Бесконечность. Ч 1 Дежавю. Г 3 Забытый день

Русаков О. А.
Фантастическая повесть.


БЕСКОНЕЧНОСТЬ.

В начало произведения:       http://www.proza.ru/2018/11/17/611


Часть 1. Дежавю.


Глава 3. Забытый день.


            Через несколько минут Роман открывал калитку школьного двора,
где перед парадным входом школы - восьмилетки стояли, на прямоугольных
постаментах, белые каменные пионеры с горнами. С интересом изучая так и
не забытых за жизнь каменных пионеров, которые в начальных классах
восхищали маленького Романа своей парадностью, парень прошел мимо них
по школьному двору к фонтану в маленьком парке.
            У входа в пришкольный огород Надежда Николаевна раздавала
садовый инструмент. Роман всегда помнил свою первую учительницу. Крупная
женщина высокого роста пыталась на уроках быть строгой, по крайней мере
Роману так казалось, наверняка и другим ребятам тоже. На самом деле, уже
позже, в старших классах, Роман понял, что она добрая женщина, но при
этом конечно очень мудрая, но в углу постоять ему пришлось не раз за
прошлые три класса начальной школы. Теперь Надежда Николаевна проводит
с ними последнюю неделю практики, в четвертом классе, их ждет классный
руководитель, и много учителей, и вести они будут – каждый свой предмет.
            А Светов знал, кто у него будет классным руководителем.
            Роман остановился за деревьями, из-за которых он отчетливо
видел ребят своего и параллельного классов, и учителей – Надежду
Николаевну и Раису Сергеевну, пожилого преподавателя - она вела
параллельный класс «Б». «Не молодой» мальчишка смотрел на педагогов и
ребят, и вспоминал имена мальчишек и девчонок, которых видел, некоторых
вспоминал с трудом, но все же их фамилии и имена восстанавливались в
памяти, тут-же, как будто из-под тонкого расколовшегося льда, всплывали
в голове обрывки событий, связанных с некоторыми из ребят. Ощущения
пробуждения памяти были сродни щекотке и в общем-то доставляли немалое
удовольствие.
            «Ну что ж… надо ведь идти работать, что прячешься Светов…»:
говорил подсознательно он сам себе, не понимая своего смущения, перед
событиями, которые должны произойти, эти ощущения уже давным-давно были
забыты. Еще какое-то время Рома стоял и смотрел на свой класс, лица и
одежды школьных друзей и подруг, беспощадно стертых из его памяти, будто
выходившие из сумрака и становясь близкими, ведь с ними он расстался
вчера. Мальчишка, маленький мальчик Ромка, никак не мог решиться выйти
из укрытия. Надежда Николаевна уже стояла и озиралась в его сторону,
нервно теребя в руках ключи от сарая, где хранился огородный инвентарь.
            - Ребята, а Светов ничего не говорил, никому не говорил
придет он или нет? Он не заболел? Придет он или нет?..
            Ребята невнятно отвечали, пожимали плечами, но не давали
нужного ответа педагогу.
            «Что ж я веду себя как пацан…» и Светов вышел из-за кустов.
            - Надежда Николаевна, я здесь… Извините пожалуйста.
            Роман сначала быстро шел, затем побежал к открытому сараю,
и любое движение ему очень нравилось, все движения телом уже как минут
десять восхищали его легкостью, а самое главное, не надо было бояться
боли при неловком шаге.
            - Что ж ты опаздываешь, Роман, ай, яй, яй, яй… всем
приходится тебя ждать, – этаже не хорошо. – Назидательно говорила
Надежда Николаевна, а Роман заскочил в сарай и взял штыковую лопату,
ребята уже были в пришкольном огороде с нужными огородными инструментами.
Светов внимательно стал смотреть на Аньку Корзинкину, она тоже смотрела
на него, в конце концов, показала ему язык.

