Могут ли рабочие управлять государством?

Могут ли рабочие управлять государством?

(эта заметка изначально задумывалась как ответ одному из моих оппонентов на «Прозе.ру»)

«Сегодня только ленивый не издевается над словами Ленина о том, что каждая кухарка должна учиться управлять государством. На самом деле управлять государством должна именно кухарка. Ведь кто такая кухарка? Это чаще всего битая жизнью средних лет тётка, может быть, не всегда знающая, что нужно государству, но прекрасно понимающая, чего простые люди категорически не желают. А вот консультантами у неё должны быть как раз профессионалы».
(С.Г.Кара-Мурза)

«…Но генерал возражать не давал:
«Ваш славянин, англосакс и германец
Не создавать – разрушать мастера!
Варвары! Дикое скопище пьяниц!...»
(Н.Некрасов)

(Для справки: посмотрите мою статью на «Прозе…» «О социальном расизме»)

У Ленина в «Государстве и революции» высказывалась мысль, что управление государством не должно становиться уделом замкнутой касты «специалистов», иначе те (особенно в классовом обществе) поставят себя над всем обществом, а народ станут рассматривать как расходный материал и биологический мусор.

Мысль абсолютно верная, а вот следующая ленинская мысль ошибочна. Ленин утверждал, что управление государством – это вообще дело несложное, и после двух-трёх недель подготовки этим сможет заниматься любой рабочий не хуже профессионалов.

Общественный строй определяется классовой природой власти. Иными словами – тем, какому классу принадлежит реальная власть.

При социализме власть принадлежит пролетариату. Поэтому вопрос о том, может ли пролетариат в принципе управлять государством, или это удел только специально подготовленных профессионалов, а с мнением «быдла» вообще нечего считаться, является ключевым для решения вопроса: возможен ли социализм в принципе.

Во-первых, что я понимаю под словом «пролетариат». Не то, что под этим словом иногда понимают сейчас (или, скажем, в древнем Риме) – это не «босяки» и не «оборванцы».

Пролетариат в марксистском смысле – это все, кто не имеет частной собственности на средства производства и живет за счет продажи своих знаний, труда, навыков, и участвует в создании материальных, интеллектуальных, культурных благ, а также в воспроизводстве рабочей силы. Короче, те, кто живет на зарплату, кроме тех, кого я укажу ниже.

В состав пролетариата, получается, входит большая часть населения КРОМЕ:
- владельцев частной собственности НА СРЕДСТВА ПРОИЗВОДСТВА (а это вся буржуазия, и мелкая, и крупная).
- продающих самостоятельно свой продукт (а не свое рабочее время); допустим, программист, работающий за зарплату – пролетарий, тот же программист, самостоятельно продающий свои разработки – кустарь-одиночка; врач, работающий за зарплату (не важно, в государственной клинике или в частной) – пролетарий, тот же врач, самостоятельно выступающий на рынке «медицинских услуг» - кустарь-одиночка, а если он еще и владелец клиники – то, уж извините, буржуй.
- госчиновников.
- работников всех силовых структур (армия, полиция, спецслужбы, охранные подразделения и фирмы).
- люмпенов. Если ты год без работы, ты еще пролетарий, но если три года – уже люмпен.
- криминалитета.

Состав пролетариата очень неоднороден. Профессор, работающий по найму в государственной или частной фирме – пролетарий, и гастарбайтер, подметающий улицу – пролетарий, но между ними - пропасть. Но КЛАСС в марксистском смысле это один и тот же.

Так может ли пролетариат (захватив власть в ходе революции) управлять государством?

Если под управлением понимать решение специальных вопросов (логистика, распределение  людских и материальных ресурсов, решение о приоритетных направлениях для общества и т.д.) – то, скорее всего, нет: это требует специальных знаний, и, что еще важнее, полного «погружения» в тему, для чего рабочему придется совмещать две профессии (свою и управленца), а на это без потери качества способны не все.

