Что и не снилось нашим мудрецам

   ... Засыпаю тихонько. Спокойно,
Хоть сегодня так больно "ужалена".
Бог помог - поступила достойно.
Не пустила на сердце окалину...
*

Днём моей душе было очень больно... И так совпало - что и физически... Вообще-то, так у меня почти всегда и бывает: если переживаю душевно, заболеваю физически.

Но всё-всё мягко отпустило. Какое-то непонятное утешение, невесть как и откуда пришедшее, сняло с души и сердца сжимающую костлявую руку. Появилась возможность легко вздохнуть, выпить несколько глоточков воды. Даже смогла размышлять: а что случилось-то? Ты же всё это предвидела, не глупая же - сама себе говорила я, глубоко вздыхая.

Потом я отвлеклась, занялась любимой кухней. Давно я смотрела фильм. Там героиня фанатично мыла окна, когда бывала чем-то расстроена, огорчена. Очень помогает. Не раз убеждалась.

Так вот, притомившись на кухне, а потом приятно пообщавшись по телефону, ко времени подготовки ко сну, я была совершенно спокойна: изредка себе улыбалась, а проходя мимо зеркала, даже подмигнула своему отражению.
 
Сначала тихая, мягкая дрёма легонько покачивала, как на нежных, тёплых волнах и... вдруг оставила меня, поставив на ноги, мол, далее сама. И я пошла. Кругом полумрак, но я отчётливо вижу каждый предмет в комнате, в которую вошла. Мне всё здесь незнакомо. На столе стоит швейная машина, лежат разные по размеру и раскраске лоскуты ткани. "Машина... Ткань... Значит, это комната моей сестры Любы, - подумала я,- это она с ранних детских лет сама кроила и шила летние наряды даже для взрослых". Я стала внимательно всё разглядывать. Убранство комнаты состояло в каких-то тёмно-синих и вишнёвых тонах. Мне это нравится, но задерживаться здесь не хочется - хочу знать, где же Люба? Порываюсь выйти и вдруг что-то замечаю под большим круглым столом.

Мне стало страшно наклониться и рассмотреть, поэтому я отошла чуть в сторону на расстояние, с которого отчётливо виден... мёртвый ощипанный... петух! Приподнимаю спустившийся угол большой, тяжёлой фактуры скатерти - и ужасаюсь открывшемуся зрелищу.

Голова и шея ощипанного петуха, но на лицевой части... усы! Роскошные, седые, густые... такие, как у Сталина, длиннее по лицу... Непонятным образом туша петуха трансформируется в громадную тушу... свиньи! Она уже опалена. У меня в голове закружился стишок:

"Голова петуха, не мужчины,
Но усы на ней, как у Сталина.
Я смотрю. - Ой! Свинья без щетины -
И конкретно свинья опалена"...

И впрямь, бок тулова свиньи хорошо пропален, но не до черна, а до красноты. Я всматриваюсь, раздумываю: а почему же "это" не выпотрошено? Видимо, Люба не успела. Неужели я должна потрошить? Уже готова к этому, как и всегда была готова идти на помощь моей любимой... несколько лет как почившей сестре. От этой перспективы у меня вдруг возникло непреодолимое чувство отвращения до омерзения.

Пока я рассматривала небывалое, я заметила, что "это" очень слабо дышит! И... начинает тихонько поворачиваться.  Реакция моя была мгновенной: я схватила откуда-то появившийся топор, кусок войлока, также невесть откуда взявшийся. 
 Войлок я положила "мутанту" под голову - чтобы, отрубив её, не запачкать
всё вокруг кровью.

Это было так реально! Так по-настоящему, что я выполняла всё необходимое
автоматически, не задумываясь. Войлок под головой. Шея тонкая и голая. Так хорошо видима! Довольно длинная. Я с удовлетворением отмечаю, что никакого труда не составит страшную усатую голову отделить от могучей туши: ррраз! и готово!

Я стала рубить. И никак не могу попасть по шее. Войлок уже изрядно порублен.
Почему-то думаю, что это неважно, этот кусок подстилки никакой ценности не представляет.

Наконец, топор упал точно там, где и требовалось. Я ждала крови, но она так и не потекла, капли не показалось, а должна бы брызнуть, ведь туша "дышала".

Я долго стояла с топором в руках. Смотрела на поверженное мной существо,
не понимая: доброе ли дело я сделала? "Оно" и так было еле живо.

Тут я проснулась, не переставая думать о своём поступке. Я пыталась забыть эту несуразицу: приснилось и приснилось. Куда ночь,- туда сон. Но мне было странно то, как я себя вела в этих обстоятельствах - не убежала, не просила помочь, даже никого не позвала, как обычно делаю это, если попадаю в затруднительное положение. А тут такая сухая деловитость, топор в руках... Вспомнила я одну бабушку. И так потянуло меня к ней, что я не удержалась, пошла при первой возможности.

Она не провидица, не ведунья. Да кто её знает, кто она такая. Старенькая очень и многие к ней захаживают, только ничего не рассказывают, о чём говорили, что там происходило. Интересно, что некоторые, как на крыльях от неё вылетали, но чаще прятали лицо не то что от людей, но, кажется, и ото всего белого света.

- Аааа! Пожаловала! Ждала тебя. Давно поджидаю, а тебя всё нет и нет... Пришлось подкинуть тебе для раздумий... Правильно ты назвала - несуразицу. Но не такая уж это и несуразица. Если бы ты не старалась выбросить её из головы, а подумала.- Я просто опешила от того, что говорила старушка, а она продолжала,- мы с твоей бабушкой самые близкие подружки были. Умирая, она тебя мне поручила. Я следила за тобой. Ты прекрасно справлялась без моей помощи. Но потом ты познакомилась с этим... петухом.
- Бабушка, а почему у петуха усы-то такие роскошные? Сначала я думала, как у Сталина, а потом поняла - у Будённого такие! Что они означают в моём сне?
- Всё просто: не молодой уже и не простой, кое-чего в жизни добился.
Мозг-то у него не совсем петушиный, но распускает перья, как петух и не тело, а суть его - свинячья! Сколько от него неприятностей тебе было, а с тебя, как с гуся вода - отряхнёшься и опять с ним. Всех хороших людей из-за него отваживаешь. Годы идут, а ты как перед той тонкой шеей стоишь, не решаешься разделаться со своим страхом одним... махом,- старушка улыбнулась неожиданной рифме.

- Бабушка, а почему в комнате моей сестры всё происходило?
- Да если бы в твоей, ты и внимания ни на что не обратила бы. А там ты ходила, рассматривала. Да, и сестра, и бабушка были рядом. Очень переживали, рвались помочь тебе, но я не пустила - это только твоё дело!

Мне стало ясно: я покончила с тем, что было не мной начато, но кроме меня завершить некому.

Дома я решила, что никому такое рассказать нельзя, не поверят! Выдумщицей назовут. А потом пришло в голову: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам» — прав Уильям Шекспир. И чем невероятнее, тем правды больше!