            Рома поправлял грядки и убирал сорняки между грядками после
их прополки девочками. Относил наполненные сорняками ведра в угол
школьного огорода, где была организована компостная куча. Затем какое-то
время тупой тяпкой окучивал картошку, толком, ни с кем из ребят не
поговорив, лишь мельком здороваясь, иногда за руку, за эти почти полтора
часа. Но вдруг ребята его позвали за сарай с инструментами. Парень
выпрямился, посмотрел по сторонам, учителей не видно. Правда, девчонки
по-прежнему пропалывают грядки, между собой разговаривая: «Ну вот,
учителя отошли, и работа на полку… Здорово… По-мужски… черт возьми… Вот
поэтому мы и рассыпались в девяностом…»
            Тяпка на плечо, и он пошел к пацанам.
            - Ты чего-то сегодня работаешь прямо, не покладая рук. Может
хватит.
            - Может и хватит, да только солнце еще не зашло, – с улыбкой
ответил
Роман и поставил тяпку к стене сарая. - Чего звали.
            Игорь Жильцов и Андрей Диденко курили. Как странно было
общаться с мальчишками, но это даже задевало и становилось занятным, это
было интересно, можно сказать, что захватывало. Интонаций пацанов
повторить было невозможно, этому разговору надо было заново учиться, но
как раз это и увлекало.
            - Пошли купаться, после практики. Девчонки тоже пойдут,
Танька сказала. – Молвил Игорь Елизаров, самый высокий в нашем классе
парень.
            Роман сразу вспомнил о брате.
            - Да мне за братишкой надо к бабуле заходить, потом домой
квас отнести. А если купаться, так тогда с Витькой. – Он говорил
спокойно, не торопясь и рассудительно. - Может вместе до четырнадцатого
дойдем после практики, а уж потом купаться. – Чуток помолчав - Девчонки
ведь точно сначала за одеялами и полотенцами домой пойдут, а уж потом на
пруд… - по-деловому высказался Рома, замолчал. После паузы подчеркнул, -
точно говорю.
            Ребята стояли растерянно, переваривая сказанное их приятелем.
Было видно, что их заинтересовал его почему-то странный монолог.
            - Да ну, не хочется к твоей бабуле, она тебе морожено даст,
а мы - палец соси?.. – после длинной паузы сказал Игорь Жильцов. – А ты
откуда знаешь, что девчонки за одеялами и полотенцами пойдут? – спросил
он с ехидством в голосе, затянувшись сигаретным дымом, слегка наклонив
голову. Дунул струю дыма с угла сжатых губ.
            - Точно – поддержал разговор Андрей Диденко. - Моя сестра
тоже купаться с полотенцем ходит, да и купальники им еще одеть надо.
Точно пойдут переодеваться… Точно домой пойдут.
            - Да что я не знаю, что ли, у меня ведь тоже сестра есть. -
Вставил Жильцов. - Обязательно домой пойдут, да еще у зеркала крутиться
будут. Они все - копушу. – Игорь будто слегка обиделся на Андрея - А на
пруд придут не раньше, чем через час. – И опять затянулся сигаретным
дымом кислой «Примы».
            С десяток секунд молчания обозначили общее согласие.
            - А мне все равно, я могу и до четырнадцатого прогуляться –
вставил слово Елизаров, - все равно делать нечего…
            Роман потрогал пальцами свой подбородок, и слегка задумавшись:
            - Значит так, если пойдете вместе со мною за Витькой, всем
обещаю по мороженому. В честь… - Роман выставил перед собой ладонь, –
моего дня рождения.
            – Через паузу, - «Сегодня праздник у девчат. Сегодня будут
танцы». – Все с интересом смотрели на Ромку - коли не выйдет всем по
мороженному, …свое морожено Вам отдам, …обещаю. – Рома не торопясь взял
тяпку и пошел продолжать окучивать школьную картошку.
            - Какой-то он сегодня не такой… - сказал Игорь Елизаров.
            Нехотя встал с лавки.
            - Чего он там про день рождения-то говорил?.. Странный он
сегодня какой-то… Сегодня число, какое? А – тринадцатое. - Елизаров
задумался, отвечая на свой же вопрос. – Не помню, когда у Ромки день
рождение. Пойду у Таньки Чудовой спрошу, она обычно все знает. Заодно
помогу ей, а то она одна на грядке сидит. – И не спеша, сутулясь, пошел.
            Жильцов и Диденко переглянулись и бросили окурки…
            - Ничего не понял про день рождения… Ты чего-нибудь понял?.. –
спросил Игорь у Андрея…
            - Э-э. Не-а. – помотал головой Андрюха.

