382 Чужая яхта для Риса? 2 августа 1973

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

382. Чужая яхта для Риса? 2 августа 1973 года.

Сводка погоды: Граница Северного и Балтийского морей. Пролив Скагеррак. Якорная стоянка у мыса Скаген (Дания). БПК "Свирепый". Четверг 2 августа 1973 года, Дневная температура: мин.: 14.0°C, средняя: плюс 17.5°C тепла, макс.: плюс 20.0°C тепла, без осадков. Восход солнца – 04:12, заход солнца – 20:35 (GMT+1), г. Скаген (Дания). Влажность 78%, Давление 760 мм. рт. ст. Скорость ветра - 4 м/с.

В облике небольшой прогулочной морской парусной яхты ничего не было примечательного, кроме одной детали – за яхтой следовала на буксире маленькая лодочка… Вахтенный офицер БПК "Свирепый" сделал все необходимые в такой ситуации распоряжения по вахте ПДСС, но боевую тревогу не объявил. Яхта сначала вроде шла курсом, пересекающим диаметральную плоскость за кормой нашего корабля, но потом вдруг резко изменила курс и пошла на сближение с БПК «Свирепый».

Море к вечеру уже не было спокойным. Слабый ветер гнал яхту в направлении нашего корабля. Море рябило мелкой волной. В ходовую рубку вышел командир корабля капитан 3 рана Е.П. Назаров. Он попросил вахтенного офицера позвать на ходовой мостик замполита. Пришёл капитан 3 ранга Дмитрий Васильевич Бородавкин. Командир корабля и замполит в морские бинокли наблюдали за яхтой и оба одновременно обратились друг к другу с одним коротким словом-вопросом: «Рис?»... Вахтенный офицер с недоумением оглянулся на них, а я вспомнил матроса, которого перед выходом БПК «Свирепый» на первую БС (боевую службу) списали с корабля, его звали Алексей Рис.

Рис Алексей… Я не знаю, как и откуда этот красивый, мощный, с атлетической фигурой спортсмена-гимнаста молодой парень попал на БПК «Свирепый», но я точно знаю, что он очень хотел попасть в море на боевую службу. Для этого Алексей со странной фамилией «Рис» очень старался служить и выполнять все работы по кораблю только на «отлично». Он не чурался и не избегал никакой работы, даже самой неприятной или тяжёлой. Он всё делал удивительно терпеливо, быстро и беспрекословно. При этом Рис обладал такой физической силой и таким бойцовским характером, что мог оказать сопротивление любому матросу на корабле, даже двоим, троим или целой группе.

Алексей Рис был точен и резок в движениях (когда надо). Он легко поднимал двухпудовую гирю на вытянутую руку вверх, причём любой рукой, правой или левой. Алексей Рис мог, как угодно упражняться на перекладине и крутил «солнышко», не надевая защитные кожаные прокладки на руки. Кроме этого Алексей Рис был «образцовым» комсомольцем, активно участвовал в комсомольских собраниях и резко выступал против годковщины. Мало того, Рис защищал молодых матросов и салаг от несправедливых требований годков.

Командиры отделений, мичманы и командиры боевых частей ставили Алексея Риса в пример всем, хвалили его. Мне он тоже нравился… Алексей Рис нравился мне своей собранностью, чёткостью суждений, пониманием своего места и своей роли в окружающей среде и обстановке. Он говорил, что «мог бы спокойно служить себе в спортивной команде Балтфлота, но предпочёл уйти на боевой корабль, потому что с детства «бредил» морем, военной морской службой, мечтал о боевых походах в море-океане».

Алексей Рис очень сожалел, что в школе учился «не так, как надо, чтобы поступить в военно-морское училище», что «занятия спортом, борьбой, боксом и гимнастикой превратили его в «качка», но не дали стать человеком». Ему нравилось штурманское дело. Он очень хотел быть рулевым-сигнальщиком БЧ-1, чтобы стоять за штурвалом корабля и видеть море во всех его проявлениях.

