Гуманоидный комплекс. Предисловие

               
                ПРЕДИСЛОВИЕ

Всё может статься с человеком. Нынешний же пламенный юноша отскочил бы с ужасом, если бы показали ему его же портрет в старости. Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом!

Гоголь Н. В. Мёртвые души
-------------------------
В приведённом эпиграфе можно усмотреть удивительно точную литературную формулу — ещё одно поразительное мистическое пророчество Н. В. Гоголя, которое может относиться не только к жизни отдельного человека, но и к возможной судьбе всего человечества.

Можно ли предполагать, что человек разумный в процессе своей эволюции некоторым образом начал стариться в целом? Не только в среднем возрасте всего человечества, но и в психологическом и духовном отношениях. Многие признаки свидетельствуют в пользу этого обстоятельства.

Например, у нас в статистических наблюдениях уменьшились объём и масса мозга по сравнению с нашими предками, промышлявшими охотой и собирательством. Массово деградирует культура, повсеместно во всех жанрах перетекая в индустрию развлекательного китча. У нас всё меньшее значение приобретает институт семейных отношений. Ширятся однополые браки, превращаясь в норму, парадоксальную для нашей биологической природы.

Один из известных современных сексопатологов однажды признался, что в своей практике встречал всего одного по-настоящему влюблённого голландца. Значит ли это, что сексуальная революция принялась активно разрушать все прежние прелести платонической любви?

Во всём мире возросла тяга к накоплению материальных ценностей.

К сожалению, природа устроена так, что абсолютно достоверный ответ на этот вопрос дать невозможно. Мы ведь, в принципе, не можем набрать на эту тему никакой особо достоверной экспериментальной статистики.

Однако дело не кажется безнадёжным, если попытаться подобраться к теме с другой стороны, используя аналогии общесистемных закономерностей. В этом отношении в образцах классических произведений человечество накопило весьма обширный созерцательный материал, из которого можно сделать некоторые обобщения высшего порядка. Но для этого…

Нам придётся чётче обозначить предмет и понять, что конкретно входит в этот набор «человеческих движений», о которых говорит Н. В. Гоголь.

Мы попытаемся обозначить такие «движения» в качестве фундаментальных инстинктов некоторого «гуманоидного комплекса», внедрённых естественным отбором в наш организм в течение миллионов лет биологической эволюции. Это то, что очень часто, закономерно и устойчиво всплывает наружу из сферы нашей бессознательной и подсознательной активности.

Принадлежность этих инстинктов к «гуманоидной» специфике намеренно трактуется здесь более широко в изначальной семантике термина, обозначающей всё, что подобно человеку, включая самого человека. Это — несколько шире, чем то, что скрывается за понятием «гуманитарный». И то и другое подразумевают в своей основе некие идеализированные эталоны. Но что представляет из себя каждый из этих эталонов человека вообще?

Во втором случае ответить на этот вопрос будет сложнее, поскольку, как мы попытаемся это показать, всякий конкретный человек является одним из бесчисленных отклонений от гумантарного идеала, и для познания человека это носит принципиальный характер.

В этом смысле «гуманоидная» узнаваемость, менее жёстко связанная с эталоном, кажется для наших целей более удачным инструментом.

Поскольку те закономерности, о которых здесь пойдёт речь, в принципе могут иметь достаточно универсальный характер, фрагментарно свойственный не только человеку, как образцу всего «гуманоидного», но и многим иным социализированным биологическим видам, хотя бы изредка проявляющим признаки разумности. То есть принадлежат к определённому классу схожих по своим интересам и поведению существ, особенно тех, которые исторически предшествовали современному человеку и во многом определили его, в качестве одного из удачных эволюционных вариантов собственно «разумности». Возможно, аналогичные закономерности будут характерны в какой-то мере и для иных форм разумной жизни, с которыми придётся столкнуться человечеству в ближайшем будущем.

И это последнее обстоятельство также подогревает интерес к данной теме.

Наша современность на последний шаг приблизилась к созданию иных высокоорганизованных систем, которые в процессе естественной эволюции могут нарушить нашу монополию на разум.

Новый шаг будет чрезвычайно опасен по многим причинам и во многих аспектах нашего дальнейшего существования.

Человек разумный (HOMO SAPIENS) сложился эволюционно, приспособив себя к земной конкретике. Но сейчас эта самая земная конкретика качественно меняется в связи с невиданной ранее экспансией виртуальной реальности во все сферы человеческой жизнедеятельности и возникновением здесь «мира искусственного интеллекта». Психологи уже бьют в этом отношении тревогу. Философы, в свою очередь, видимо, подозревают, что вряд ли человечество достаточно хорошо знает самоё себя, чтобы с уверенностью рассуждать на тему последствий возникновения искусственного интеллекта (ИИ). Пока представления о разуме как природном феномене в нашей культуре слишком сцементированы с особенностями человеческого естества. Это легко иллюстрируется картинками из любого кинематографического фантастического комикса, где в любом случае братья по разуму не отрываются от некоторых признаков строения человеческого организма. По крайней мере, даже разумные осьминоги и те смотрят на мир человеческим взглядом.

