Глава 17

                В конце мая 1955 года заканчивалась наша учёба в четвёртом классе. Впервые мы должны были сдавать выпускной экзамен. Это был экзамен по математике. Все пришли в выглаженной форме, девочки в белых фартучках. Все какие-то притихшие и серьёзные. Даже моя соседка по парте, обычно егоза и проказница, была необычайно строга и серьёзна. На столе у учительницы было множество букетов цветов. Всем раздали билеты с примерами, которые нужно было решить. Примеры были не трудные. Экзамены все сдали и в наших дневниках появилась запись «Переведён в пятый класс», подписи директора, учительницы и печать. Впереди отдых и  приятное ничего неделанье. Но мы ещё не знали, что с большинством соучеников мы расстаёмся навсегда. На Большом Козихенском была построена новая школа и нас ребят из Волоцких домов зачислили в эту школу. Но это будет потом, а сейчас три месяца каникул.

                И вот тут и возникли проблемы. Ехать в деревню было невозможно. Нина окончательно разошлась с Михаилом. Официально они развелись лишь в 1960 году. Следуя «очень мудрым» советам отца (ни войны, ни мира), «ты не живи с ним, но и не разводись», Нина и не разводилась. Нина, кончив соответствующие курсы,  работала в библиотеке на Большой Садовой. Воспитание и уход за Надей, дочерью Нины, взяла на себя наша мать. К дяде Коле, тёти Надиному сыну, ехать было неудобно. Родственников в деревне у нас больше не было. Нам с Таней предстояло это лето провести  в  Москве. Кто-то сказал родителям, что в нашем доме организуется городской пионерский лагерь. Располагаться он будет во дворе дома № 14 по Трёхпрудному пер. Там в одноэтажном доме будет организован клуб, где будет кинозал и всякие настольные игры. Во дворе будет спортивная площадка. Так же будет ежедневный бесплатный обед в столовой школы № 122. Плата за всё  какая-то чисто символическая. Нас с Таней записали в этот лагерь. Первый день мне там понравилось. Было ещё мало ребят, видно, не все слышали об этом лагере. День был пасмурный  и холодный. Мы, человек 5 – 7, сидели во дворе этого дома в беседке. К нам пришла пожилая женщина, кто-то из персонала лагеря, и стала читать сказки братьев Гримм. Потом пришло время обедать и нас повели в 122 школу. Обед приличный: салат, сосиски с картошкой и компот. После этого нас отпустили домой.

                На следующий день к 9 часам утра мы были в лагере. Народу уже было гораздо больше. Нас построили в линейку, пересчитали и записали в журнал. Все ребята мне были не знакомы. Из Волоцких домов 2-3 человека и те из девятого двора, с которыми мы не дружили. Ребята оттуда отличались какой-то агрессивностью и дурью. Многие впоследствии сели в тюрьму. Все остальные были с Мамоновского и Благовещенского переулка. После линейки все разошлись, каждый был предоставлен самому себе. Все разбились по группкам. Я попытался к кому-нибудь  примкнуть, но не получилось: то ли в силу моей стеснительности, то ли чужаков не очень жалуют. Наверное, и то и другое. Так я и слонялся по двору до обеда. После обеда многие уходили домой. Я тоже ушёл. Так продолжалось в течение нескольких дней. Потом люди попривыкли друг к другу, но всё равно атмосферы задушевности и радости общения не было.

               Надо отдать должное руководителям этого лагеря. Было организовано много экскурсий. Посещение концертов, в частности раза три в Колонный зал Дома Союзов. Несколько раз были  на ВДНХ (Выставка достижений народного хозяйства).  Я впервые на неё попал. Поразили здания павильонов – РСФСР, Узбекской ССР, павильон Машиностроения, впоследствии «Космос», фонтан «Дружба народов».  Мне казалось вот такими должны быть города будущего.

