Пора меж волка и собаки

(Inter canem et lupum.)

«Вечерняя находит мгла…
Порою той, что названа
Пора меж волка и собаки».

А.С. Пушкин, «Евгений Онегин».

1.

Хорошее настроение после экзамена держалось весь день. Ещё бы! – отвечать на тройку, а получить четвёрку. А спас Виктора дешёвый демагогический приём. В конце своего многословного, но путанного ответа он с пафосом произнёс: «И всё это свидетельствует о том, что у нас в стране, как и записано в Программе Коммунистической партии Советского Союза, образовался новый тип советского человека, живущего по принципу: ”Человек человеку друг, товарищ и брат!”».

Экзаменатор со сдержанной иронией взглянул на Виктора, подумав, видимо: «Ну, ты и гусь!», но в зачётку поставил четыре балла.

Однако, вечером, возвращаясь из кинотеатра домой, Виктор думал о следующем экзамене, от которого ничего хорошего для себя не ожидал. А мать предупредила: «Получишь двойку, не будет тебе никакого дня рождения!». Он, правда, сострил в ответ: «Что же мне: так на всю жизнь восемнадцать лет и останется?» Хотя веселиться особенно было нечему: до дня рождения ещё десять дней и три экзамена. Вероятность завалить один из них была весьма высока. Виктор был неплохим спортсменом, но не самым прилежным студентом…

Пройденный экзамен уже вылетел из головы, а думать о предстоящем не хотелось, да и рано. Завтра с утра засядет за учебники. А пока надо отдыхать и наслаждаться природой. Впрочем, с этим не повезло. Фильм оказался настолько неинтересным, что и вспоминать его не хотелось, а природы как таковой не было. Выхлопными газами, конечно, воняло уже меньше, чем днём, но и вечерняя свежесть ещё не наступила. Уже девять вечера, но ещё и фонари не зажглись. Летом сумерки вообще как-то приходят и проходят незаметно: светло-светло и вдруг сразу темень… Надо будет сегодня обратить внимание, как долго этот период суток длится…

Виктор стоял на задней площадке своего троллейбуса (насиделся в кинотеатре) и смотрел на улицу. Вот слева показался громадных размеров плакат, изображающий микроцефалического рабочего с гипертрофированными предплечьями. Этот примитивный лубок означал, что скоро его остановка. Он бездумно смотрел на выбегающую из-под машины серую ленту дороги. Неожиданной показался (уже утрамбованный сотнями шин в мягкий, нагревшийся на солнце асфальт) труп собаки, который напоминал чудовищную инкрустацию. Вот оно – одно из украшений большого города. Куда же подевалась ловкость и зоркость этих бывших хищников? А вдруг это собачье самоубийство?… А что? – интересная мысль, но вряд ли перспективная в смысле её изучения…

Виктор отвернулся от окна к салону. Да, с учёбой в институте дела идут неважно… И, как это часто бывает, если под хорошее настроение всё ему казалось прекрасным, то под плохое – всё раздражало. Он недоброжелательно разглядывал готовящуюся к выходу и непонравившуюся ему с первого же взгляда молодую пару: мужа и жену.
Ну посудите сами! Казалось бы, чего проще: возьми две большие сумки или два рюкзака и отправляйся с ними куда захочешь. И вид у тебя будет вполне приличный, и мешать никому не будешь. Но обвешиваться гирляндой сумок, мешков, сеток, связанных между собой капроновыми чулками, - это не только некрасиво, но и просто неудобно. Были они явно из сельской местности, с заурядной внешностью и незаурядным количеством барахла, завалившим половину троллейбусной площадки. Одежда, впрочем, могла бы сойти и за городскую, но запачканная в грязи обувь подтверждала наблюдение Виктора. Не всё сёла могли ещё похвастаться асфальтом.

Они подтаскивали свои многочисленные узлы к дверям, загромождая их, хотя выходить на ближайшей остановке ещё явно не собирались. Виктор едва сдержался, чтобы не сделать им замечание. Смущала его одна малопонятная особенность: эта пара суетилась без обычной в таких случаях перебранки, а переставляла мешки с места на место в сосредоточенном молчании и как-то очень уж бестолково: жена положит узел на одно место, а муж сразу переставляет на другое. Ненормальные какие-то…

А когда они стали выходить, произошло вообще нечто невообразимо нелепое: мужчина с двумя сумками вышел и, поставив их на дорогу, потянулся за очередным грузом. Но женщина подавала вещи куда угодно, только не ему в руки: то сунет сетку мимо дверей, то упрётся ею в поручень и не поймёт, почему она застряла… Мужчина с яростным молчанием вырывал их у неё из рук, кидал рядом с другими и тянулся за следующими. Она же, как пьяная, суматошно мотала в разные стороны свои узлы.

