Марина

Он ехал в лифте и рассеянно наблюдал как меняются цифры на дисплее: 18, 17, 16, 15, 14, 13....
 
На цифре тринадцать лифт замер, вздрогнул, двери распахнулись и вошла молодая женщина при одном-единственном взгляде на которую ему пришлось непроизвольно задержать дыхание.
 
- Здравствуйте! - услышал он свой собственный голос.
 
- Здравствуйте! - отозвалась вошедшая и лёгкая улыбка транзитом прошла сквозь её черты, соскользнув в меховой воротник пальто.
 
Он посмотрел на незнакомку ещё раз и почувствовал, как реальность остаётся где-то внизу, а его стремительно уносит исходившая от женщины тёплая волна.

Возникло такое ощущение, что на каком-то уровне она не просто ему знакома, но всё в ней - глаза болотного цвета, смоль волос, совершенный излом губ, хрупкие плечи, нежные руки с длинными изящными пальцами, - всё в её облике настолько близко ему, что она просто создана для него, что по какому-то странному недоразумению они до сих пор не были знакомы, не виделись, хотя тайная и незримая цепь связывала их уже давным-давно.

Он смотрел на соседку по дому такими глазами, что та не могла отреагировать и, мягко улыбнувшись ещё раз, пристально оглядела его лицо и как-будто о чём-то задумалась.
 
Вскоре лифт остановился на первом этаже и они попрощались.

Все последующие часы этого дня он пробыл в странном состоянии весьма напоминавшем душевную болезнь.
 
Душевное расстройство со знаком плюс.

Он вдруг вновь увидел красоту мира, которую давно перестал замечать, потому что привык к ней.
 
Это было похоже на пробуждение ото сна.

И в самом деле: он спал с открытыми глазами всё это долгое время?

После работы он не остался в четырёх стенах съёмной квартиры, а вышел на прогулку и данный поступок отдавал для него небывальщиной.

Он с восторгом следил за тем как в танце, под аккомпанемент ветра, деревья расставались с листвой.
 
Ему виделся в них явный переизбыток женственности и наблюдая как томно покачивали бёдрами берёзы и осины он вновь возвращался мыслями к незнакомке в лифте.
 
А в воздухе кружили жёлтые, бурые, красные бабочки листьев и было в этом что-то, как ему представлялось, праздничное.
 
Октябрьский дождь, казалось, специально расчистил улицы от людей, чтобы он смог нести свою тоску красиво и с достоинством. 
 
И он бережно нёс своё приправленное странным счастьем отчаяние, и холодные оплеухи дождя совершенно его не смущали.
 
 
 
 
Спустя четыре дня он вновь столкнулся с незнакомкой в лифте.

Поприветствовав друг друга они замерли и ему казалось, что стук его сердца слышен даже ей.

- Вы живёте очень высоко? - совершенно неожиданно услышал он, и это вывело его из магического оцепенения.

- На восемнадцатом. Так что не очень высоко. А вы - на тринадцатом этаже?

- Да.

- Извините, а как вас зовут?

- Марина. А вас?

- Тимур.

- Какое редкое имя! - её глаза зажглись и всё лицо на долю секунды преобразилось озарившись внутренним сиянием.

- До свидания! - услышал он и увидев как она удаляется, прошептал: 

- До свидания...   
 
Эти нечаянные встречи проделывали внутри Тимура какую-то тихую, тайную, но невероятную работу. 

Он вдруг стал получать удовольствие от каждого прожитого дня, научился радоваться простым житейским мелочам и стал замечать зыбкую, неброскую красоту повседневности.   

У него было такое ощущение, будто он внезапно прозрел, или, быть может, давно, сам того не осознавая, находился в заключении и неожиданно получил свободу, попав под амнистию.

Серая, изъезженная вдоль и поперёк реальность, вдруг засияла яркими красками.
 
 
 
 
Стараясь успеть к уже уезжавшему лифту, Тимур бросился вперёд со всех ног и всё же успел заскочить в него в самый последний момент, виртуозно увернувшись от закрывающихся дверей.
 
Но в его недрах стояла влюблённая парочка и парень закрыв спиной свою спутницу проделывал руками какие-то сложные манипуляции эротического характера. 
 
Лифт остановился на тринадцатом этаже и, когда пара выходила, он узнал в девушке Марину.
 
Она быстро проскользила мимо него с раскрасневшимся от возбуждения лицом и поздоровалась с ним одними глазами и едва заметным кивком головы.
 
Он замер без движения, переваривая случившееся.
 
Нет, разумеется, у женщины должна была быть личная жизнь, и удивляться не чему, - рассуждал он, - но всё же в ненароком подсмотренной эротической возне не было ничего кроме пошлости и эта маленькая грязь теперь прилипла и к нему. 
 
Прошло около двух недель прежде чем они снова встретились в лифте. 
 
Марина первой прервала последовавшее вслед за приветствиями молчание:
 
- У вас из окон, наверное, превосходный вид? Всё-таки - восемнадцатый этаж!
 
- Возможно, я к нему привык.
 
- Хотелось бы взглянуть.

- На вид из моих окон? - удивился Тимур.

- Ну, да. Или в этом желании есть что-то криминальное? - улыбнулась Марина.
 
- Нет, криминального ничего нет, - пожал плечами Тимур.
 
- Тогда когда осуществим?

- А когда вам удобно? - автоматически спросил он.

- Сегодня вечером. После восьми. Подходит?
 
 
 
В назначенное время раздался звонок в дверь.
 
Тимур впустил гостью, явившуюся в немилосердно обтягивающем бедра красном платье с глубоким декольте.
 
Сверкающие гудронным блеском зрачки Марины переливались в электрическом свете, а на губах играла неопределённая улыбка.
 
Дальнейшие события неожиданно стали развиваться стремительно.

Её руки нашли ладони Тимура, затем оказались на его груди и первый поцелуй случился тут же, потом второй и красное платье оказалось сброшенным на пол.
 
 
 
На следующий день Тимур отчего-то не чувствовал себя счастливым.

Может быть потому, что случившееся так напоминало взаимную кормёжку?

Два млекопитающих случайно встретились и, совокупившись, разошлись по разным углам, чтобы следовать и дальше своими неведомыми дорогами.

Было ощущение, что им просто отужинали, а он, по идее, должен был торжествовать, ибо "соблазнил" красивую самку, однако, Тимур не испытывал никакой радости. 

Он понимал, что у Марины, скорее всего, такой жизненный стиль и что ему следовало уклониться от случившегося с тем, чтобы не рушить сформировавшийся внутри него за этот месяц новый микрокосм, но ему не хватило мудрости.
 
Кроме себя винить было не кого.
 
Да, она желала быть съеденной, но не нужно было раскрываться перед ней, как огромный рот и глотать.
 
В результате от Марины ничего в нём не осталось.

Теперь он смотрел, как раскачивались за окном ещё вчера отливавшие золотом коричневые деревья, и не видел ничего примечательного в их медленном ревматоидном стриптизе.
 
Мир снова тонул в серости и неуловимом, но вездесущем уродстве.
 
Дятлом стучавший по оконному отливу дождь тоже навевал скуку и глаза сами собой норовили закрыться, дезертировав в сон.
 
 

                10.11.2018г.