Глава 40

(на фотографии - Валентин Ерофеевский, 1965 год)               

В конце октября 1964 г. начались занятия на подготовительных курсах в Московский государственный университет на исторический факультет. Я уже рассказывал, что ещё в 1962 году когда мы стояли на холоде в очереди в Манеж на выставку МОСХа, мы бегали греться в здание университета. Меня тогда поразила старинная мраморная лестница и огромный зал вестибюля, и мне здесь так захотелось учиться.  И вот я поднимаюсь по этой самой лестнице.

             Первое занятие ознакомительное. Группа 25 человек. Еле вместилась в аудиторию. Каждый встаёт, говорит, когда окончил школу, где и кем работает. Все работают в солидных учреждения, в министерствах, в музеях, в других организациях. Конечно, судя по должностям не министрами. Но все симпатичные, молодые, и выбор у них осмысленный. Большинство окончили школу в этом году, но есть и такие, как и я, которые окончили в 1962г. Занятия будут, проходит четыре раза в неделю с 18 часов до 21 часа. Готовить будут к экзаменам по истории, литературе и русскому языку – письменно (сочинение) устно – грамматики, фонетик и синтаксис, иностранный язык. Обычный набор для гуманитарных ВУЗов. Преподавание на курсах в МГУ разительно отличалось от занятий на подготовительных курсах в историко-архивном институте. Особенно по русскому языку. Вела занятия солидная женщина средних лет. У неё, видно, было что-то с ногой, и она прихрамывала и ходила с тросточкой.  Объясняла всё чётко, логично и в соответствии с правилами, когда ставить запятые, когда точку с запятой, когда двоеточие, когда тире. Много обращала внимания на трудности русского языка, когда нужно просто запомнить. А начала она с диктанта. Предварительно сказала: «Сейчас вы напишите диктант, он сложный. Пускай вас не огорчает, у всех будут ошибки. Ещё не было такой группы, где минимальное количество ошибок было бы меньше 20. Но к конце наших занятий, кто будет ходить до конца,  и заниматься, ошибок у вас не будет.» Действительно, меньше 20 ошибок ни у кого не было, а у некоторых было даже больше 50. У меня было 30. Ну, я особой грамотностью и не отличался. Я стал заниматься с особым рвением, сказался и опыт учёбы в историко-архивном институте.

              Тогда было трудно себя заставить после работы сесть за стол и хотя бы час позаниматься. Сейчас было легче, уже был навык, да, и предметы были знакомые. Тетрадь по русскому языку я до сих пор храню и пользуюсь ей как справочником. Занятия по литературе и истории тоже были качественнее, С интересом ходил на эти занятия. Преподавательница по немецкому отметила мои навыки, всё таки качество школьной учёбы у нас было высокое. Для развития языковых навыков рекомендовали записаться в библиотеку иностранной литературы и взять там учебник для первого курсы МГИМО. Оказался замечательный учебник. Преподавательница рекомендовала заучивать наизусть по целым страницам текст, конечно, с пониманием этого текста.  Я убедился, что это очень правильная методика. Тем более, что текст был немецкий, так как говорят сами немцы, а не подстрочный перевод с русского.

                Постепенно в группе все перезнакомились друг с другом. В перерывах между занятиями живо обсуждали учебные задания, преподавателей, текущую политику. В середине октября было короткое сообщение в прессе о снятии Хрущёва со всех постов. Эта новость везде живо обсуждалась. Как раз в это время пропали с прилавков некоторые продукты, всем надоела кукуруза, которая насаждалась по всему СССР,  поговаривали о том, что он замахнулся на привилегии высшего партийного руководства. Ходили разные слухи. Потом всё стихло, и фамилия Хрущёва нигде в печати больше не упоминалась в течении почти 20 лет.
В нашей группе тема Хрущёва так же обсуждалась, но у нас и без этого было о чём поговорить. Трое ребят работали в Историческом музее. Летом были в археологической экспедиции, рассказывали много интересного об этом. Другой парень служил в армии три года, сейчас решил навёрстывать упущенное, и поступать с МГУ. Об армии рассказывал с юмором и тоже интересно. Вся группа была какая-то лёгкая, все шли на контакт, со всеми можно было поговорить.
          
         На занятия я ходил с удовольствием, мне нравились группа, нравились преподаватели, нравилось само здание университет, эти длинные коридоры со сводчатыми потолками, колонны, арки, мраморная лестница. Было приятно смотреть, стоя у перил третьего этажа, вниз на мраморную лестницу, огромный портрет Ломоносова на стене, аркаду колонн на втором этаже.

                В группе наиболее близко мы сдружились с Валентином Ерофеевским. Он кончил школу десятилетку в 1964 году. Работал на заводе токарем. Очень тянулся к знаниям, читал много, но бессистемно. Умел очень интересно и занимательно рассказывать. Наша дружба продолжалась несколько десятков лет. Этот человек тоже сыграл важную роль в моей судьбе. Как-то в ноябре мы долго ходили по центру и разговаривали. Его родители были откуда-то  с севера. Деда репрессировали, он был владельцем мельницы. Потом они бывали в тех краях, гостили у оставшихся родственников. Причём один из родственников был высокопоставленным советским чиновником. Край тот был необыкновенно красив: лесные реки, озёра, непроходимые леса. Валентин жил в районе Измайлово на  Открытом шоссе. Я у них стал частенько бывать. Обычный хрущёвский дом, двухкомнатная квартира на первом этаже. У Валентина была сестра моложе его на три года. Иногда я у них засиживался допоздна, иногда он у меня.

            Валентин тянулся ко мне, в его среде ему не хватало интеллектуального общения. Его удивляли мои, по его мнению, глубокие знания по истории, количество книг в нашей семейной библиотеке. Разговоры неизбежно заходили о женщинах. Валентин был человеком коммуникабельным, у него было много знакомых девчонок и своём районе, и на работе, и здесь в группе. Мы с ним сразу обратили внимание на двух девиц из группы. Одна – Вера, симпатичная, стройная, даже какая-то аристократичная. Другая - Ганна Шарикова, которая оказала большое влияние на мою судьбу. Всё в ней было как-то слишком. Яркая блондинка, с неожиданно низким голосом, причёска очень короткая, большие голубые глаза, конечно они были подведены, но они бы и без этого выделялись. Если вырез в платье или кофточке то чуть-чуть больше, чем нужно. Кофточка всегда, обтягивающие, с подчеркиванием всех прелестей. Но во всё чувствовался вкус, нигде не переходящий в вульгарность.

                Перед Новым годом нам решили устроить промежуточный экзамен по истории и русскому языку. Удивительно, но уже ошибок в диктанте было меньше. А по истории мне достался вопрос, на который я отвечал, ещё учась в историко-архивном институте, что-то по Древней Ассирии и Урарту. Воодушевлённый своим успехом на экзамене, я набрался смелости и решил поближе познакомиться с Верой. Мы очень легко начали разговор, даже над чем-то посмеялись, но вдруг она улыбаясь сказала: «А я скоро выхожу замуж». Я был несколько сконфужен таким поворотом событий, но нашёлся что сказать и поздравил её с таким важным событием её жизни. Потом Валентин после занятий спросил: «Ты, я вижу, кадрился к Вере». Я ему ответил: «Да бесполезно, она выходит замуж». «Да врёт, наверно», - ответил Валентин. Но, в конце декабря  Вера перестала ходить на курсы и исчезла с нашего горизонта.