«А ведь действительно под хмельком», - с неприязнью подумал Виктор, собравшийся было помочь ей и остановившийся после этой догадки. – «Ну, и пусть тогда сама покрутится, пить меньше будет!».

Добросовестно занимаясь лёгкой атлетикой, пьяных он не любил.

Наконец была передана последняя сумка. Пассажиры уже оглядывались на них, так как отправление машины явно задерживалось, и женщина собралась выходить сама. Неуверенно шагнула вперёд и судорожно вцепилась в поручень, покачиваясь в разные стороны. Мужчина в это время оттаскивал сложенные рядом с троллейбусом связки сумок на тротуар, и помогать ей явно не собирался. А она, как принцесса, ждала, видимо, пока её подадут руку. Боялась, небось, вывалиться. Наконец соизволила опуститься ещё на одну ступеньку, но тут терпение водителя кончилось. Может быть, он и не смотрел на неё, а увидев, что выгрузка вещей закончена и никто больше не выходит, захлопнул двери.

Женщина тихо ойкнула, но кричать водителю не стала.

«Совсем косая бабёнка», - решил Виктор. – Ничего, пройдёт остановочку пешочком и протрезвеет. А там муженёк устроит ей встречу… Остался один с таким количеством барахла!»

Впрочем, крикнул в салон:

- Здесь не все сошли! Передайте водителю, пусть остановится! – Но крикнул негромко, больше для очистки совести. Его никто не поддержал.

На следующей остановке ему надо было выходить самому. Встав рядом с женщиной, он украдкой посмотрел ей в лицо и поразился выражению терпеливого страдания. Ни пьяной тупости, ни пьяного удивления, ни пьяного возмущения не было. Пожалуй, она трезвая, только какая-то чудная. Может быть, психически больная?

Когда троллейбус остановился, Виктор первым выскочил на асфальт и быстро зашагал в сторону. Но метров через двадцать из любопытства оглянулся на эту странную женщину. Она уже сошла с последней ступеньки, на которой и стояла, и теперь мелкими шажками приближалась к тротуарному бордюру. Нащупав его ногой, поднялась на него и остановилась.

Только сейчас Виктор сообразил, что она слепая. И сразу стали понятными её неуклюжие действия и растерянность при выходе. Он остановился и, представив себя на её месте, ужаснулся. Муж сюда со своими узлами просто не доберётся, а каково ей самой перейти улицу по переходу, сесть на другой стороне в нужный троллейбус, а затем снова выйти?! Виктор подошёл к женщине:

- Извините, давайте я переведу Вас на ту сторону и помогу сесть в троллейбус…
- Нет-нет, спасибо… Вдруг муж приедет сюда…
- Тогда хоть пройдите вперёд, здесь скамейка на остановке есть.
- Нет-нет, спасибо… Там он может меня не заметить… Он видит не очень хорошо…
- Вас здесь первая же машина собьёт! Вы хоть от края дороги отойдите.

Женщина сделала небольшой шаг и остановилась. По глазам никак не скажешь, что слепая. Обыкновенные, даже симпатичные глаза…

- А что же Вы без трости? Вам без неё неудобно…
- Вещей было много, вот и не взяла… Неловко всё получилось… А это Вы просили водителя остановиться? Спасибо.
- Не за что… Так не просят. Надо было подойти к нему и сказать, а я… - Он не договорил. Не признаваться же, что вот, мол, принял за пьяную и решил, пусть пешком потопает. – Я могу Вам чем-нибудь помочь?
- Нет-нет, не надо. Муж сейчас должен подъехать…

Виктор решительными шагами уходящего человека отошёл в сторону, но снова остановился и стал наблюдать за ней. Чувство собственной вины мешало ему бросить её здесь одну.

Подошёл троллейбус – мужа не было. Потом ещё один – никого. Виктор взглянул на часы: конечно, ещё по-летнему светло, но время позднее, троллейбусы будут ходить всё реже.

Виктор снова подошёл к женщине. Он невольно пытался как-то оправдать самого себя, успокоить свою совесть, свалив вину за всё происшедшее на женщину:

- А что же Вы очки не носите? По чёрным очкам и водитель, и я догадались бы, что Вы не видите…

Она пожала плечами и промолчала.

- Знаете что? Вы тут подождите, а я сейчас добегу до той остановки. Здесь недалеко, а троллейбуса ещё и не видно. А то Вы тут мужа ждёте, а он там стоит с барахлом и Вас ждёт…

Добежав до предыдущей остановки, он увидел, что там не было ни мужа, ни его сеток и сумок. Вот тебе раз! Куда же он подевался?

У столба стояли двое подвыпивших парней, громко матерились и чему-то весело смеялись.

- Ребята, вы здесь мужика с сетками и сумками не видели?

