Глава 39

             В это же время к нам, наконец, перевели нового архивно-технического сотрудника со 2-ой Баумановской. Это был юноша на два года моложе меня – Фёдоров Юрий. Когда мне перевалило за 50 лет, я составил список телефонов всех людей, которые мне могли позвонить. Я в это время занимался предпринимательской деятельностью – работал частным аудитором. Эта работа требовала полной отдачи и сосредоточенности. Нужно было в короткий срок проверить финансово-хозяйственную деятельность больших и сложных предприятий. Телефонные звонки меня отвлекали. Звонили в это время много и часто по пустякам, некоторые звонки были мне не нужны. Телефон был с определителем. Я все звонки фиксировал, но трубку часто не поднимал. Список получился большой более чем на 200 человек, в который вошли: школьные друзья, товарищи по работе, по институту, просто знакомые. При написании  воспоминаний я просматривал этот список и подумал: кто же из этого многочисленного списка больше всего повлиял на мою судьбу или даже изменил её? И оказалось таких людей было, немного, всего 3 – 4 человека. К их числу относился и Юра Фёдоров.

                Это был молодой человек, привлекательной наружности, выше среднего роста с голубыми глазами. И было в его манере поведения, жестах, разговоре какое-то обаяние, и спокойная уверенность. Он сын дипломата, родился во Франции в 1946 году. У него даже в паспорте в графе место рождения значится Франция Париж, а в графе национальность «фр» зачёркнуто и исправлено «русский». Они прожили в Париже десять лет. В особняке, где они жили, была комната с игрушечной железной дорогой, в которую они играли со старшим братом Виктором. Они иногда ездили с отцом в Булонском лесу на лошадях, обедали на одном из этажей Эйфелевой башни. Но, вообще, жизнь семей дипломатов довольно замкнутая, масса всяких ограничений, тем более в то время. Потом их переводили в разные страны, в том числе в ГДР. Во всех странах, где работали дипломаты, при посольствах были школы, в которых дети дипломатов учились. Дети  жили вместе с родителями за границей только до 16 лет. После этого они должны были жить только в СССР с родственниками или в специальном интернате для детей дипломатов. У Юры была старшая сестра, под присмотром которой он и жил. В период нашего знакомства ему исполнилось 18 лет и в патронаже он уже не нуждался. В то время как Юра появился  у нас, родители его работали в Афганистане. В школе Юра доучился до восьмого класса. Дальше учиться не захотел. Он ещё некоторое время походил в вечернюю школу, а потом и её бросил. Чтобы он окончательно не сбился с пути его устроили на работу в наш военно-исторический архив.

                Я, конечно, слушал его, широко открыв рот. Передо мной впервые открылась совершенно другая жизнь: Франци, Париж, особняк, машина «Шевроле», на которой они с братом ездят, две квартиры. Он рассказывал это  без  всякого кичения и чувства превосходства. Это ведь для него была обычная  жизнь, которой он жил с детства. Конечно, он был человек, уже достаточно поживший на родине и видевший всю разницу между той жизнью, которой он жил за границей, и тем как живут люди здесь. Но никакой стены между нами не было. Одет он был всегда просто, но с большим вкусом. Он и меня научил, что галстук должен сочетаться с носками, а цвет галстука соответствовать не только костюму и рубашке, но и дню недели или национальному празднику. В первый день он меня спросил: «Где ты обедаешь?» Я повёл его к метро Дзержинская и угостил двумя пирожками с мясом. Он их съел, а потом сказал: «Коль я  так обедать не могу». И мы стали ходить в столовую на Большом Черкасском. Потом  приноровились ходить в столовую Совета народного хозяйства на площади Ногина. Столовая там была великолепная. Большой зал, вход по пропускам, но так как наш архив помещался рядом со столовой, то мы проходили беспрепятственно. Особенно мне там нравились антрекоты и сочники. Это было дороговато, но мы укладывались в 90 коп, в столовой на Большом Черкасском было дешевле.

               Первую получку Юра решил отметить в ресторане. Деньги мы получали в здании архива в Лефортовском дворце. Рядом с метро «Бауманская» находился ресторан «Парус». Потом то я понял, что это был самый обычный ресторан не высоко класса. Но для меня это был первый ресторан в жизни. Всё меня там поражало, белые скатерти на столах, бокалы, салфетки, тарелки, блестящие ножи и вилки. Музыка не из динамиков, а небольшой оркестр на эстраде. Мы взяли второе, бутылку сухого вина, подняли бокалы за его новое место работы. Он рассказал, что в Центральном архиве он работает с конца лета. Вместе с ним ещё человек 10 молодёжи. Я с тем коллективом почти не контактировал. Приезжал, быстро перетаскивал пачки дел читальный зал и уезжал. Сначала работать в филиале на проезде Владимирова предложили напарнику Юры Фёдорова - Валере Пальникову. Но тот отказался: «Да там сумасшедшая работа, ты видишь как этот парень (этот парень  - это я), носится как угорелый». Но  Юра согласился.