Но вот решать, кому рабочие могут доверяют управлять обществом, кому нет, кто с гнильцой, а кому можно доверять власть и управление – это вполне рабочему человеку по силам.

Сам я не рабочий, но мне приходилось общаться с рабочими на наших заводах в многочисленных командировках. Я могу сказать, что моя оценка рабочего класса близка к той, которая в своё время была дана Марксом. Это (всякие, конечно, бывают), но, по большей части, достойнейшие люди, специалисты своего дела, внутренне порядочные, социально ответственные, особенно если чувствуют, что от них действительно что-то зависит, что они не просто пешки в руках власти и хозяев. К числу недостатков могу отнести поспешность и категоричность суждений, особенно по общим и отвлеченным вопросам, но это неизбежное свойство людей, привыкших быстро принимать решения и так же быстро их реализовывать.

Нигде люди не узнают друг друга так хорошо, как на многолетней совместной работе, особенно если речь идет об общем и нужном деле. На работе люди проводят большую часть своей жизни, и порой отношения между сотрудниками на работе складываются не менее близкие, чем между родственниками.

Конечно, существует масса способов манипуляции (о слабых местах этой концепции – см «Рукопись 7» и «Кратко - моё кредо»), но в принципе рабочий коллектив способен отличить честного работника от негодяя и карьериста, и решить, кто может править обществом, а кто недостоин. Как хотите, я верю в рабочий класс.

Вот прежде всего в таком участии рабочих коллективов, в своеобразном «вотуме доверия» для руководителя любого уровня или в праве отзыва я вижу участие рабочего класса в управлении обществом при социализме.

Поэтому социалистическая идея выбора государственного и партийного руководства по производственному принципу мне кажется одним из наиболее ценных открытий советской социалистической концепции.

……….

Всё вышеизложенное относится к концепции социализма и коммунизма эпохи индустриальных технологий, 19 и 20 веков, когда сама технология требовала создания крупных промышленных предприятий, на которых работает по несколько тысяч человек. При всех изъянах этой теории, она, по моему мнению, имела тогда, хоть и небольшие, шансы на успех.

Но с приходом постиндустриальной эпохи производство стало компьютеризированным и роботизированным, и уже на требует больших трудовых коллективов, а обслуживающий высокие технологии постНТРовский пролетариат отличается от классического промышленного рабочего класса индустриальной эпохи, помимо прочего, тем, что общается на работе не со своими коллегами, а с монитором компьютера и менеджером. Производства «индустриального» типа сохранились, и даже создаются вновь, когда это выгодно капитализму экономически (есть дешёвая рабочая сила), но рабочий класс на них уже не является, как в начале 20 века, носителем передовых для своего времени технологий, а потому не может в полной мере играть роль передового класса в будущей революции. При этом рост компьютеризации и роботизации производства в Мире приводит к тому, что, как указывают специалисты, число людей, потребных для производства, и промышленного, и сельскохозяйственного, непрерывно сокращается, и в обозримом будущем составит 5-6 % от населения Земли. В этих условиях классическая концепция социализма, которая в какой-то степени была адекватна индустриальной эпохе, в постиндустриальную эпоху оказалась вообще оторванной от реальности.

Мировой коммунизм, по ряду причин, не нашел пока адекватного теоретического ответа на эти изменения в Мире. Не случайно катастрофическое поражение коммунизма (не только в СССР и соцстранах Европы, но и во всем Мире) совпало по времени с 4-й научно-технической революцией и переходом от индустриального общества к постиндустриальному.

Перед коммунизмом как течением стоит трудноразрешимый вопрос: необходим теоретический прорыв, но при этом оставаясь в рамках основных положений доктрины. Без этого возрождение коммунизма как ведущего мирового течения невозможно. Коммунизм и в этом случае не умрет, но будет оставаться маргинальным течением и нравственным выбором одиночек. А без возрождения коммунизма сбудутся самые мрачные прогнозы, которые нам доводилось читать в многочисленных романах – антиутопиях. Что к этому дело идет, очевидно даже для людей, от марксизма и коммунизма весьма далёких.