            День был очень жаркий. Утро разогревало его уверенно.
К окончанию практики уже хотелось находиться в тени. После полудня на
знойном небе лежали маленькие облачка, которые никак не могли поймать
солнечный диск. И если удавалось тени от них лечь на разогретую траву,
дав недолго земле отдохнуть, бедная земля не успевала остыть, хоть небо
почти и не двигалось. На берегу пруда становилось все жарче и жарче.
Полный штиль заставил вылететь на лужайку много слепней. Народу было
мало, вторник - день рабочий. Ребята смогли выбрать себе хорошее место на
берегу прямо над водой. Парни подолгу не вылезали из прохлады прогретого,
за последние дни, пруда, девчонки окунувшись, недолго поиграв с
мальчишками в салочки в теплой воде, нежились на горячем солнце.
            Два Игоря и Андрей очередной раз выскочили из воды и опять
начали обрызгивать лежащих на расстеленных одеялах девчонок. Опять визг,
опять мольба о том, чтобы ребята перестали брызгаться холодной водой,
которую Игорь Елизаров принес в ладонях, хотя для купания вода была
прелестным бальзамом. Потом, как и предыдущий раз, беготня друг за
другом, в чем всегда преуспевали Жильцов и Елизаров, как самые большой и
маленький по росту. Через минуты все постепенно успокаивалось. Парни в
трусах садились или ложились на траву, девчонки в детских купальниках
размещались на двух тонких покрывалах.
            Роману пришлось в основном возиться с Витькой, пока, в конце
концов, Корзинкина Аня не предложила ему свою помощь с братом, чтобы
Ромка мог искупаться. Светов, с удовольствием, воспользовался этим,
проплыв пруд поперек туда и обратно. До этого он мог только окунуть
брата, затащив его, где самому было по пояс, после чего Витька начинал
кричать от страха и от разницы температур воды и жаркого воздуха,
капризничая, но из воды выходить не желая. Ему нравилось барахтаться,
где самому было ниже колена воды, заставляя старшего брата не отходить
от него ни на шаг, или опять оглашая надводное пространство пруда
капризным кличем. Пока Ромка плавал, на пляже его уже встречал, бегающий
по мелководью от Ани непослушный Витька, смеясь и что-то крича Анечке.
Сейчас Витек набегавшись досыта, после скучного утра с бабушкой, спал
между загорающих девчонок, спал глубоко и спокойно, не смотря на слепней
и солнце в зените, и гам вокруг него.
            Бабушка без разговоров одарила мальчишек, пришедших вместе с
внуком, мороженым, да еще самым вкусным, шоколадным с орехами. Разговор
о дне рождения больше не возобновлялся, чему Рома оказался рад, так как
какой день рождение праздновать он не знал, толи десяти лет… толи
шестидесяти. И он непременно в этом хотел разобраться, и как можно
быстрее, только не знал, как это сделать. Роман очень удивился насколько
отличался вкус мороженного, которое предложила им бабушка, от того,
которое продавалось в годы его преклонные, когда доблестный капитализм
полностью оседлал просторы постсоветской России… а было это всего лишь
вчера… А сегодня, после ужасных воспоминаний происшествия перед
сегодняшним днем, периодически всплывающих в его непонятном сознании,
он так и не понимал, что же с ним происходит.
            Светов сидел на траве и пристально смотрел на то поле за
прудом, на котором должен вырасти пивоваренный завод, который построят
где-то в середине семидесятых. Сейчас там был кусок колхозных угодий,
на котором зеленели толи рожь, толи овес, толи что-то еще. По его
профессиональной оценке, строителя, в три, четыре гектара, а далее
слабый лесок до самой железной дороги, скрытой от глаз не сплошным
перелеском. По дороге к пруду ехали мальчишки на велосипедах, слегка
поднимая пыль на сухой грунтовке. «И всё-таки – вдруг все это мне снится…
Вдруг я сейчас лежу без сознания в больничной палате, и мой воспаленный
мозг все это сумел вытащить из далекой памяти. Но-о… как же все
естественно… я же все вижу… слышу… чувствую. Я же все помню… Я даже
стихи помню…

…Скажи-ко дядя, ведь не даром,
Москва, спаленная пожаром
Французу отдана,
Ведь были ж схватки боевые,
Да говорят еще какие,
Недаром помнит вся Россия,
Про день Бородина…
- Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя,
Богатыри не вы,
Плохая им досталась доля,
Не будь на то Господня воля,
Не отдали б Москвы.
Мы долго молча отступали…

            Так… а еще?