Они замолчали, повернулись к Виктору, с минуту разглядывали его и вдруг снова захохотали:

 - Мужика с сетками и сумками, говоришь? Да?… Вот умора-то! С сетками и сумками? Да?…

«Идиоты!» – со злостью подумал Виктор, но спрашивать больше было некого… Неудачно всё складывалось и он не знал, что дальше делать. В любом случае – возвращаться на свою остановку. Парни хохотали и пытались что-то ещё спросить у Виктора, но тому было не до веселья. Виновником всего происшедшего, хочешь - не хочешь, всё-таки был он. Отошёл в сторону, а чтобы парни к нему не привязались, зашёл в подошедший троллейбус в переднюю дверь.


2.

Женщина стояла на том же самом месте, застыв как изваяние. Вся её поза была крайне неестественной и напряжённой. Обычно люди так не стоят… «У неё практически один анализатор и работает – это слух, - рассуждал Виктор. - За счёт него и держится».

Когда он вышел из машины и направился к ней, то ему показалась, что она уже узнала его походку, так как что-то изменилось в её лице при его приближении. Поэтому он сразу и заговорил:

- Вы знаете, там вообще никого нет. Куда он мог деться?…
- Зря Вы бегаете туда-сюда. Я уже привыкла к такому… А муж, наверное, к сестре вещи понёс, она там недалеко живёт… А сейчас должен за мной приехать.
- Да, как он один там всё это перетаскает?! У вас узлов десять было, если не больше…
- Эй, с сетками и с сумками, как дела? – раздался бесцеремонный окрик. Те же двое парней вышли из троллейбуса вслед за Виктором и определённо не собирались обходить его стороной… - А бабец у тебя клёвый! Ты что же… - и последовала нарочита наглая и вызывающая матерщина.

Бояться им было нечего: после отхода троллейбуса остановка быстро опустела и пройдёт ещё минут десять, пока появятся новые пассажиры. Каждый из парней был гораздо крупнее и уж наверняка сильнее Виктора. О том, чтобы затевать драку, не могло быть и речи. Оставался позорный путь компромисса.

- Ребята, - как можно более миролюбивым голосом, даже заискивающе произнёс Виктор. – Оставьте нас, пожалуйста, в покое. Эта женщина слепая и ей нужна помощь.
- Ну, да? – недоверчиво протянул один. Не обращая внимания на Виктора, он стал заглядывать в лицо застывшей в испуге женщины, пытаясь поймать её взгляд. – Ишь ты! Что, в самом деле ничего не видишь, да? – неуверенно произнёс он и протянул руку к её груди, наблюдая, последует ли какая-нибудь защитная реакция.
- Слушай, как тебе не стыдно?… – начал было Виктор.
- Да свали ты, в натуре! – отмахнулся от него тот и со злым смешком ущипнул женщину. Она ойкнула и судорожно прижала руки к груди.
- Щекотно, да?.. Ну, что, Колян, поможем тёлке?… Вон пацан говорит, что ей помощь нужна…

«Закричала бы она, что ли? Ну, что я один с ними сделаю?»

Виктор не боялся этих парней: они были слишком пьяны, чтобы догнать его, но это же опьянение делало их слишком опасными в отношении женщины. Отступив на несколько шагов, Виктор начал говорить как можно громче, стараясь поднять шум и привлечь хоть чьё-нибудь внимание. Хотя поблизости, как назло, не было ни одной живой души:

- Что же вы делаете? Оставьте её в покое, слышите?! Не приставайте к человеку… Вы слышите?!

Они на него не обращали внимания. Парней забавляла испуганная реакция женщины на их щипки и тычки: она тихо вскрикивала и извивалась, увертываясь от невидимых для неё рук. Парни весело хохотали над ней, как дети, получившие новую игрушку.

Виктор оглянулся: ни палок (аккуратно подстриженные кустики), ни камней (на редкость чистый асфальт) и только несколько окурков вокруг урны для мусора. Впрочем, сама урна была не бетонной, как на других остановках, а металлической и даже выглядело довольно изящно. Может быть, он сможет её поднять?

С большим трудом приподняв урну, Виктор понял, что ни бросить её, ни тем более размахивать ею как грозным оружием, он не сможет. И тогда, прижав к груди мусорницу и выставив её впереди себя как таран, Виктор бросился на ребят с истошным воплем:

- Убью всех, сволочи!!!

