Глава 19

(на фотографии - рисунок Коли Кузина на мифологический сюжет)               

             В новую школу ходил я без особого энтузиазма.  Единственная отрада была история. Я уже говорил, что вообще историю в школе преподавали плохо. И не потому, что учителя были плохие, а потому что общая установка была неправильная. Всё, что было до 1917 года, было плохо или просто ужасно. Сплошное рабство, эксплуатация, нищета и невежество.  За всеми этими формациями и «измами» не было видно человека. Не мог несчастный, забитый человек создать такие грандиозные и просто очень красивые архитектурные произведения, живописные полотна, литературные шедевры и  совершить открытия в науке. Древняя история вся была интересна. Первобытный человек, люди Дренего Египта, Древний Восток -  всё вызывало неподдельные интерес.

             Отец купил мне книжку – «Сказки Древнего Египта». На уроке истории, когда меня вызвали к доске , я бойко рассказал содержание нескольких сказок, за что и получил пять. Так, что с учительницей истории у меня отношения заладились. В библиотеке взял книгу «Легенды и мифы Древней Греции» автора Куна. С тех пор она стала моей настольной книгой. Книга была богато иллюстрирована: фотографий скульптур греческих богов и героев, рисунки на вазах, барельефы греческих храмов.  Теперь, если я бывал в Музее изобразительных искусств им. Пушкина, то с лёгкостью узнавал персонажей древних мифов. Сказания и мифы поражали богатством сюжетов, красотой и благородством одних героев и коварством и злобой других. Наверное, ни в одной религии мира нет такого количества  воплощения этих мифологических историй в скульптуре, живописи и в литературе. Мне купили альбом для рисования и я стал рисовать понравившихся мне персонажей греческих мифов.

         Из учебного процесса о времени учёбы в пятом классе почти ничего не помню. Помню только, что учился я плохо. Особенно по русскому языку. Однажды учительница по русскому - Валентина Григорьевна вызвала меня к доске писать так называемые словарные слова. Так я в слове интеллигенция сделал три ошибка. «Вот, - сказала учительница, - Кузин, интеллигент, а слово интеллигент писать не умеет». Дома я начал зубрить эти словарные слова. И, кажется, выучил. Но прошло какое-то время и опять стал в них делать ошибки. Кроме слова «интеллигенция», его я выучил на всю жизнь. Много времени проводил на улице. Из домашнего задания делал только то, что задавали письменно. Устные задания читал или перед уроком, или непосредственно на уроке. После зимних каникул нас перевели учится во вторую смену. Занятия в школе начинались в 14 часов. И заканчивались в 18 или в 19 часов. Это было очень неудобно. Иногда с утра так заиграешься на улице,  что чья-то мать из окна кричит: «Скорей домой, в школу опаздываете». И, действительно,  время-то уже половина второго. Прибегали домой, пальто у всех мокрые, штаны тоже. Всё снимали, вешали на батареи, под которыми сразу же образовывались лужи, переодевались в школьную форму, и бежали на занятия. И когда тут уроки делать. А после занятий в школе не мог себя пересилить и сесть за учебники, а хватался за художественную литературу. Прочитал в этот период уйму книг, конечно, в ущерб учёбе.

             Возвращаясь мыслями в то далёкое время, понимаешь, что и родителям надо было быть построже, и самому заняться самодисциплиной. Ну а с другой стороны, пропусти я это время и не прочитай той великолепной литературы, то, может быть, в более позднем возрасте и восприятие этих книг было бы другое. А может быть и читать-то их не захотелось бы. А произведения были великолепные: Ефремов «На краю ойкумены», Борисхофер «Через дебри и пустыни» (никогда больше не переиздавалась), Сетон-Томпсон «Животные-герои», Жюль Верн «Таинственный остров», Дюма «Три мушкетёра» «Граф Монте-Кристо», Шарль де Костер «Тиль Уленшпигель», Луи Жаколио «За свободу Индии», Рони-старший «Борьба за огонь», Сабатини «Одиссея капитана Блада», все прозаические произведения Пушкина (благо они у нас были собраны в одном томе), и много других книг. 

             В конце учебного года в мае месяце у нас в классе произошёл давольно странный случай. В классе оставалось несколько ребят, которые не были пионерами.  Решили в канун майских праздников принять их в пионеры. И, почему-то наша классная руководительница – Валентина Григорьевна, решила этот торжественный приём организовать у памятника Пушкину. И вот после занятий в школе, было уже темно, весь класс пришёл на Пушкинскую площадь к памятнику, окружили его рядами с трёх сторон, а внутри у самого постамента, прозвучала пионерская клятва и ребятам повязали красные галстуки и прикрепили на груди значки. Наблюдали это многочисленные прохожие. Многие недоумённо говорили: «Ну, совсем сума сошли. Причём здесь Пушкин». Да и многие из учеников были в недоумении. Валентина Григорьевна сказала какие-то слова о связи Пушкина с революцией, что он был почти декабрист, и он случайно не принял участие в восстании, и поэтому не был казнён. Но её речь нас не убедила.

           Сейчас я пытаюсь объяснить себе, что двигало этими людьми, когда они совершали это непонятное действие. Ведь этот сбор у памятника нужно было согласовывать не только с директором школы, но и с райкомом партии, тем более, что происходило это в центре Москвы. И я  пришёл к выводу, что в основе лежала идея изменить и исказить историю и выдать желаемое за действительное.. Кто изменит прошлое, тот  будет владеть будущим. И это началось уже тогда. По большому счёту власть предержащие делали это всегда. В Центральном Архиве есть документы XYIII века, которые до сих пор не рассекречены. А уж в последнее время столько небылиц об известных личностях наговорили , что удивляешься фантазии наших «историков».