Я и политика. Переворот или Революция?

        Я хорошо понимаю, что ко всему изданному при советской власти нужно относиться критически, поэтому меня очень интересуют записки, воспоминания, оценки противников советской власти или просто честных, порядочных людей, особенно, если они изданы в девяностые годы и позже. Я  с интересом прочитал «Дни» В.Шульгина, монархиста и ярого противника всяческих революций, воспоминания эсера В.Чернова, А.Наринского, бухгалтера ГУЛАГа, «Дроздовцы в огне» А.Туркула, воспоминания Врангеля и Деникина.
 
     В девяностые годы многие политики, историки, общественные деятели начали доказывать, что  Великая Октябрьская революция не была великой, да и революцией не была, а была переворотом, устроенным кучкой заговорщиков, чем-то вроде путчей, периодически проводившихся в латино-американских странах.

       Нелепость этого утверждения очевидна. Вот мнение Д.Пасманика, активного сторонника и пропагандиста «белого движения»:
«Все русские граждане должны понять, что несчастья России вызваны не ошибками отдельных людей и не злой волей инородцев, а всей исторической обстановкой. Мы не отрицаем вины отдельных людей, но не в этом суть. Склад с порохом взорвался после того, как в него бросили спичку. Но самый взрыв вызван самой природой пороха, его химическим составом. Та же спичка, брошенная на гранитную скалу, не вызовет никаких последствий. Действия отдельных людей — зажженная спичка, но взорвалась Россия лишь потому, что она представляла пороховой склад — в политическом, социальном и культурном отношении.»
            
     Очень интересную  оценку предреволюционной ситуации даёт депутат думы В.Шульгин:
«Произошли уличные беспорядки. (27 февраля 1917 года - А.Б.). Но дело, конечно, было не в хлебе. Это была последняя капля... Дело было в том, что во всём этом огромном городе (Петербурге) нельзя было найти несколько сотен людей, которые бы сочувствовали власти».

             Когда же у власти встало Временное правительство, оно не знало, что с ней делать. Вот, что об этом пишет Шульгин:
«Я неоднократно с самого основания блока (партий, создавших правительство -  А.Б.), добивался ясной практической программы. Сам я её придумать не мог, а потому пытал своих друзей «слева», но отделывались от меня различными способами. Переворачивая власть, мы не имели смелости, вернее спасительной трусости подумать о зияющей пустоте... Бессилие своё и чужое взглянуло мне в глаза насмешливо и жутко!»

                Как я помню из курса истории, В.Ленин незадолго до этих событий считал, что до революции далеко и начнется она не в отсталой России, но большевики имели стройную программу действий, были хорошо организованы, и с возникновением революционной ситуации смогли взять власть в свои руки и отстоять её в последующей беспощадной борьбе.

                Далее произошли такие коренные изменения в  политическом строе, экономике, культуре, буквально во всех областях жизни общества, какие свойственны именно революции. Учитывая последствия не только для России, но и всего мира, революцию смело можно назвать Великой.

                Власть взяла не кучка властолюбивых и жадных негодяев, как пытаются представить ослеплённые враждой и ненавистью, пострадавшие от революции люди или держащие нос по ветру историки и политики, а фанатики, действительно, верившие в то, что они построят новый мир, свободный от эксплуатации.

               Среди них, конечно, были и властолюбцы, и карьеристы, и стяжатели, ловившие рыбку в мутной воде, но костяк составляли, люди, убеждённые в правоте коммунистических идей. Втиснуть жизнь в рамки этих идей оказалось непросто, пришлось лавировать, выбирая новый путь, и вся история Советского государства — это поиски такого пути, окончившиеся крахом.
         
                Я был воспитан на тщательно отбиравшихся властью книгах, картинах и песнях, показывавших мужество и благородство большевиков, чекистов, бойцов и командиров Красной Армии, реакционность и жестокость белогвардейцев и других врагов советской власти. Объективные произведения вроде шолоховского «Тихого Дона» были редкостью.

                Чапаев и Щорс, Котовский и Будённый были нашими героями. В конце восьмидесятых годов с изданием ранее запрещенных книг, появлением новых более объективных исследований становилось понятно, что не всё так просто и ясно. Петь о матросе, партизане Железняке стало не модно уже давно, а теперь в моду стали входить «корнет Оболенский и поручик Голицын».

                Появились такие  книги, как «Дроздовцы в огне», белогвардейского генерала А.Туркула, показывающие «благородство и чистоту помыслов» белогвардейцев, жестокость и низость их врагов. Она напомнила мне некоторые книги апологетов Красной Армии с обратным знаком.

                Ну а в девяностые годы книги, журналы, телевидение захлестнула мутная волна «разоблачений» и поношения прежних кумиров: Дзержинский - изверг рода человеческого, Ленин - импотент и неврастеник, Сталин — параноик...

                И неважно, что даже непримиримый враг большевизма Уинстон Черчилль высоко оценивал своего вынужденного союзника Сталина. Вот, что говорил он в своей речи в парламенте по итогам визита в Москву в августе 1942 года:
               «Это выдающаяся личность, подходящая для суровых времён. Человек неисчерпаемо смелый, властный, прямой в действиях и даже грубый в своих высказываниях… Сталин также поразил меня своей хладнокровной мудростью при полном отсутствии каких-либо иллюзий».

