О любви к врагам

Вижу я проповедников, говорящих о любви к врагам. Многие при том рассуждают о любви, однако редко когда заходит речь о врагах.

Был некогда один человек, живший неприметно и тихо, занимавшийся своим нехитрым ремеслом, которым и зарабатывал себе на жизнь. Однажды и его достигла проповедь любви и всепрощения – навестил его один из христианских проповедников, рассказавший ему о любви к врагам. Часто до того люди далекие от христианства задавали проповеднику вопросы – как, мол, так – прощать врагов? Всегда ли и обязательно ли? И нет ли каких особых инструкций на сей счет? Много о чем рассуждали...

А здесь – неожиданность: не удивился ремесленник, что врагов прощать надо, не задал никаких вопросов, только одно спросил: какие такие враги? О ком речь-то? Кого надлежит прощать мне?

Ну, враги... это те, кто тебе зло сделал – отвечал проповедник. – Вот их и прощай.

Задумался наш ремесленник, да и говорит: Что ж, выходит, нет у меня врагов...

- Как так? Неужто никто тебе зла не причиняет, не досаждает? Ведь бывает же , что другие боль доставляют?

- Уж не знаю, доставляют или нет, но знаю, что если больно мне, так это каждый раз из-за того, что хочу, чтоб по-моему все было. Когда желаний было много, и страдал я много. Теперь желаний нет – и не страдаю.

- Ну, а если кто по злому умыслу тебя уязвить хочет?

- Так такого пожалеть должно – не ведает, что и зачем творит... Разве стоит на такого обижаться и враждовать с ним? А если кто по неведению мне зло причинит, так тем более не вознегодую, а помочь постараюсь – чтоб понял. Как же можно таких людей врагами считать? Один – добрый, но ошибается. Другой душу свою злом собственным уродует. Такого и пожалеть не грех...

- Выходит, по-твоему, нет в мире вражды?..

- За весь мир не скажу, а вот про человека – каждый в своей душе сам себе врага и растит. Смири гордыню – радостнее жить будет.

Послушал такие речи проповедник, хотел было что-то возразить, а потом  вспомнил преподобного Антония и александрийского сапожника и только улыбнулся: уж если сам Антоний у сапожника смирению научился, то и мне не зазорно теперь поучиться. С тем поклонился ремесленнику и пошел своей дорогой.