             Потом, когда Юра  рассказывал  какая у нас работа, Валера очень нам позавидовал. Обедать мы позволяли себе иногда по три часа. Мы уходили проверять хранилища, где не было телефона, и где нас нельзя было проконтролировать и позволяли себе пойти по магазинам, сходить в кино. Конечно это получалось не всегда, нужно было знать меру. Позже, когда у нас в филиале сменилось руководство, нас иногда отпускали домой часа в 3. Я для Юры Фёдорова, наверное, был тоже интересен. Во-первых, я умел слушать, во-вторых, много читал, и много знал, и знания были  разнообразны. Вскоре он пригласил меня в гости. Жил он недалеко от метро «Универсиет» на улица Марии Ульяновой д. 16. Квартира была трёхкомнатная на восьмом этаже, семья Фёдоровых занимала две комнаты, в третьей жила семья тоже работников МИДа.

               Сестра его Лидия жила в этом же подъезде на четвёртом этаже. Уже сама мебель говорила, что здесь живут люди совершенно другого уровня. На одной стене огромный персидский ковёр, под ним два кресла и журнальный столик. По другую сторону комнаты диван, тоже какой-то заморский сервант с необыкновенной посудой и небольшими восточными скульптурами. Другая комната  спальня родителей, огромная кровать, трельяж, большой шкаф, ещё какая-то мебель. Расположились мы в первой комнате. Вскоре пришла сестра Юры с мужем. сотрудником КГБ. Сели играть в карты, потом пили чай. Вели светский разговор. Потом они куда-то засобирались и мы с Юрой пошли их провожать. Зашли в их квартиру. У них мебель попроще, но тоже импортная. На кухне стильный немецкий гарнитур. Так я побывал в другом мире. Потом я частенько заходил к Юре. Тех денег, которые Юра получал в архиве, ему не хватало. Родители периодически присылали ему из-за границе одежду, обувь и деньги. Сам он не готовил, сестре было не до него, поэтому обедал он в ресторане. Рядом с ним на Ленинском проспекте находился ресторан «Кристалл» (впоследствии переименованный в «Гаванну»). В то время была очень удобная система: цены в ресторанах в дневное время были дешевле. Конечно, они были дороже чем в столовой, но людям с достатком вполне по карману. Как-то нас  отпустили пораньше и мы поехали к нему и по пути зашли в этот ресторан. К нам сейчас же подошли какие-то ребята, оказалось, Юрины знакомые по интернату, тоже дети дипломатов, как сейчас бы сказали «золотая молодёжь». Ничего золотого в них не было, только одеты они были модно и вели себя свободно, как завсегдатаи этого ресторана.

                За время, пока Юра работал у нас в архиве, мы обошли почти все рестораны в центре Москвы. Сначала для меня каждое посещение рестораны было пыткой. Я не знал как себя вести, конечно, ножом и вилкой умел пользоваться, но там было много всяких неписанных правил, которые известны только тем, кто часто рстораны посещает. Юра, знаток этих правил, говорил: «Ты не зацикливайся на всех этих правилах, веди себя естественно, расслабься, ты пришёл поесть и немного отдохнуть». Официанты, люди опытные, сразу отличали завсегдатаев ресторанов от новичков. Юра всегда был спокоен, доброжелателен, никогда не хамил, ничего не требовал, но и не заискивал,  тем не менее, все его просьбы выполнялись. Конечно всё приходит с опытом. Я знал, что завсегдатаем ресторанов я не буду - денег таких нет, но что-то я у Юры почерпнул. Больше всего из ресторанов мне понравился «Метрополь».

                Ресторан находился близко от нашей работы. Туда можно было забежать и попить кофе на втором этаже, в длинном зале с окнами на площадь Революции, что-то перехватить, на третьем этаже была парикмахерская, я там иногда позволял себе стричься  с мытьём головы и укладкой волос.  Но самой большой достопримечательностью «Метрополя» был Большой зал. Зал действительно был огромный более 500 кв. м. Когда мы туда пришли в первый раз, он был почти пустой. Сели за столик на двоих. Я сидел, не двигаясь, осторожно рассматривая зал. Посредине зала фонтан. В зале установлены четыре больших фонаря. У основания каждого из этих фонарей четыре дивана, обитых красным бархатом. По всему залу множество столов. Юра сделал заказ. За соседним столом сидел морской офицер. Он уже заканчивал свой обед. На его столе стоял небольшой приёмник, из которого доносилась тихая музыка. Зал был в полумраке. Окон в зале не было. Свет шёл только со стеклянного потолка. Юра сказал: «Коля не напрягайся, откинься на спинку стула, будь как дома». И, действительно, обстановка была умиротворяющая. Это было моё первое посещение «Метрополя».

