Рассказ кошатника

«Человек культурен настолько, насколько он способен понять кошку».
                Бернард Шоу
               
«Чужая душа – потемки, ну а кошачья – тем более».
                Антон Чехов
               

    Люди делятся по многим категориям экстраверты и интроверты. Есть либералы и консерваторы. Есть натуралисты и натурофобы и прочие, прочие, прочие.  А есть любители собак и любители кошек, которых я называю «кошатники» и «собачатники». Я отношусь именно к кошатникам.
    Кошки мне нравятся своей свободой и независимость. Как сказала американская актриса Мэри Блай: «Собака, если её позвать, прибежит; кошка – примет к сведению». И, как говорят, и кошки, собаки произошли от одного предка, но до чего же они разные эти животные. Собаки – гончие, а кошки – засадные. Собаки днями могут преследовать жертву, долгой погоней выматывая её до изнеможения, и в итоге одерживая победу. А у кошек  слабенькое сердечко. Их сил хватает только на стремительный рывок и захват. Посмотрите на свою кошку, как она носится, но потом, набегавшись, падает, при этом не лишая себя грации, вальяжно развалится и лежит, отдыхает, набирается новых сил.
      По своему строению даже лапка кашки двигается, выворачивается в разные стороны, потому что ей нужно лазить по деревьям, цепляться, хватать добычу в прыжке, а у собаки лапы на такое не способны, они более статичны, жёсткие. Это чтобы при долгом беге нога не подвернулась и  всегда твёрдо стояла на землю. Ну и конечно, собаки умнее кошек. Объём мозга у них больше, и соответственно больше нейронных связей. У кошки же череп меньше, потому что часть места эволюция отдала мышцам, чтобы сотворить мощный челюстной зажим. В считанные секунды жертву необходимо было захватить и удушить.
        Собаки – животные социальные, любят сбиваться в стаи. Вот почему псины так привязаны к своим хозяевам. В них они видят полноправного члена сообщества и очень переживают, когда с эти «членом стаи»  что-то случается, и собака остаётся одна, а в другую «стаю» она перейти не может, тоскует по ушедшему хозяину и иногда, даже погибает. Вот почему столько много различных баек про собачью верность. А кошки  – они индивидуалы. Как поётся в популярной песенке: «И только кошка гуляет сама по себе и лишь по весне с котом».
          У моих знакомых родился маленький ребёнок, и они на время, пока малыш подрастёт,  решили отдать кошку бабушке. У бабушки была своя кошка. Так эти «зверюги» совершенно друг с другом не контактировали. Каждая ходила по своей половинке квартиры. Иногда поглядывая косо в сторону противника и пофыркивая, выражая при этом полное презрение.
          Можно было, конечно, ещё долго сравнивать этих замечательных  зверушек. Но я постараюсь поделиться наблюдениями за своими кошками.
           Он был у меня одним из любимых котов. Гордым и непреступным, с длинным пушистым хвостом, который демонстративно распускался, как «павлин-мавлин», в меховых штанишках, вокруг шеи пухлявый воротничок и для солидности бакенбарды, ушки чуть-чуть загнуты. Просто картинка. Его портрет до сих пор хранится у меня в резной фото рамочке.
           Кот слыл высокомерной скотинкой. Если его кто-то звал, и он лениво соизволял повернуть голову в сторону, откуда доносилось банальное: «Кис, кис!», то делал этот поворот своей большой, лобастой головы маститого кота с видом обиженного аристократа.
            Звали его Вася. В семье кликали Буся, потому что Василий по-гречески «базилевс» - царь, так и повелось: Буся, да Буся.  Буся по породе был из «дворян», то есть дворовых котов, но с примесью персидской крови. Его прабабка – Фрося была чистокровной «персиянкой». Поэтому-то кот вышел пушистый, с немного приплюснутой мордой и большими, круглыми голубоватыми глазами. Истинный красавец. По характеру кот уродился капризным, гордым недотрогой. Уж если позволял себя погладить, то, как будто делал большое одолжение. И если это ему не нравилось, легонько  кусал и быстро убегал.
        Буся как огня боялся улицы. Когда его пробовали вывести погулять, он или убегал, либо безысходно падал на спину, обречённо поджав к верху лапки. Единственно, что он позволял, это посмотреть с балкона на свет божий.
        На счёт лишения кота мужеского достоинства, я сразу же категорически заявил, что не дам калечить кота, и ему для удовлетворения плотских утех моя супруга сшила из двух носков искусственную Муру. Как её Буся любил! А какие выделывал выкрутасы! И если приходили гости, Буся, будто специально вытаскивал свою Муру пред всеми, и начиналось представление.  Это была настоящая кошачья «Камасутра». Между собой мы называли искусственную Муру Потаскухой, потому что кот таскал её по всей квартире. Почти за десять лет непрерывной любви искусственная Мурка оказалась затаскана до дыр. Коту шили новую «любовницу», но он оставался «верен» старой. С ней любезно мурлыкал, иногда даже злился. На что я подтрунивал над котом:
         - Что, Буся? Не даёт? Ах, она вредная! Совсем красивого кота измучила! Потаскуха такая!