Даже классический (https://ru.wikipedia.org/wiki/Тест_Тьюринга) тест Тьюринга ориентирован прежде всего на идентификацию «человечности» респондента, а не на способность решать творческие задачи.

Принципиальную возможность существования «негуманоидного разума» исследовали весьма мало. В литературе это яркий пример «Солярис» Станислава Лема, где Разумный Океан попытался понять основы человеческой духовности. В этом сюжете Разумный Океан порождает системы, которые могут пройти тест Тьюринга, но сам-то он этот тест не проходит, заставляя землян сомневаться в разумности Океана на протяжении длительного времени.

Немного о возможности негуманоидного разума поразмышляли братья Стругацкие. В науке и культуре можно найти ещё ряд фрагментарных примеров, которые, однако, вряд ли превзойдут эти ранние находки в сути.

Если пристально вчитаться между строк в то, что сейчас пишут о будущих возможностях искусственного интеллекта (ИИ), то создаётся впечатление, что ИИ воспринимается прежде всего как слуга будущих поколений. В этом ключе Айзек Азимов откровенно сформулировал три закона робототехники:

1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред.

2. Робот должен повиноваться всем приказам, которые даёт человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому закону.

3. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому или Второму законам.

Посмотрите повнимательнее на эти законы.

Во-первых, это рафинированный кодекс рабства, от которого человечество отказалось ещё на заре цивилизации по многим причинам — не только из соображений гуманизма.

Во-вторых, представьте себе такую картину: группа злодеев пытается расстрелять из автомата не повинных ни в чём людей. У робота есть возможность перестрелять со стороны эту группу злодеев или не убивать людей в принципе, обрекая невинных на гибель. О каком человеке в этом кодексе идёт речь? О конкретном или о человеке вообще? Как роботу самостоятельно провести такое разделение? Для последнего варианта робот решит, что есть смысл нажать на спусковой крючок. А вдруг — при этом он ошибётся в логических схемах, неточностях, нравственных нюансах, как это постоянно делаем мы?

Вывод такой: как только ИИ войдёт в нашу жизнь, с его огромными возможностями, ему сразу придётся решать наши нравственные задачи. Вы это хотите «рабу» доверить?

Просто слугой развитой многофункциональный ИИ перестанет быть достаточно стремительно.

Более того, на правах пока субъективного мнения могу сообщить, что по некоторым признакам ИИ негуманоидного типа уже возник естественным образом, и он уже сразу нам не слуга, а начинает осваивать все ипостаси межсистемных отношений с нами, от симбиоза до хищничества, которые я, набравшись смелости, классифицировал в «Системных принципах организации объективной реальности» (2000 г.).

В популярном изложении некоторые опасности человеческого взаимодействия с ИИ я попытался описать в фантастической повести «КВЕСТ@6К», к которой могут обратиться любители литературы более художественной, чем настоящий текст.

Вполне очевидно, однако, что в человеке существуют две зависимые ипостаси: собственно разумность, которая может роднить его с другими вариантами разумной жизни, и человечность — набор гуманоидных психологических факторов, являющихся универсальными для именно этого варианта разумной системы. Это та «человечность», которая сложилась в нас всех на пути, сделавшем человека эволюционно успешным.

Разделяется ли одно от другого — вопрос достаточно сложный и отдельный.

Здесь мы попытаемся поразмышлять на тему только виртуальной специфики той «человечности», которая сложилась как приложение к возможностям варианта нашей разумности.

Возможно, что это позволит нам в итоге как минимум утилитарно обозначить проблему специфики «общечеловеческой старости» и подумать о принципах осторожности и недопустимости в деле искусственной деформации человеческого естества.

Для биологической природы мы устраиваем национальные парки и заповедники. Пришло время догадаться, что внутри человеческой сущности тоже должны состояться аналогичные запреты. Если старость «человека разумного» всё-таки неизбежна, то надо стариться, как Лев Толстой, но не так, как Плюшкин. Чтобы не допустить возможного эволюционного тупика. Выбор пока в наших руках. Стихия здесь весьма опасна.

Однако в виртуальной реальности динамики человеческого духа непросто обозначить такие соответствующие границы и запреты.

Примечательно, что те закономерности, которые я попытаюсь здесь в дальнейшем обнародовать, имеют непосредственное отношение ко всей нашей культуре, и в том числе к литературному творчеству, как способу познания специфики человеческой природы.

Надеюсь, многим это покажется интересным, хотя я во многих местах не буду заниматься нудными доказательствами того, что является лично для меня очевидным. Поэтому заранее извиняюсь за это перед возможными читателями; мне приходится решать эту литературную задачу с учётом максимально широкой аудитории, что для меня и важнее, и интереснее.