О коррупции и чуть-чуть о терроризме

Все попытки рассмотрения коррупции как самостоятельного явления обречены на неудачу ввиду полного отсутствия в природе объективных причин её существования.

Коррупция есть лишь свойство, субпроцесс, сопутствующий такому явлению, как общество. Причём она свойственна обществу лишь на определённом этапе его качественного роста, являясь своеобразной болезнью роста общества.
Вирус коррупции поражает лишь то общество, элементы которого уже обладают сознанием, а формой существования которого становится тоталитарная иерархия.

Совершенно бесперспективен поиск коррупции в обществе, элементы которого полностью лишены сознания. Точно так же – в обществе, в котором сознание элементов доминирует над их инстинктуальной системой, полностью регламентируя проявления инстинктов. Но в обществе, в котором сознание его элементов подчинено их инстинктам и обслуживает проявления инстинктов, коррупция является обязательным атрибутом.

Для понимания взаимоотношений сознания и инстинктуальной системы индивида необходим небольшой ретроспективный экскурс. Я полагаю, что сознание неизбежно появляется там, где возникают противоречия между основными инстинктами, через которые проявляется персональный тоталитаризм индивида. Простейшие существа, реализуя свой тоталитаризм, сохраняют себя в процессе деления - размножения. Но чем более высокоорганизован организм, тем более полярно разнесены эти проявления его тоталитаризма, тем более часто и более болезненно возникновение этих противоречий между инстинктом самосохранения и инстинктом размножения. Они тем губительнее для организма, чем большее число его систем и подсистем вынуждены выполнять взаимно исключающие друг друга команды противостоящих друг другу инстинктов. Попытка "привязать" инстинкт размножения к сезонным климатическим изменениям оказалась удачной не для всех видов жизни, а лишь для тех, экстенсивный период развития которых уже достиг своего максимума. Поэтому у ряда, так сказать мало плодоносных, видов появляется некий полномочный "посредник" между инстинктами, который на базе памяти "доказательно" ограничивает действия одного из инстинктов в пользу другого, более адекватного конкретным проявлениям внешней среды, более актуального. Может быть, отсутствие такого посредника и добило динозавров, позволяя им производить яйцекладку в снежные сугробы?

Итак, тоталитаризм существа реализуется как проявление двух его инстинктов. Исключить разбалансированность организма от их одномоментного "включения" позволяет затеплившееся в нём сознание, ограничивающее проявление менее ситуативно адекватного среде, то есть менее актуального из них. Это касается абстрактно взятого индивида, но объединённые в общество (вне которого они априори не существенны) такие индивиды – элементы общества, реализуя свой тоталитаризм, стремятся занять лидирующее положение, олицетворять собой общество и экстенсивно развиваться, монолитизируя его "по своему образу и подобию".

На этой стадии развития общества его существование обеспечивается лидером как наглядный пример его поведения, наиболее ситуативно адекватного внешней среде; поведения, обеспечивающего персональную и общую выживаемость, что являлось безусловным критерием правильности действий лидера и правомерности его наказаний ослушников. Очевидно, что незамедлительность и жёсткость такого наказания, следовавшего за проступком, определялась лишь длиной и мощностью конечностей лидера, способного дотянуться до любого элемента общества.

Поведение такого лидера, обеспечивающее благополучие всего общества, становится эталоном, основой морали общества, а его наказания нарушителей этой морали становятся основой правовых норм. Единство этих норм морали и права вне зависимости от того, являлись ли они субъективно выраженными специфическими закономерностями объективно существующих природных законов или "чистейшей воды" произволом, обеспечивалось их единым источником и контролёром – лидером. Совершенно очевидно, что на этом этапе развития общества о коррупции не может быть и речи.

