Глава 21

                Начало учебного года было омрачено печальным известием, умерла наша классная руководительница – Валентина Григорьевна. Летом у неё обнаружили рак. Болезнь протекала скоротечно и в первых числах сентября она умерла. Было её всего 27 лет. Любая смерть неожиданна, а тем более такой молодой женщины. У неё осталась маленькая дочь двух лет. В этот день школа не работала, все пришли проститься с  Валентиной Григорьевной в Новоекатерининскую больницу (тогда она называлась Больница № 24) на Страстном бульваре. Муж её – Григорий Яковлевич Дорф-Шустер, очень переживал эту трагическую  смерть.

                Почти в самом начале сентября я заболел, и естественно отстал по некоторым новым предметам, алгебре и геометрии. Сижу на уроке после болезни и ничего не понимаю. Прихожу домой – пытаюсь решить задачу, так даже содержание задачи понять не могу. Взял учебник геометрии и стал элементарно его читать, но не как художественную литературу, а внимательно каждое предложение. С самого начала вроде - всё ясно, что такое точка, что такое плоскость, что такое луч - это всё я могу себе представить. Но вот незнакомое слово «аксиома». Слово греческое. Оказывается геометрия родилась в Древней Греции. Это мне прибавило уверенности – я древних греков люблю. Интересно,  что там этот мудрый грек Эвклид придумал. 

            Аксиома – это истина принимаемая без доказательств, но слава Богу этих аксиом не так много, всего четыре. И потом идут теоремы. Теорема - это утверждение, которое нужно доказать. Доказывают теорему основываясь на аксиомах. И вдруг всё стало ясно. Мне понравилась эта железная логика.  Я перешёл к теоремам и всё там так просто и красиво изложено. Я даже всем этим увлёкся и стал читать учебник  дальше. Потом вижу, что залез куда-то очень далеко, мы ещё этого не проходили. Во всяком случае, геометрия теперь для меня уже не представляла никакой трудности до самого окончания школы. А с алгеброй было совсем по другому, я так и не понял её логики. Там я вылезал только на памяти. А вот  «Бином Ньютона» мне нравился, там хоть какая-то логика есть.

                Прошёл уже год как мы в новой школе и с новыми одноклассниками. В детстве сближение ребят происходит быстро.  Из 122 школы в новую 112 перешло немного одноклассников: Саша Соколов, Гоша Копелянский, Сергей Пантелеймонов, Лёня Хлебников. И всё равно сближение происходит не только по месту жительства, скорее даже совсем не по месту проживания, а по каким-то другим принципам. Наверное, большое значение имеет уровень развития, интересы, наклонности, психологический склад, социальная составляющая, да и национальная. У нас сложилась группа: Саша Соколов, я, Ваня Москвин и Алёша Варик. И наша дружба продолжается до сих пор. Очень сближали одноклассников внешкольные мероприятия - различные экскурсии, походы, посещения музеев. Запомнился поход в Коломенское. Тогда это было далёкое  и малопосещаемое место. Был пасмурный осенний день. Народу не было видно. Нас провели в домик Петра I.

              Внутри  никакого петровского великолепия. Огромная комната, массивный стол, окружённый лавками, маленькие окна, на столе древняя утварь. Запах старого дерева. Того и гляди откроется дверь в соседние хоромы и выйдет боярин в длиннополой шубе, и скажет громовым басом: «Что здесь за посторонние. А ну-ка вон отсюда». Потом поднялись в церковь «Вознесения Господня», построенную отцом царя Ивана Грозного, в год рождения сына. Храм необычный, высится как огромный космический корабль, весь устремлённый в небо. На открытой галереи, обращённой в сторону Москвы-реки, установлен каменный трон. На этом троне сидел царь Иван Грозный и размышлял о судьбе Руси. Я подошёл к трону и положил руку на его подлокотник. Мне показалось, что подлокотник был ещё тёплый.  Показали место где был построен летний дворец царя Алексея Михайловича (Романова) , впоследствии из-за ветхости снесённого. С тех ещё времён остались солнечные часы на круглом кирпичном постаменте. Сейчас они тоже исчезли.
 
                На меня экскурсия в прошлое произвела огромное впечатление. Мы перешли Коломенский ручей и поднялись по очень крутому склону к церкви «Усекновения головы Иоанна Предтечи». Церковь находилась в ужасном состоянии, стены частично разрушены, штукатурка облупилась. Мы пролезли внутрь. Было темно и сыро, кругом какие-то темные арки, толстые кирпичные колонны. Я закрыл глаза, сначала была глухая тишина, и вдруг послышался какой-то шум, будто даже людской говор. Нам стало не по себе и мы скорее сбежали оттуда.
В зимние каникулы 1957 г. Наша новая классная руководительница – учительница географии Татьяна Юрьевна, организовала поход в кино. Решили сходить в кинотеатр «Художественный» на премьеру «Карнавальной ночи». Пришли мы слишком рано, расселись в фойе. Кто-то из ребят предложил: пусть все по очереди расскажут что-нибудь интересное. Рассказывали что-то из прочитанных книг, если эти книги читали, то кто-то добавлял или поправлял рассказчика. Женя Чернятин начал рассказывать о недавно прозвучавшей по радио, пьесе Некрасова «Осенняя скука». У Жени явно были артистические способности, потому что пересказывал он в лицах, очень живо и сразу можно было представить персонажи этой пьесы. Самое интересное, что в собрании сочинений Некрасова этой пьесы нет. Незаметно пролетело время, прозвенел звонок и все пошли в зал. Фильм, конечно, был феерический, все хохотали с начала и до конца до боли в животе. Потом ещё долго вспоминали и пересказывали эпизоды из фильма. Несмотря на то, что фильм показывают почти в каждый Новый год, он смотрится с неослабленным интересом и от его просмотра остаётся какое-то легкое и светлое чувство. Цитаты из «Карнавальной ночи» звучат и сегодня.

                Наступила такая пора в нашей жизни, когда мальчики стали обращать внимание на девочек,  а девочки на мальчиков. Не то, что появились устойчивые пары, но явные симпатии были видны. Ещё в пятом классе мне нравилась одна симпатичная девочка – Лиза Долгина. Конечно, я даже не решался к ней подойти, не то, что заговорить. Но тут вдруг Татьяна Юрьевна посадила нас за одну парту. Это было просто какое-то чудо. Жила она  в Спиридоньевском переулке, в этом же доме жил Лёша Варик, Таня Захаркина и ещё кто-то из наших ребят. Не смотря на то, девочка она была словоохотливая, я всё время чувствовал кокой-то барьер. А может быть этот барьер был с моей стороны. Лиза была еврейкой, а у нас в семье было отрицательное отношение к евреям. И это, конечно, сказывалось и на мне. Да и у Лизы дружеские отношении были только с Эммой Динабург. Но Лиза мне всё равно нравилась.

           Когда я учился в десятом классе, я прочитал фантастический рассказ Ивана Ефремова «Сердце змеи»  о встрече землян с инопланетянами. Они такие же внешне как жители Земли, но дышат они фтором, а не кислородом. Это значит, что физически они с нами никогда не смогут общаться.  Этот рассказ подвёл меня к мысли о том, что никакого будущего у меня с евреями быть не может, они другие. И хотя всю последующую жизнь я часто контактировал с евреями, чувствовал я себя там как в кислотной среде, в которой нельзя расслабляться и необходимо следить за словами и за действиями. И это мне помогало.