Алексей Рис был по-мужски статным, широкоплечим, очень сильным человеком, с хорошо развитыми мышцами рук и спины, с мощной шеей. Он красиво и ловко двигался, шагал, прыгал, бегал. Все наши довольно развитые физически годки, мичманы и офицеры «проигрывали» в статности его коренастой фигуры. Может быть поэтому его недолюбливали…

У Алексея Риса были глубоко посаженные и чуть-чуть выпуклые глаза, поэтому у него мог быть не очень приятный пристальный взгляд, но выражение его глаз было самое разнообразное, почти мгновенно меняющееся. Он всегда владел собой и смотрел на собеседника сообразно конкретной обстановки, когда обстановка была мирной, его взгляд был доброжелательным, когда конфликтной – бойцовским…

Алексей Рис был старше меня по годам службы, но мы с ним подружились, потому что он оказался любителем хороших стихов и песен. У него был приятный мужской голос-баритон, но песни петь он не умел, он их напевал… или подпевал, - стесняясь и смущаясь, как девчонка… И всё же, в нём была какая-то странность, тайна, что-то невысказанное, недосказанное…

Иногда он хотел мне что-то рассказать, чём то поделиться, разделить со мной свою тревогу, но потом опять замыкался в себе и взгляд его «стекленел»… Вот этот-то «стеклянный» немигающий взгляд «внутрь самого себя» пугал и отталкивал ребят от Алексея Риса. А потом Алексей Рис пропал… Просто исчез, как будто его и не бывало…

Я спросил у заместителя командира корабля по политической части капитана 3 ранга Дмитрия Васильевича Бородавкина: «Вы не знаете, куда делся матрос со странной фамилией Рис?».

- Зачем он тебе? – строго спросил меня Д.В. Бородавкин.
- Он здорово помогал мне в работе над стендами для наглядной агитации, - ответил я правду.

Рис действительно очень помог мне натягивать на древесностружечные плиты серую ткань основы стендов. Мы с ним согласованно растягивали ткань сначала по диагонали, одновременно крепили её гвоздиками, затем растягивали ткань по другой диагонали, а затем синхронно натягивали ткань по периметру сторон древесно-стружечной плиты. У нас получалось очень хорошо, ровно, без морщин и складок, без изменения структуры ткани. Даже рисунок переплетения нитей ткани не менялся…

Когда я работал над большой стендовой моделью нашего корабля БПК «Свирепый», который вырезал из очень плотного, желтоватого, мелкозернистого пенопласта, Алексей Рис изготовил из ножовочного полотна для этой работы разной формы ножички, резцы, стамески, долота… Он был прекрасный помощник художника-оформителя. 
- Ничего, - сказал напряжённым голосом замполит, - сам справишься. Ты с чем угодно справишься. В том числе и с памятью о друге…
- Да и не друг он нам, - сказал Дмитрий Васильевич Бородавкин. – Твой товарищ оказался не тем, кем он нам представился. В его планы входило во время перехода из Балтийского моря в Северное море у берегов Дании прыгнуть за борт и вплавь добраться до датской территории.

Я не поверил словам замполита. Он это почувствовал…

- Так нам сказали, - с ноткой виноватости сказал замполит. – Я сам не представляю, как так можно сделать – за десять километров до берега  прыгнуть в море и плыть? При этом надо понимать, что противодиверсионная вахта на корабле дежурит постоянно…
- Странно всё это, - вздохнул Дмитрий Васильевич, - но факт есть факт: Риса Алексея списали с корабля и на боевую службу он не пойдёт. Так что забудь обо всём и служи дальше, как служил. Думай лучше о себе, а не о Рисе…

Я насупился и молчал. Дмитрий Васильевич немного рассердился…

- Матрос Суворов, - сказал скрипучим служебным тоном капитан 3 ранга. – Если вы не хотите приключений на свою… голову, то... Кругом! Шагом марш! Исполнять мои поручения!
- И запомните, матрос Суворов, - сказал уже более доброжелательным, но веским и авторитетным голосом Д.В. Бородавкин, - я буду приветствовать любую вашу инициативу, но только в исполнении моих приказов. Ясно!
- Хватит! Хватит строить из себя борца за правду и справедливость, - уже не на шутку почему-то рассердился замполит. – Ещё не хватало потерять тебя и оставить корабль без такого талантливого художника, фотографа, библиотекаря, киномеханика и комсорга, как вы…
- Ступайте, ступайте уже, - сказал он мне в лицо, которое я отворачивал от него. – Поймите, здесь на флоте и на корабле уже всё по-взрослому… Это не игра, это жизнь… Это флотская служба, наконец!

Вернувшись к себе в ленкаюту, я с особенным чувством ощутил потерю друга-товарища, который меня понимал, чувствовал, а самое главное, который нуждался во мне, как в друге… Печатая очередные фотографии, я в череде фотопортретов передовиков военной и политической подготовки корабля напечатал фото Алексея Риса и упрямо наклеил его фотопортрет у себя в ДМБовском фотоальбоме… Правда, историю о матросе Алексее Рисе я опубликовал только сейчас, спустя 45 лет, но… лучше поздно, чем никогда.