...В тот год осенняя погода
Стояла долго на дворе,
Зимы ждала, ждала природа.
Снег выпал только в январе...

            "...Ну вот... забыл... Значит память все таки не
сохранилась... Да... Э-э-э...
            О!"

...На третье в ночь. Проснувшись рано,
В окно увидела Татьяна
Поутру побелевший двор,
Куртины, кровли и забор,
На стеклах легкие узоры,
Деревья в зимнем серебре,
Сорок веселых на дворе
И мягко устланные горы
Зимы блистательным ковром.
Все ярко, все бело кругом.


Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь;
Его лошадка, снег почуя,
Плетется рысью как-нибудь;
Бразды пушистые взрывая,
Летит кибитка удалая;
Ямщик сидит на облучке
В тулупе, в красном кушаке.
Вот бегает дворовый мальчик,
В салазки жучку посадив,
Себя в коня преобразив;
Шалун уж заморозил пальчик:
Ему и больно и смешно,
А мать грозит ему в окно...

            Помню стихи великих, лучше, чем помнил… Какая ясная и легкая
голова… как легко и быстро думается». - Парень ухмыльнулся сам себе,
сорвал и пожевал травину: «Книги, прочитанные, помню… которые в десять
лет еще и не читал… не мог читать!.. Ох, а свои-то стихи?.. как-же там,
ээ-э?..

…Пластом ложу я в стог душистую охапку.
Отец, там наверху, прижать его готов.
Я убираю вилы, прихлопнув сена шапку,
Слепня на шее бью, бросая нужный слог.

На небе душном кучевые облака…
Разлиты в блюдце голубого света звонко,
Они толпятся над уставшим горизонтом,
Жара… Кругом переливается жара…»

            Стихи полились в голове славным приятным осознанным потоком,
и они не хотели заканчиваться.
            «Здорово! Это просто здорово! Я ведь напишу его лет через
десять… Все помню… ничего себе… Значит я смогу все свое творчество
восстановить. Жаль, что ноутбука нет… Ё мое-то, еще люди лет двадцать –
двадцать пять будут ручкой писать. А в школе, поди, еще пером пишут…
А школьную программу помню?.. физика, математика, химия???»
            Рома глядел вокруг, внимательно всматриваясь в окрестности,
воду, небо, сосредоточенно, слегка прищурив глаза и торопясь думать.
Роман начал легко вспоминать законы Ньютона, релятивистскую формулу
Эйнштейна, строение и содержание таблицы Менделеева, и все, все легко
приходило в светлую младенческую голову.
            «Господи, я ведь наверно… и на аккордеоне играю… поди ж ты,
наверно и на гитаре, тоже. По крайне мере… чувствую, что помню это
кончиками пальцев…» Парень удивленно глядел на кисти своих рук и трогал
большим пальцем кончики пальцев остальных.
            Эти мысли привели его в немалое возбуждение. Ему даже
хотелось бежать быстрей домой и достать аккордеон, но в следующий миг,
холод разума напомнил мальчишке, что аккордеон «Березка» ему отец купит
только через год.
            «Ну-ка успокойся, Светов! Ты чего так возбудился. Не спеши…
Не спеши… - Роман успокаивал сам себя, слегка закусив нижнюю губу. –
Сколько интересного мне предстоит узнать… если это все… если это все…
вокруг меня… действительно происходит… а не бред воспаленного сознания
смертельно раненного человека» - Светов глубоко вздохнул – «Ну как же
это все по-настоящему… Таких снов у меня никогда не было.  Сколько
интересного предстоит узнать… если… если это конечно на долго» - Рома
вздохнул, сомкнув губы чтобы чего-нибудь не крикнуть от радости
исходящей от своих мыслей, но почему-то тут же задумался о другом:
«А что там на той стороне времени? Я там есть… Я там умер?.. или в
больнице под капельницей. Интересно, сидит ли рядом со мной моя супруга…
если я сейчас овощем в больнице лежу?.. Только зачем я ей умирающий
нужен, и живой-то ей больно нужен был…» - Уже опять с серьезным лицом
думал Роман Игоревич, но при этом лицо его было - мальчишеским.
            - Роман, ты чего сегодня какой-то грустный? – Спросила его
Корзинкина с некоторой, якобы, обидой. – Все время о чем-то думаешь и
лицо злое.
            - Ее звонкий, немного капризный голос, Рома слышал с укором.
Роман встрепенулся от неожиданного вопроса, прервавшего его путаные
мысли.
            - …Да нет, Ань, не злой я… Но поверь, сегодня не самый
лучший день у меня… точнее не самый понятный день… - немного помолчав, -
а если совсем точно… то совсем не понятный. – Парень замолчал, но через
паузу… - и никто не сможет мне объяснить… что со мной происходит. –
Слегка с сарказмом улыбнувшись, пропустив несколько секунд, - А может
быть все и к лучшему…
            Роман опять внимательно посмотрел в необычно открытое его
взору небо, которое почему-то с ним совсем не разговаривало, раздавая
свое тепло очень щедро.