            Ещё я завидовал Юриному умению знакомиться с девочками. Он проделывал это виртуозно. Он говорил: «Вот хочешь я сейчас вон с теми девицами познакомлюсь?». Он подходил, что-то спрашивал, потом они смеялись, и вот они уже обмениваются телефонами. Конечно, для этого прежде всего нужна уверенность в себе, если тебе отказали или проигнорировали – это не трагедия, не нужно конфузиться. И внешние данные, даже скорее одежда. Одежда должна быть качественной и хорошо сидеть. К сожалению, у нас в это время одежда шилась отвратительно. Весной 1965 г. отец решил купить мне костюм, на тот, что я носил без слёз нельзя было смотреть. Пошли в ЦУМ. Выбрали, цвет был хороший, синевато-стальной. Если пиджак сидел более-менее, то брюки были сшиты на очень толстозадого мужика, но лучше не было, и мы его купили. Мы с Юрой как раз работали в архиве на пл. Ногина, и я мог во время работы куда-то смотаться. Когда я принёс костюм, Юра сказал: «Ну, давай посмотрим, что это за костюм». В целом одобрил, но брюки надо перешивать. И на следующий день мы пошли в какое-то закрытое ателье, то ли МИДовское, то ли ещё какого-то ведомства. Там у него работал знакомый портной – Рувим Яковлевич. Пожилой еврей, типичные портной. Через неделю брюки были готовы, сидели просто прекрасно, ни одни брюки так хорошо на мне не сидели. Потом я у этого портного шил много вещей, в основном брюки, и даже один костюм. Тогда сшить костюм было не дорого, всего за 30 руб. Перешивка брюк мне обошлась в 15 руб. Сам костюм в магазине стоил 80 руб.

                Осенью 1965 г. Юра решил познакомить меня с девочкой. Это была знакомая его подруги по дому. Мы все вчетвером пошли в Дом дружбы с зарубежными странами на проспекте Калинина (ныне Арбате). Это был роскошный особняк, в мавританском духе, с рыцарским залом, в котором проходила какая-то скучная лекция, после лекции показ ещё более скучного кино. Мы сбежали с этой лекции в буфет при этом Доме дружбы. Девочки были симпатичные, одна брюнетка, другая блондинка. Такие пригожие, в своих превосходно сидящих костюмчиках. Я себе казался таким неуклюжим, да ещё ботинки у меня были войлочные, которые в народе называются «прощай молодость». Я сидел весь красный, выдавливал из себя какие-то фразы. стараясь, что бы никто не увидел моих жутких ботинок. Разговор не клеился. Говорил в основном Юрка. Потом кто-то из девочек предложил, пойдёмте к Стасу. Видно это был их общий с Юрой знакомый. Пошли. Стас жил на Садовой в районе Курского вокзала. Был мягкий зимней вечер, тихо падали снежинки, Мы шли, перебрасываясь ничего не значащими фразами, конечно, кавалер я был никакой. Наконец пришли, сталинский дом, кажется был даже консъерж или охранник, что для Москвы того периоды было редкостью. Огромная квартира, комнат явно больше трёх. Тяжеловесная мебель, в одной из комнат большой портрет важного генерала. «А вот и маршал – отец семейства», -  сказал Юра. В квартире кроме самого Стаса, находилось ещё несколько его знакомых. Мы с Юрой сидим в комнате, где из большого музыкального центра звучит западная музыка. В комнату вошёл кто-то из гостей Стаса: «Вы, что ребята, меломаны?. Я не знал, что такое меломан и подумал, может это педераст и ответил, что нет.
 
          Потом мне  Юра разъяснил, что меломан – это любитель музыки. Разговор перешёл на злободневную для ребят тему службы в армии. Я ответил, что этот вопрос у нас решён. Один из гостей в сердцах сказал: «Конечно у кого папаша генерал в Генштабе, этот вопрос решается быстро». Он, наверное, подумал, что мы сыновья этих самых генералов. Но мы дискуссию на эту тему продолжать не стали и вскоре покинули вместе с девочками эту не очень гостеприимную квартиру. Я до сих пор не знаю, у кого мы были. Я несколько забежал вперёд, теперь нужно вернуться в октябрь 1964 г.