Но численный рост и обусловленная им территориальная распространённость общества практически исключали прямое воздействие лидера на любой и каждый элемент общества. Функция лидера как формы общества, обеспечивающей закономерность сосуществования его элементов друг с другом и внешней средой, неизбежно "размывается", делегируемая лидером ряду посредников между ним и обществом.
Так возникает тоталитарная иерархия - естественная (сообразно персональному тоталитаризму её элементов) структура самоуправления численно и территориально разросшегося общества.
На этом этапе существования общества единство норм морали и права, которое ранее было обусловлено единством их источника и постоянством его же контроля, подвергается жесточайшему испытанию. Причём это единство измеряется уже иными, чем лидер, мерами – элементами тоталитарной иерархии; измеряется в соответствии с "претензиями" их персонального тоталитаризма, проявляющих его инстинктов, а также их сознания, регламентирующего или обслуживающего инстинкты.

Поскольку законами общества, существование которого обеспечивалось тоталитарным режимом, выстроенным его лидером, зачастую являются субъективные волеизъявления лидера, то целесообразность их исполнения и степень наказания за их нарушения корректируются на каждой иерархической ступени сообразно личному тоталитаризму представителей лидера на этих ступенях. На этом этапе, характеризуемом пословицей: "До Бога высоко, до царя далеко", практически расчленяется единство моральных и правовых норм общества.

Фактически, персональный тоталитарный режим, диктатура даже при (номинальной) монархии уже сменяется бюрократией – режимом диктуемым тоталитарной иерархией. Здесь-то и появляются так называемые двойные и даже тройные стандарты, когда индивидуум думает одно, говорит другое, а делает третье. Такой период распада единства общественных норм морали и права, их неувязанности, рассогласованности и есть период расцвета коррупции, когда закон олицетворён прихотью чиновника.
Именно такие периоды порождают тезисы типа: "Государство - это я!", "Что хорошо для "Дженерал моторс", то хорошо для Америки!", а далее неизбежно: "Что хорошо для «Х»  - хорошо для Мира"! 

Любая степень, любой вид опосредованности общественного законодательства и опосредованности общественного контроля исполнения этого законодательства влечёт за собой деградацию, распад общества через, увы, замену одного тоталитарного режима другим.
Альтернативой распаду является лишь синтез, мотив которого – экспансия.

Но есть и третий вариант: не декларативный, периодический, а реальный ежедневный контроль каждым элементом общества, не входящим в бюрократию – тоталитарную иерархию – законодательных, исполнительных, судебных систем страны за единством норм морали, бытующей в обществе, и норм его права – ежедневный плебисцит.

Возможность самореализации потенциала тоталитаризма "аутсайдеров" на самом высшем, олицетворяющем всё общество уровне, уровне народного суда, обеспечит  центростремительные тенденции, монолитизирующие всё общество в регламентации проявлений инстинктов. Это и есть возможность существования и развития государства в высшем виде его формы – в виде прямой демократии, в виде ежедневного плебисцита, осуществляемого рядовыми, не связанными с тоталитарной иерархией (с административной властью и её институтами) гражданами через безапелляционный суд присяжных – народный суд.

Коррупция неискоренима лишь там, где преступление и наказание разделены не столько сроком выявления, расследования и доказывания первого, сколько разделены статусом неприкосновенности, рангом неподсудности преступника. А это, по сути, и есть элита любой тоталитарной иерархии, наказуемая лишь после смены её режима.

В соответствии с заголовком необходимо добавить, что оборотной стороной коррупции является саботаж (русская леность, английский луддизм) и его наиболее радикальное проявление – терроризм.
Невозможность разрешения ряда социальных противоречий общества в его крайне рыхлом (по причине правово-этической разнородности и чрезмерной длины законодательной, исполнительной и судебной вертикалей) правовом поле неизбежно влечёт попытки их разрешения за пределами этого поля, тем более, что его границы размыты, разбиты коррупционерами, расчленяющими единство норм морали и права.
При этом необходимо учитывать, что, говоря о такой интегративной целостности, как общество, мы говорим безотносительно его конкретных численных и территориальных параметров. Сказанное может быть отнесено как к семье, так и к клубу, цеху, отрасли, конфессии, нации, стране, человечеству. А выход коррупции за пределы страны, образование коррупционного интернационала неизбежно порождает международный саботаж и международный терроризм.