Пьяные правильно оценили опасность, заключённую в тяжёлой металлической урне, но отскочили от женщины очень неуклюже и оба повалились на землю. А Виктор, не в силах ни остановиться, ни свернуть пронёсся мимо них как торпеда. Ничего, главное он сделал – отвлёк внимание парней на себя. Теперь им будет не до женщины. Бросил урну, пружинисто подпрыгивая на месте (пусть попробуют догнать чемпиона города по спринту!), и продолжал уже насмешливо выкрикивать оскорбления:

- Ну, что, козлы вонючие?! С женщиной справились? А вы со мной справьтесь, сволочи! Слабаки… Ну, идите сюда, сейчас по морде схлопочете оба!…

Расчёт Виктора оказался верным. Со злобной матерщиной они поднялись и, забыв о женщине, бросились на него. Виктор легко развернулся и стал убегать от них, стараясь не слишком отрываться вперёд, чтобы поддерживать иллюзию возможности его поймать. Но, пробежав метров семьдесят и запыхавшись, парни сообразили, что Виктора им не догнать и совсем рассвирепели.

- Хер с ним! Стой здесь, Колян, и придурка не пропускай… А я сейчас покажу этой суке, где раки зимуют!

Один из них, тяжело дыша, остановился посередине тротуара, отгораживая Виктора от остановки, а другой вернулся назад и сразу набросился на женщину, которая всё это время так и продолжала стоять на одном месте. После же первого удара она упала на колени, опершись руками об асфальт.

Парень на несколько секунд остановился, видимо, соображая, чтобы такое сотворить. Просто бить или пинать уже упавшую женщину казалось, наверное, ему не самым интересным делом. Неожиданно он наклонился над ней, схватил сзади воротник платья и мощным рывком в разные стороны разорвал. На обнажившейся спине заголубели бретельки лифчика. Ещё рывок – и они как бумажные ленты разлетелись под его ладонью…

Слева от Виктора был забор, перед ним – этот тип, но зато справа пустое и широкое шоссе. Виктор выбежал на дорогу, оббегая на всякий случай по большой дуге пьяного парня, и направился к остановке. И вдруг услышал негодующий старческий голос:

- Что ты делаешь, мерзавец? Это же хулиганство!

С другой стороны к остановке подходили две пожилые пары. Слава богу! Вышли, видимо, старички перед сном прогуляться.

- Товарищи, - закричал им Виктор с середины дороги, - женщина слепая, а они к ней пристают. Помогите!

Колян обернулся к другу и лениво произнёс:

- Ну, их на хер, Серёнь! Чего связываться-то с придурками? Пошли отсюда…

Не торопясь, они направились к подземному переходу. А к остановке уже подходил очередной троллейбус со спасительной партией пассажиров, возвращающихся из центра города.

Виктор подошёл к женщине, которая пыталась удержать на себе сползающие с неё обрывки белья и платья, и растерянно предложил:

- Может быть Вам «Скорую помощь» вызвать?
- Милицию надо вызывать, а не «Скорую»! Сколько хулиганья развелось! – активно вмешались обе старушки. Они помогли женщине подняться и довели до скамейки.
- Где эту пьянь теперь найдёшь? – огрызнулся Виктор. Ему было стыдно, что он так и не смог защитить женщину.

«Надо было боксом заниматься, а не лёгкой атлетикой. Больше бы пригодилось в жизни…»

Старушки успокаивали плачущую женщину и пытались чем-то скрепить на спине её платье.

Из остановившегося троллейбуса выскочил муж и подбежал к ним. Он что-то невнятно замычал, ощупывая плечи и руки жены, а потом уткнулся ей в колени и завыл от бессильной злости. Небольшая группа вышедших пассажиров с любопытством смотрела на них.

- Лёшенька, ты? – всхлипывая, она обхватила руками его голову. – Ну, наконец-то… А я стою-стою, жду-жду…
- Здесь, видите ли, произошла такая история… - начал Виктор, чувствуя себя если не героем событий, то одним из главных действующих лиц, и считая своим долгом рассказать всё мужу.
- Не надо ничего говорить, – остановила его женщина. - Он всё равно не слышит… Он – глухонемой… Спасибо вам… - Она что-то пальцами показала мужу, они встали и медленно пошли к своей остановке. Он обнял её за плечи, удерживая разорванное платье.
- Надо же! Слепая с глухонемым! Не приведи Господь! – заохали старушки.
- Да… По отдельности они, получается, вроде как полчеловека… А вместе друг друга дополняют… Ну, ладно, пошли по домам.

Остановка быстро опустела. Вокруг уже было темно, и уже вовсю горели незаметно когда включённые фонари. Прозевал сумерки…

Виктор побрёл к себе домой. Шёл и думал, что он, образованный, интеллигентный и в принципе добрый человек оказался причиной всех несчастий, обрушившихся сегодня на эту женщину. Из-за него она не успела выйти на своей остановке; это за ним увязались пьяные парни и он привёл их к женщине; это он разозлил их своим дурацким нападением с урной; и это он, между прочим, кандидат в мастера спорта, не смог защитить её от издевательств двух хулиганов… В общем… В общем, кто же всё-таки человек человеку?..


*  *   *

1981 г.