             Но, тем не менее, ходил я в этот пионерский лагерь с большой неохотой. Мне нужен был какой-то предлог чтобы туда не ходить. И тут подвернулся такой случай. Как-то ко мне пришли ребята из нашего дома, которые не были записаны  в лагерь. Это были Саша Соколов, Витя Баранов и ещё кто-то. Мы прошли в полисадник на углу Трёхпрудного и Мамоновского. К нам присоединился парень с Мамоновского, не помню как его звали. Он был нас старше года на три. Физически крепкий, высокого роста. Стал показывать приёмы борьбы на мне. Я в это время был самый малорослый. Он вертел меня и так и сяк, и, наконец, перевернул меня головой вниз. Я подумал: «Вот сейчас, если он меня уронит, то опять будет сотрясение мозга». Но, правда, он меня не уронил. Вечером я рассказал родителям этот случай, надеясь на то, что скажут – «ну, и не ходи».  Конечно, они хотели, чтобы я ходил в лагерь – во-первых занят, во-вторых кормят бесплатно обедом. На следующий день отец пошёл к начальнику этого лагеря и пожаловался на этого парня. Начальник обещал, что конфликт будет улажен и парень больше приставать не будет, а ещё и извинится. Ситуация усугублялась, чувствовал я себя прескверно. Во-первых наябедничал, а во-вторых он ко мне и не приставал. Но, чтобы не потерять лица, пришлось опять идти в лагерь. Дня через два, это было в саду «Аквариум», после просмотра какого-то фильма, этот парень подошёл ко мне и довольно дружелюбно сказал «Ты уж прости, ведь я не знал, что у тебя было сотрясение». И мы потом  долго говорили о фильмах, о книгах, а в конце он сказал: «Ты если что. ко мне обращайся, я помогу, меня тут все знают».

                До середины июля я ещё походил в городской лагерь, и на этом мои лагерные приключения закончились. Многие вернулись  с мест отдыха и наш двор вновь наполнился ребятами. Всё хорошее как-то неожиданно быстро заканчивается. Так же быстро кончилось и лето 1955 года. Неожиданно мы узнали, что теперь нам предстоит учиться в другой школе. Школа только что построена и находится на Большом Козихенском пер. дом 5. В этой школе № 112 мне предстояло проучится 7 лет до одиннадцатого класса. Жалко было расставаться со старой школой и со старыми друзьями. Но было и интересно, что там нового в этой 112 школе. Новшеств было много. Раньше классный руководитель учил нас по всем предметам: русский язык, арифметика, литература и естествознание. Теперь по каждому предмету будет свой учитель, а нашим классным руководителем будет Валентина Григорьевна Дорф-Шустер. Директор школы – Лигун Борис Григорьевич, учитель английского языка  - Григорий Яковлевич Дорф-Шустер, муж нашей классной руководительницы, учительница математики Пеймер  Левита Семёновна. Как сказал мой отец: «Ну, попал ты теперь в еврейскую школу».

                Должен отметить, подводя итоги своему среднему школьному образованию, что все учителя, за редким исключением, были высокими профессионалами. Строгими, почти без предвзятости, даже по национальному признаку, во всяком случае это не выпячивалось и не подчёркивалось. После окончания одиннадцатого класса почти все ребята поступили в высшие учебные заведения. Но сама атмосфера в школе была какая-то холодная, не было душевной теплоты. Может быть мы повзрослели, может быть состав самого класса изменился. Всё-таки большинство учеников было тоже евреями. При этом они не держались отдельными замкнутыми группами, но у меня было такое чувство отчуждённости. Они были другими. Особенно это стало заметно с девятого класса. Эти мысли приходят только сейчас, так сказать взгляд из сегодняшнего далёка. А тогда это было на уровне мимолётных ощущений.