Так вот, в четверг 2 августа 1973 года в предвечернее время к нашему кораблю подошла гражданская прогулочная морская яхта, на буксире которой колыхалась маленькая пустая шлюпка на одного-двух человек – ялик. От сигнальщиков-наблюдателей БЧ-4 не поступало информации о количестве членов экипажа этой яхты. На ней никого не было видно, поэтому у всех на ходовом мостике возникло некое тревожное ощущение, что эта яхта с полным парусным вооружением пуста… Однако ею кто-то управлял, потому что она легко скользила по мелкой ряби моря уверенно, ровно, прямо. Яхта несколько раз меняла курс, перекладывала паруса, возвращалась и снова проходила на некотором отдалении от ЮПК "Свирепый" вдоль линии правого борта.

- Вахтенный, - позвал командир корабля вахтенного офицера. - Зафиксируйте в вахтенном журнале время прохождения и характер движения этой яхты.
- Суворов, - не оглядываясь на меня, сказал Е.П. Назаров. - Вы эту яхту сфотографировали?
- Точно так, товарищ командир! – ответил я. – Даже через «визир» (ВБП-451М).
- Ялик тоже?
- Да.
- Хорошо. Перепишите запись из вахтенного журнала к себе в объяснительную записку. Добавьте точные координаты. Сами всё своими словами опишите и в конверт. Вам всё ясно? – спросил меня капитан 3 ранга Е.П. Назаров.
- Точно так!
- Исполняйте, - жёстко приказал командир БПК «Свирепый».

Я в точности исполнил приказ командира корабля. Никто мне не препятствовал, только все присутствующие молча смотрели, как я оформляю свои записи в блокнот и на бланки отчёта визуального разведчика. Позже в ленкаюте при свете аварийно-тревожного красного освещения я отрезал часть отснятой плёнки, проявил её и повесил сушиться. Затем стал писать отчёт со своей версией случившегося…

Объективных данных для отчёта было предостаточно, фотографии были чёткими, поэтому отчёт в разведотдел 128-й БРК 12-й ДиНК ДКБФ получился точным и кратким. При этом, когда я описывал яхту и этот болтающийся за её кормой пустой ялик на двух человек, я почему-то представлял себе Алексея Риса. Вот он «ласточкой» ныряет из-под торпедных аппаратов БПК "Свирепый", чтобы быть подальше от точек-мест нахождения вахтенных противодиверсионной вахты. Вот он стремительно «кролем» несётся к яхте наперерез, а яхта вдруг "оживает", в её кокпите появляются люди, один из них садится в ялик (тузик) и быстро гребёт навстречу пловцу. Они встречаются, пловец скрывается за бортом ялика и так вплавь, вместе с гребцом ялик (тузик) спешит к яхте, которая совершает манёвр рулём, становится против ветра и ждёт их. Ялик заходит за корпус яхты. Люди в кокпите вытаскивают пловца. Загораживая его своими телами, они быстро пихают пловца внутрь рубки яхты. Паруса вновь наполняются ветром. Яхта стремительно несётся прочь от нашего корабля…

Так могло быть, а может, и не быть. Может быть, всё было бы иначе. Меткая очередь вахтенного ПДСС прервала бы этот отчаянный заплыв не на жизнь, а на смерть… Потому, что здесь на БС (боевой службе) в чужом море на чужой якорной стоянке вблизи чужих берегов теперь всё по-настоящему, по правде, по-взрослому…

Фотоиллюстрация: 02 августа 1973 года. Балтийское море. Пролив Каттегат. Мыс Скаген. БПК "Свирепый". Матрос Алексей Рис. Он появился на корабле как-то неожиданно, зарекомендовал себя отличным и старательным моряком, активным комсомольцем, но также неожиданно исчез из экипажа перед самым выходом БПК "Свирепый" на первую БС (боевую службу). Примечательно, что матроса по фамилии Рис нет даже в официальном списке экипажа БПК "Свирепый" опубликованном в книге А.С. Дробота "Свирепый" на страже Отечества. Судьба корабля в эпизодах и лицах" (2015). Чужая яхта с маленькой шлюпкой (яликом) на буксире, которая 2 августа 1973 года (в четверг) к вечеру зачем-то приплыла к БПК "Свирепый", крутилась возле нашего корабля, а потом перед сумерками (заход солнца в 20:35) убралась обратно в город-порт Скаген. Очень не хочется думать, что эта яхта приходила к нам за кем-то из нашего экипажа...