Неизбежные восстания бедных против богатых в этом случае будут либо легко подавляться, либо «перехватываться» власть имущими (как движения противника в айкидо») и канализироваться в безопасное для властей русло, в «реакционный протест» (пример тому – ИГИЛ), или в «майданы», которые используются для еще большего укрепления богатыми своей власти.

В 90-е годы появилась теория «постНТРовского пролетариата» (упоминается в моей статье «Мировой коммунизм и принцип равнодействующей» и «Кратко - мое кредо»), интересные мысли высказывал в своих книгах Кагарлицкий («Политология революции», «Бунт среднего класса»), но дальнейшего развития эти фрагментарные поиски пока не получают.

Короче, нужен новый Маркс и новый Ленин.

……..

Теперь – по другому вопросу.

Нигде и никогда благотворительность сама по себе, без изменения политики властей в масштабах всего общества, не ликвидировала бедность. Наоборот: если бы не было бедности – не было бы и необходимости в благотворительности. Как мне в конце 80-х сказала одна из «нино-андреевок»: зачем создавать систему, от которой затем человека придётся защищать?». Сама необходимость в благотворительности говорит о том, что общественный строй постоянно воспроизводит бедность.

Речь у меня идет не о том, что вся забота о бедных, больных  и неудачниках должна быть сосредоточена в руках государства. Речь о другом: Система должна быть устроена таким образом, чтобы те, кто слабее и менее ловок, просто не становились бедными и обездоленными. Вот это, а не бесконечная система пособий и подачек, каждую из которых надо к тому же и «выбивать», есть настоящая система социальной защиты! Нужна не система пособий по безработице, а гарантированная занятость. Даже в ущерб технологическому прогрессу. Я не против прогресса, но не надо делать из него молоха, ломающего судьбы людей.

И я считаю, что советская Система поступала в этом смысле правильно. Во многом наше научно-техническое отставание и торможение научно-технического прогресса обуславливалось как раз нежеланием плодить безработицу.

Я помню, как интеллигенты у нас в 70-е годы ругались: «Не государство, а богадельня! Там, где в «нормальном» обществе справляется один человек, у нас по штату положено трое».

А я считаю, что наше государство поступало тогда правильно.

Потому что хорошо бы, конечно, внедрить хромато-масс-спектрометр, на котором два оператора будут выполнять работу, на которую для этого требовалось 10 лаборанток. Но только куда потом 8 лаборанток девать? На другую работу переучивать? Ну, так там тоже компьютеризация-роботизация, и сплошь сокращения. Открыть еще 8 новых парикмахерских в дополнение к 20 недавно открывшимся?

Уволить неудачника, который работает медленно и оправдывает свою зарплату процентов на 50 – конечно, выгодно для хозяина. А для общества вцелом это невыгодно, потому что придется тратиться на пособие, а потом все равно ловить его по подворотням, содержать в тюрьме или лечить в психушке. Потому что для нормального человека необходимо каждый день вставать, куда-то идти и что-то делать, иначе у него едет крыша.

Потому что технический прогресс, в конечном итоге, для людей. И если в результате внедрения новых технологий количество горя увеличивается, то такой прогресс не грех бы и придержать. Недаром у Ивана Ефремова в «Туманности Андромеды» в далёком коммунистическом будущем ни одно новшество не вводится без одобрения «Академии Горя и Радости».

Вы правильно ссылаетесь на закон больших чисел. Но только объективные законы общества как раз благодаря закону больших чисел и действуют. А это значит, что на Ваши призывы к благотворительности при данном состоянии общества и при данном общественном строе может откликнутся только ВОТ ТАКОЙ процент населения, а дальше хоть оборись – никто не придет. Чтоб Мир стал добрее, надо «всю Систему менять». А этого без революции не сделать.