Круг чтения

      Чтение и по сей день доставляет мне удовольствие и наслаждение. Помню себя в третьем классе, когда я пришла в детскую библиотеку. Я и сейчас вижу этот дом на пересечении улиц Максима Горького и Кирова и это крылечко, на котором я раскрыла свою первую книгу «Гуттаперчевый мальчик». Я плакала над его  трагической судьбой.  Позже мне привезли четыре книжки из Ленинграда, подарок от подруги моих старших сестёр Светы Кулинич. В четвёртом классе появился весь разобранный по листочку   Дюма  « Три мушкетёра». Знакомая  библиотекарь дала маме книжку на два дня. Мы при свете керосиновой лампы читали с упоением, причём мама заставляла читать меня вслух. Я помню тот ужас и страх, когда Миледи преследовала бедняжку Констанцию. Она же позже дала почитать  роман  «Лилия», так же разобранный по листочку. Книга, почему то осталась у нас и я долго её перечитывала и даже пересказывала учителю литературы Клавдии Ивановне Бабакиной и её дочери Марии Ивановне Люстровой. Удивительно, но они меня слушали с интересом. Я пятиклассница к тому времени  стала такой говорливой, чему конечно способствовало и чтение и наследственность.
      Я с теплотой вспоминаю воскресные чтения   сказок Пушкина для мамы. С пятого класса мы стали изучать английский язык, и я   «прикипела» к английской литературе: в учебниках  печатались отрывки (адаптированные) из произведений  Диккенса, Теккерея, Шарлоты Бронте и др. Особенно я переживала за Джейн Эйр. Русскую классику, поэзию я постигала на уроках литературы. Книг особо не было. Помню, как Роза Гумерова (шестой класс) дала почитать томик пьес Островского и как я презирала Подхолюзина  вместе с Липочкой, предавшей отца. В восьмом классе сосед Славик Мельников дал почитать  Пушкина - юбилейный фолиант издания 1937года.  А в девятом классе Рая Форманова (они жили зажиточно) дала почитать романы Стендаля. Я зачитывалась ими, читала до глубокой ночи, когда мама была на дежурстве. Вообще-то она не разрешала засиживаться допоздна, ибо свет в окне привлекал нехороших людей, а они пошаливали и пятидесятые годы.
       Уважаемый читатель, я это всё перечисляю для того, чтобы вы поняли, что в то время были трудности с книгами, домашние библиотеки были редкостью. Не буду утомлять вас перечислением своих увлечений, скажу только, что увлечение было столь сильно, что чайник выкипал, картошка пригорала в кастрюле, за что и получала я нахлобучку. Страсть к чтению разгоралась,  книги  стали доступнее, круг авторов расширялся - с упоением читала французские романы. На хлопке допоздна зачитывалась  новеллами Стефана Цвейга, его «Марией Стюарт», разделяя симпатию автора к несчастной королеве.
     Начала собирать свою библиотеку  с четырёхтомника  М.Ю. Лермонтова. Прелестное издание, мелованная бумага, иллюстрации картин автора, выпуска 1956 года. Возьмёшь в руки томик и уже весь  в предвкушении радости и удовольствия.
     К сожалению, уважаемый читатель, чтение моё носило несколько хаотический характер, увы, не было знающего наставника, мной руководила стихия  наслаждения. Мне всё было интересно, не только романы, но и страницы истории нашей и зарубежной, о  жизни музыкантов, особенно помнится  «Грёзы любви» Ежи Брошкевича о Шопене, о Бетховене особенно   Ромена Ролана, о Чайковском, о Рахманинове, чьей музыкой я в то время была увлечена.
    Вот появился новый автор - Валентин Пикуль, книг не достать, но есть друзья, толстые журналы. Увлечение Пикулем было столь сильным, что вместо политзанятия учителя меня просили рассказать очередной его роман (школа № 5). А Владимир Солоухин -тоже увлечение. Много читающей публики было во второй школе, обменивались толстыми журналами, впечатлениями, жить было интересно.
     Моя библиотека достигла внушительных размеров, и я её почти всю перевезла на историческую родину. Мой зять был военным и если бы не солдаты,  я не знаю, как бы мы справились. О чтении на исторической родине в следующей главе.
   P. S.
        Интерес к чтению появился у меня в дошкольные годы, этому способствовала обстановка в доме. Шла война, возможно зима 1945 года. «Вижу» себя лежащей на кровати.  В  «буржуйке» яростно горят брикеты из шелухи, пламя на стене отбрасывает причудливые узоры. У раскрытой дверцы печурки сидят мама и старшие сёстры, читают какого-то Мартина Идена. Что мне запомнилось? Странное имя Руфь, она нехорошая, причиняет страдание Мартину.
        Прошли годы, наполненные разнообразным чтением. С книгами по прежнему не легко, редко кто имел домашнюю библиотеку. Ходим в читальный зал городской библиотеки, что на улице Ленина. Из критической литературы подбираем тезисы для сочинения и не только. Прошёл фильм «Золотая медаль», а мы номинанты на медаль с дорогой Хабибой, влюблены в Васю Ланового, вот и читаем эту повесть. Мечтаем о чистой и светлой любви, вот вам   пожалуйста   -  «Повесть о первой любви или дикая собака динго». Здесь же я на конец познакомилась и с «Мартином Иденом» в полном формате.   
     К  чему бы это? А вот сдружило нас совместное чтение  с Хабибой ещё больше да так, что через годы, через расстояния (она в Ташкенте, я в Волгодонске) мы плачем в короткие (дорого) телефонные разговоры, заслышав родной голос. Хабиба друг на всю оставшуюся жизнь.