечислять – так и до Троцкого
можно доперечисляться...
Хотя Троцкий был единственный, кто идею Мировой
революции пронес до окончания дней своих. За это
он достоин уважения.
Появляется Арджуна за ним Кручёных.
АРДЖУНА. Все наше действие прошло как бы от смерти и до смерти. От смерти Ленина 21 января до смерти Сталина 5 марта.
Лишь год один 1996-й.
Визит окончен. Пора мне возвращаться.
А жаль!
Я становлюсь сентиментальным!
КРУЧЕНЫХ. Всю эту индийскую мудрость можно понять, если
учесть, что Кришна наш Вышень. По-индийски Вишну.
Бог, курирующий Вселенную. В христианской Троице –
Бог-Сын. Символ юности или Вечности. Что одно и то же.
Кришне всегда шестнадцать лет.
Улетела наша юность. Но не ушла наша Вечность. Не
пора ли нам двинуться за ней!