                В только что построенной  школе долго ещё пахло краской. Здание было большим – пять этажей. На последнем этаже актовый зал, на первом в цокольной части огромный спортивный зал с балконом для зрителей. Ещё ниже – бомбоубежище, из которого впоследствии сделали производственные мастерские с настоящими заводскими станками. На каждом этаже самое большое помещение - специализированные кабинеты. Кабинет электротехники, физики, биологии, химии. В этих кабинетах учащиеся сидели не за партами, а за столами, по три человека. В электротехническом кабинете в столы были вмонтированы специальные пульты с различными приборами, для проведения опытов по данному предмету. Учителя в кабинетах сидели за кафедрой не небольшом возвышении. Кроме того в кабинетах была небольшая комната, где хранились различное оборудование и приборы. Несмотря на то, что здание нашей школы было самое большое в этом районе, учащиеся занимались в две смены. Детей было больше чем теперь. Сейчас в центре Москвы детей не увидишь. Большое внимание уделялось общему развитию учащихся. В школе было множество кружков: танцевальный, хоровой, зоологический, по углублённому изучению физики и много других. Ни я, ни мои ближайшие друзья в кружки не ходили. Нам с лихвой хватало улицы и  библиотеки. Читал я в это время запоем. Преобладали книги приключенческие и фантастика. Все научно-популярные журналы были пронизаны темой космоса.

               Запомнился один рассказ, напечатанный в журнале «Знание-сила» в начале 1955 г. Рассказ назывался «Навстречу звёздам». Он начинается с описания подготовки и началу полета космического корабля к Марсу. Но вдруг что-то происходит с двигателем ракеты и корабль становится неуправляемым. Космический корабль начинает двигаться с невероятным ускорением, огромная сила вжимает пилота в кресло. Он не может пошевелить ни рукой, ни ногой. И так происходит довольно долгое время.

               Постепенно космонавт привыкает к такому состоянию и может с трудом двигаться по кабине корабля. После мучительного анализа ситуации, ему удаётся определить в чём причин  аварии. Он исправляет двигательную систему корабля и останавливает свой аппарат. Но где он? Корабль Крылова (тат звать космонавта) уже давно за пределами не только Солнечной системы, но и нашей галактики. Космический корабль длительное время двигался со скоростью близкой к скорости света – 300 тыс. километров в секунду. Чтобы вернуться на Землю ракета должна опять набрать такую же скорость, иначе Крылов никогда не увидит родную Землю и погибнет в глубинах космоса. Это один из самых драматических моментов в рассказе. Крылову удаётся запустить двигатель с тем же ускорением. Опять неведомая сила вдавливает его в кресло, но он движется к Земле. Он, наконец, достигает нашей планеты и спускается на землю. Крылов добирается до своего Космического института и вдруг у парадного входа в институт видит памятник самому себе. На постаменте выбита надпись «Первому межпланетному космонавту Крылову, трагически погибшему в таком-то году». И тут он понимает, что со дня его трагической гибели прошло двадцать лет. А между тем в полёте, по часам корабля, прошёл всего один год.  Согласно «Теории относительности», выводы которой были подтверждены многими учёными, время в космическом корабле, движущимся со скоростью близкой к скорости света, течёт гораздо медленнее чем на Земле. И на ракете Крылова прошёл всего один год, а на Земле – двадцать лет.

               В нашей квартире этот журнал зачитали до дыр. Все шумно обсуждали его содержание. Кто-то  верил, кто-то говорил, что этого не может быть – это же фантастика. Но, на нас - ребят, этот рассказ произвел неизгладимое впечатление и явился огромным стимулом для изучения физики, астрономии, да и вообще науки. Многие учащиеся нашей школы связали свою судьбу с космосом, атомной энергетикой, дальней космической связью и другими близким отраслям промышленности. Перебирая старые научно-популярные журналы для юношества: «Знание-сила», «Техника-молодёжи». «Юный техник», «Юный натуралист» и много  других удивляешься и восхищаешься, сколько внимания и заботы уделяла власть техническому развитию молодёжи.