          Сейчас у меня две кошки Леся и Маня. И это новый рассказ, новая кошачья песня. Сначала принесли месячного котёнка Леську. Это было нечто несуразное. Если Буся в месячном возрасте походил на аккуратненький пушистый шарик с торчащим хвостиком, то это было что-то глистообразное, кривоногое, с окрасом напоминающим британскую табби. Освоившись, Леська начала «давать жару». В квартире не осталось ни одной дырки, куда бы не был сунут любопытный чёрненький кошачий носик. Так как кошку привезли из деревни, то я её тут же окрестил «невоспитанной деревенской девкой», но это совершенно не беспокоило малявку. Она лазила везде и драла всё подряд. Она не понимала ни каких наставлений и нравоучений, в отличие от Буси. Тот от окрика как-то пугался и на определённое время переставал шкодить, и, распушив свой большой хвост, гордо задрав лобастую голову, не спеша, демонстративно убегал. А эта, прямо как в басне И.А. Крылова: «А Васька слушает, да ест». Смотрит невинными  жёлтенькими глазками и продолжает безобразить. Это был не котёнок, а какой-то чертёнок на верёвочке. Она носилась, скакала, кувыркалась через голову. Короче, отрывалась по полной программе. И от такой маленькой скотинки в квартире было всё вверх дном.
           Как-то в гости пришёл старший сын с маленьким внуком. Попросил бабку с дедом посидеть с малышом и убежал по делам. Внука опустили на ковер, обложили игрушками. Тут же нарисовалась Леська. Как же без неё? Внук пополз к «кхыке» - так была названа кошка на детском языке. Леська вертелась рядом, но поймать себя не давала и прочь не убегала. Интересно же, что ещё за чудо появилось? Так и играли: внучок за «кхыкой», та от него. 
           Через три месяца мне подарили ещё одного котёнка – полукровку Маню. Мать у неё породы мейн-кун, папашка – заезжий «дворянин». Маленький серо-белый мохнатенький комочек осторожно вошёл в комнату. К нему тут же подскочила Леська и сграбастала своими кривыми лапками. Машка пискнула, но не поддалась и… началась свалка. Маня научилась быстро прятаться от Леськиных  домогательств под диваном, под креслами, протискиваться в различные узенькие щёлочки. Леска быстро выросла, и залезть туда уже не могла, а Маня до поры до времени пользовалась своим преимуществом. Единственно, что показала Маня, что это никому не отдаст, это свою плошку. Маленький комочек, когда ел, превращался в грозного тигра и как только мог, сурово рычал, никого не подпуская. Леська тут пасовала, но в остальном во всём третировала Машку.
       - Вот подожди, Машка вырастет и тебе задаст, - грозился я Леське.
       Скоро оно так и вышло. Теперь Маша переросла Леську и ни сколько не поддаётся. А Маня в борьбе берёт весом. Она превратилась в плотненькую, сбитую кошечку с коротеньким хвостиком, довольно-таки тяжеловатенькую. Однако это не мешает её пружинисто прыгать.
        Леся повзрослела и отныне ведёт себя никак шаловливый котёнок, а уже созревшая, посерьёзневшая кошечка. Когда Маня бесится, Леська сидит на какой-нибудь возвышенности и снисходительно смотрит, укоризненно покачивая своей маленькой аккуратной головкой, будто осуждающе говорит:
         - Не пристало мне так себя по-детски, по-котёнсковски вести. Я ведь уже почти что взрослая девушка.
         Но как всегда, такого снисхождения хватает не на долго. Терпение Леськи быстро иссякнув, превращается в обыкновенную бузотёрку. Начинаются скачки. Сначала одна носится за другой, а потом они резво меняются ролями. Как в мультфильме «Котёнок по имени Гав», в котором то щенок бегал за котёнком, то котёнок за щенком. 
           Смотришь на этих кошек и думаешь:
            - До чего же они разные!
            Леська – тихушница, все делает исподтишка. Что-нибудь натворит и спрячется. А, Маня – простая душа на распашку, выйдет, уши развесит. Уж если шкодит - в открытую, чтобы все видели. Ну и, соответственно, как говорится: «Простота хуже воровства», на Маню обрушиваются все шишки.
             Маня любит за всех убирать. Когда Леська сходит в лоток, то зарывать за собой отработанные продукты своей жизнедеятельности не любит, а Маня, как путная Маша, подойдёт и старательно зароет. После еды все плошки вылижет.
             Своих кошек я приучил к такому образу жизни: сходили в лоточек, получите угощение – несколько зёрнышек «Вискаса» - сухого кошачьего корма. Кошки к этому привыкли, и если даже с лоточек сходила одна, за угощением бегут обе. Приходится насыпать корма поровну. Однако они научились обманывать, особенно Леська. Иногда сидит в лотке, глазёнки выпучит, тужится, делает вид, что сходила по большому или маленькому, но в итоге ничего, а за угощением бежит. Тут приходится проверять: «Доверяй, но проверяй», и читать Леське нотацию, мол, как не хорошо обманывать. Она искренне глядит честными глазами, как бы соглашаясь с моими нотациями: «Да, да, не хорошо обманывать», но делает всё равно по-своему. И самое главное им это всё прощается. Ведь как писал У.Л. Джордж: «Только кошки знают, как получить пищу без труда, жилище без замка и любовь без треволнений».
          Вот такой у меня кошачий зверинец. Мои девушки, а теперь я так называю своих кошек, не дают скучать. И когда они через чур расшалятся, я обзываю их девками и отправляю в ссылку на балкон, дабы он у меня большой. Но они и там не унывают, по-своему везде наводят порядок. Но сердится на них долго невозможно. Как писала Шарлота Грей: «Иногда обругаешь кошку, взглянешь на неё, и возникает неприятное ощущение, будто она поняла всё до последнего слова. И запомнила…» Ведь по правде говоря: «Вам не удастся одурачить кошку пустой болтовнёй, или какую-нибудь собаку, нет сэр!» - Джером Клапка Джером – английский писатель-юморист.