Рыбацкое счастье. Глава 4

Глава  4.

                Прошло еще два часа. Звеня и сияя, приближался погожий полдень: с беспечным галдежом носились над рекой щурки, доверчиво смотрели в небо белые кашки, туда-сюда метались по своим делам стрекозы, плескалась в камышах вода – однообразно, тихо и знакомо.
                Стоценко продолжал сидеть у реки, озабоченно сдвинув брови и устремив напряжённый взгляд на поплавок, как будто, торчавшее из воды, лёгкое пёрышко, сливалось перед его глазами в заманчивое видение. Казалось, видение это становилось всё ярче и всё неотступнее мучило его. И соблазнительные картины возможно близкой удачи, совсем ещё недавно робко заполнявшие его мысли, вдруг стали обретать реальные очертания.
                За два минувшие часа, садок Степана пополнился вторым сазанчиком и хорошим подлещиком. И общий вес улова, как полагал Стоценко, теперь бы потянул под два килограмма.
Удивительно, но и Баженов времени зря не потратил: сумел-таки выудить ещё трёх окушков и небольшого язька. И по весу, его улов, видимо, был никак не меньше улова Стоценко.
И теперь, сидя перед удочкой на корточках, Степан усиленно обдумывал слова Кролика случайно сорвавшиеся с пьяных губ.
                Он находился в двойственном состоянии: будто за его душу спорили сейчас две силы, рвущие её то в одну, то в другую сторону. И та, которая его уговаривала последовать совету Кролика, настойчиво и вкрадчиво ему шептала, что нет в этой жизни ничего пошлее, чем сожаление об упущенном шансе.
                «Дурак дураком ты, Степан, ангелочек без крылышек..."  Говорил ему голос его второго, тёмного  «Я».  " И в Чечне воевал, и годков тебе тридцать, и работаешь на тяжёлой работе  не хуже других, а вот сидишь у этой позабытой богом речки, и  понапрасну тратишь время своё, единственную прожигаешь жизнь. Кому твой бессмысленный «подвиг» нужен?.. Не позволяет, видите ли, совесть пойти на обман? Да ты на совести своей, как на машине, покататься не сможешь!.. Как не сумеешь купить на эту совесть ребёнку игрушку или жене пальто… А тут, реально заполучить можно автомашину! Пусть и не полностью выигрыш тебе достанется, пусть с Колькой Баженовым делиться придётся, но всё равно… тысяч по восемьдесят каждый из вас отхватит!.. Если с умом провернёте дельце. Подумай только, по восемьдесят тысяч!!.. Тебе за такие   деньги  крутые ... да цельный год нужно на заводе горбатиться!…»         
                Но Степан, обдумывая нашёптываемое, не был этим убеждён до конца. Проснувшиеся в нём лучшие чувства, боязнь разоблачения и позора публичного, заглушали советы его тёмного, худшего «Я».
                К чёрту! На фиг!!..  Почему сознание его упорно возвращается к словам  Кролика?.. Неужели он, в самом деле замышляет такое? Быть не может того! Нет! Это невозможно!.. Нельзя себе даже представить, чтобы он, Стоценко Степан, способен был на бесчестный поступок! В роду у них никогда не было ни воров, ни мошенников… Нет, он не станет даже из-за такого приза мараться!..
                Но стоило ему вновь подумать об автомобиле, обо всём том, что он собой олицетворял, и таинственный  голос тотчас возвращался к нему, ещё более хитрый, ещё более вкрадчивый.
                «Оставь, оставь всё, как есть…"  Со злой насмешкой нашёптывал голос. "Будешь по-прежнему, за исключением выходных, ежедневно приходить к восьми на завод, брать в руки лом, кувалду и выколачивать из формовок изделия.
Потом, замесив бетонный раствор, разливать его снова в формовки и зарабатывать постепенно … грыжу. Будешь отчитываться перед  Татьяной за каждый рубль, потраченный на сигареты, считать десятки, оставшиеся до получки и свыкнешься, смиришься с мыслью, что ты  -  н и к ч ё м н о с т ь, не предназначенная природой к большему… Оставь, оставь всё как есть, и честно зарабатывай грошовую пенсию, а там, подкатит незаметно времечко, и отнесут тебя сердешного на кладбище, где у могилки вырытой накануне, два-три «доброхота» скажут скудную речь, в предвкушении скорой, халявной выпивки. А через неделю о тебе забудут… Мм-да!.. Можно, разумеется, и так… Но лучше бы, конечно, по-другому…»
                Внутренний диалог голосов, внезапно, иссяк. И Степан мгновенно почувствовал всю убогость своей серенькой жизни, всю безмерность проявившейся трусости,  неумение воспользоваться случаем.
                Тыльной стороной ладони, обтерев  лицо, он посмотрел в сторону своего дружка, Николая. Тот в это время поправлял червя на крючке, устранял последствия неудачной поклёвки.
                На отрезке берега, разделявшего приятелей правилами соревнований, суетилась маленькая шустрая трясогузка, тыкавшая тонким клювиком в чей-то след, наполненный мутной водицей. Время от времени она затихала и косила чёрный глаз на Степана, будто спрашивая у него: «Когда же уберётесь отсюда? Когда?»
                Стоценко обернулся и посмотрел на пригорок. Упрятавшись в тень молодого дубка, спиной прислонившись к стволу крепкого дерева, там мирно похрапывал опьяневший Кролик.
                «Лучшего случая нельзя и придумать, - подумал Степан и, наконец-то, решился. – Как можно от счастья своего отказываться, когда оно, само, дуром прёт в руки?!»
                Поднявшись с корточек, держа в руках банку с червями, он с показною ленцой приблизился к Николаю.
Склонившись над жестянкой приятеля, словно бы желая позаимствовать наживки, Степан, едва сдерживая волнение, горячо зашептал:
                -Слышь, Колян, дело есть! Давай свою рыбу сваливай в мой садок. Если выиграю приз – делим всё пополам!..- и, отсыпав червей из консервной  жестянки, также несуетясь, вернулся на место.
                Баженов какое-то время смотрел в его сторону, словно не понимая сути услышанного. Но потом, уяснив, и не слова не вымолвив, полез за сигаретами в карман рубахи. Прикурил. Пыхнул дымом, хмуро задумался, и по его грубому, крупнопористому лицу было видно, как бродила под коротко стрижеными волосами какая-то упрямая мысль, какое-то несогласие. Наконец, озадаченно почесав затылок, он строптиво спросил:
                -Что-то я не просёк, корефан? Почему твой садок нужно рыбой затаривать? Твой, а не мой?..
                -Да не ори так, не ори!.. Могут услышать… - мотнув головой в сторону Кролика, взволнованно прошипел Стоценко.  – Тот клоун, под деревом, видел часть моего улова… точнее, видел одного из сазанчиков. В твоём же садке рыбы такой, помнится, нет?..
                -Допустим.
                -Допускай! Только думай живей: чей садок нам выгодней затаривать рыбой?