                А вот слова руководителя партии эсеров и председателя разогнанного большевиками Учредительного собрания Чернова в открытом письме Ленину:
«Вы приобрели славу безупречного Робеспьера. Вы не стяжатель и не чревоугодник, вы не упиваетесь благами жизни и не набиваете себе тугих кошельков на чёрный день, не предаётесь сластолюбию и не покупаете под шумок за границей домов и вилл. Я будучи вашим идейным противником, не раз отдавал должное Вашим личным качествам».

               В нынешнее время  глупостей оглашается меньше, наметился поворот к объективному анализу новейшей истории. Сейчас доступны, могут быть прочитаны и изучены и труды классиков марксизма — ленинизма, и политические, исторические исследования американских советологов, и произведения классиков социалистического реализма, и «Окаянные годы» Бунина, и «Ленин» эмигранта Алданова, и воспоминания вождей белого движения. Только не ленись и не зашоривайся, старайся отличить правду от вранья. А врут и передёргивают нередко.
             
                Попалась мне как-то книга Бориса Васильева «Люби Россию в непогоду». Б.Васильев – русский писатель, автор повести «А зори здесь тихие», по которому снят неплохой фильм. В его книге немало интересной публицистики, во многом я с ним согласен, но кое-что кажется странным. Автор 40 лет состоял в КПСС, правда, как он сам говорит, был бездеятельным коммунистом.

                В первой статье, написанной в 1988 г (ещё в СССР), он анализирует историю России в ХХ веке и уважительно пишет о Ленине. А вот в 2005 году  интонация совершенно другая –
 «Её (интеллигенцию), он (Ленин) просто ненавидел, как может ненавидеть тяжело больной человек». «У него был фрейдистский комплекс мужчин маленького роста, обидный комплекс неполноценности».
Может быть, Ленин был прав, ненавидя такую интеллигенцию.
               
              У большевиков, Советской власти немало тяжелейших прегрешений, но Васильев старается навешать на неё всех собак, например, ответственность за развал семьи, утрату семейных ценностей. В статье «Родимый ад» он пишет:
«Семидесятилетнее господство советской власти разрушило семью до основания, уничтожив тысячелетние национальные традиции и навыки».

                Разрушение тысячелетних патриархальных традиций началось до Советской власти, в конце Х!Х века со стремительным развитием в России капиталистических отношений, массовым уходом крестьян на заводы в города.

                После революции, в первые годы, действительно,  были в моде идеи сексуальной свободы, лозунги типа «Долой стыд», их проповедовали и некоторые видные деятели партии и советского режима, но это было скорее экзотикой,

               В дальнейшем Советская власть всеми силами старалась укрепить семью и административными мерами (уголовное преследование за сексуальные извращения и проституцию, запреты абортов, налоги на бездетность, поощрение многодетных матерей, проработка на собраниях, исключение из партии за аморальное поведение и т.п.) и в области идеологии воздействием на искусство.

               От литературы, кино, живописи требовалось следование строгим моральным принципам, утверждение семейных ценностей.  Семью разрушила не Советская власть, а безопасный секс и пенсионное обеспечение.

                С уходом Советской власти этот процесс многократно ускорился. Мы берём пример с западных стран, где ширится движение за жизнь без детей, очень активны сексуальные меньшинства, узакониваются однополые браки. Причём тут Советская власть?
         
                В развале семьи Васильев винит прежде всего институт прописки и ограниченность жилплощади:
«Бесценность прописки, а, значит, жилплощади не  шла ни в какое сравнение с  юными фантазиями о самостоятельном пути. Бесспорно, исключения были, но только как исключения: большинство молодёжи оставалось с родителями, которые старели рядом с ними на считанных метрах автоматически наследуемой бесценной жилплощади в отличие от молодых людей в странах Европы и Америки, которые отправлялись в автономное плавание по достижении совершеннолетия».

                Я не собираюсь защищать институт прописки, мне она тоже доставляла неприятности, но самостоятельной жизни молодёжи она не особенно мешала.

             Я, не заботясь о ташкентской прописке, жил сначала на флюоритовом руднике Каскана, потом полиметаллическом – Алтын-Топкан, урановом – Табошар, пока не обосновался в геологическом поселке близ Ленинабада.

                Мой брат Володя, кончив институт в Ташкенте, работал в Чехословакии, в Ташкенте, потом уже семьёй из 5 человек переехал в Алма-Ата и, проработав там несколько лет, перебрался в Приморский край, который привлекал его и жену  еще с юных лет.

                Из 28 выпускников нашей группы более половины уехали на работу в другие  районы страны. В нашем геологическом посёлке был стройучасток, строивший за два-три года 24х, а то и 48квартирный дом. Молодые специалисты жили сначала в общежитии, а года через 3-4 получали квартиру, семейные - и раньше. У нас работали выпускники вузов и техникумов Ташкента, Москвы, Ленинграда, Свердловска, Киева.

                Конечно, москвичи, ленинградцы дорожили пропиской, в этих городах получить жилплощадь и прописаться могли либо руководители высокого ранга, приглашавшиеся туда, либо наоборот, люди (так называемая «лимита»), соглашавшиеся на неквалифицированную работу, на которую не шли столичные жители.

            Всё же мобильность населения была высокой, она обеспечивалась массовым строительством, появлением новых индустриальных центров. В 60-е годы появились строительные кооперативы, стало возможным приобрести квартиру в собственность.

            Б.Васильев не одинок. Известный писатель–деревенщик  В.Белов, (люблю его «Плотницкие рассказы») бывший коммунистом и даже секретарем райкома ВЛКСМ, стал безудержным критиком советской власти и коммунистов, проповедником православия и монархии.
                Чудны дела твои, Господи!