            Родители пришли домой около семи вечера.
            Мама принесла торт, и через час сели за праздничный ужин с
поздравлениями и чаепитием. Отец пару раз выпил за здоровье именинника
водочки, затем мама убрала от него бутылку, отдавать которую отец никак
не хотел. Когда торт резали второй раз и до конца, Роман оставил свою
долю бабушке, которая еще не пришла со своей работы. Он не стал это
афишировать, спрятав свой кусок торта на тарелочке, на табуретку,
стоявшую ближе к окну и понимая, что в той, настоящей жизни, он этого
конечно не сделал.
            За праздничным разговором мама сообщила, что завтра утром,
перед работой, поведет Витьку к бабе Кате, нашей двоюродной бабушке по
отцу, родной сестре деда Федора, пропавшего без вести под Москвой осенью
сорок первого. Она опять согласилась посидеть с Витькой, пока садик был
на ремонте, как когда-то сидела и с Романом, хотя была в очень преклонном
возрасте.
            «Какой хороший день был» - думал Светов: «…а будет ли завтра?..
послезавтра… а может… я еще одну жизнь прожить должен. За что же такое
чудо??? Да… вот уж воистину, господни пути неисповедимы. Ну что ж…»
            - Утро вечера мудренее. – вслух произнес Роман непроизвольно,
почему-то опять удивившись своему звонкому голосу, как будто вновь
услышал его впервые.
            Все на него взглянули.
            - Что сынок? – переспросила Мама, - Ты уже спатеньки хочешь?
            В это время Витька спрыгнул с ее рук и побежал в комнату.
            - Да, мам… Слишком длинный был сегодня день. Спасибо за
поздравления, за вкусный ужин… пойду по двору прогуляюсь.
            Мама с удивлением посмотрела на него.
            - Ты прямо… такой взрослый стал, как будто тебе не десять
лет исполнилось, а шестьдесят.
            Слова матери наотмашь резанули по сознанию Романа, но он не
растерялся…
            - Слишком… Слишком коротка жизнь… - Роман глубоко вздохнул, -
И совсем не далеко расстояние от шестидесяти… -  Рома опять сделал паузу,
и на глубоком выдохе продолжил, - до десяти.
            Отец пил чай, мама с не малым удивлением смотрела на сына,
но оба оказались поражены его изречением и внимательно на него
посмотрели пока он выходил из-за стола, родители не проронили ни слова.
Не видя их взгляды, Ромка не понял, что сказал слишком глубокое для
мальчишки изречение. Его внимание было направлено, в этот момент, в его
душу. Не видел он, что на него смотрят слегка изумленные родители, не
спеша, выйдя из-за стола, скрылся за перегородкой прихожей, выходя на
улицу. Движения его были не мальчишеские, и это не ускользнуло от глаз,
слегка удивленной поведением сына мамы.

В главе использованы отрывки:
- отрывок из "Бородино" Лермонтов М. Ю.
- отрывок из "Евгений Онегин" Пушкин А. С.
- отрывок собственного стихотворения.


Продолжение:   http://www.proza.ru/2018/11/20/1955



05.11.2018
Русаков О. А.
г. Тверь