                Не отвечая на слова Степана, держа в руках пятиметровую удочку, Баженов щурился от сизого, едкого дыма и перекатывал по губам сигарету.
И было слышно, как в кипени прибрежных кустов, разморено и вяло бормотала горлица.
                Но вот, окурок притушив о коряжину, пристроив удочку на веточную рогульку, Баженов, переступая босыми ногами, в воду вошёл. Подтянув за бечёвку притоплённый садок и приподняв его над водой, он посмотрел на небогатый  улов.  Потом, достав из кармана штанов пакет целлофановый, стал перекладывать в него из садка рыбу. Делал всё не суетно, но и без лишней задержки. А когда доставал из садка язя, на секунду – другую придержал рыбу в руках, словно бы её взвешивал, словно бы любовался розовыми плавниками. Подержал и, услышав, как она чавкнула жабрами, с непроницаемым лицом опустил в пакет, к остальным. Себе же, в садке, только снулую плотвичку оставил, да недомерка - окушка  полосатика.
                Прикрыв пакет полою рубахи, к Степану приблизился  и рыбу бросил к его ногам. Похлопал себя по карманам штанов, выслушивая спички и, не найдя таковых, с усмешкой сцедил:
                -Ну, только смотри, Стёпка, теперь,  в оба смотри… Не обмани своего дружка давнего, не обмани…