Откровения

       Могу рассказать о том, что думает Дождь, часами шлёпая босыми ногами по им же разлитым лужам.

       Могу догадаться, что видит во сне Солнце, спрятавшись за горизонт.

       Могу напеть вам песню Ветра, который в одиночестве бродит по пескам Сахары.

       Могу представить, как непросто Зиме скрыть огрехи ушедшей Осени: падшие листья, неряшливость мокрой земли с затоптанными окурками, рваными пакетами и обрывками бумаги.

       Хотите – расскажу, как на весенней заре, когда мы с вами ещё досматриваем последние сны, птичий хор начинает репетицию своего концерта? Проба голоса, распевка, разбивка на партии. И только потом – упоение звуком, мелодией, трелью.  Хотите? Расскажу. Я умею.
 
       Говорю это без лишней помпы, гордости или зазнайства. Просто констатирую факт. Делаю это так же просто, как признаваясь без особого конфуза в том, что не сумею испечь  вкусный пирог даже для самого дорогого гостя. Лучше сбегаю в «Ашан» или «Биллу». Так быстрее и надёжнее. А в свободную минутку лучше напишу о том, что могу и умею. Пусть даже о купленном в магазине пироге. И о нём могу.

       Но если быть совсем честной… Со скрытой завистью прочитаю написанное чужим пером о … Любви. Да. Да, о ней. О той, которой посвятили своё вдохновение тысячи и тысячи других перьев. Точно знаю, что не смогу подарить ей ни одной собственной строчки, потому что уверена – в этом мире ни в одном самом толстом и мудром словаре не осталось ни одного неиспользованного слова. Единственного, способного открыть только мою душу.

        В своё время в очень уважаемом журнале появился ЕГО рассказ. Помню первую фразу: «Тогда я был беззаветно и счастливо влюблён». Красивый  рассказ. Пожалуй, даже чуть-чуть красивей, чем реальность. Хотя мне с тех пор стало казаться, что невозможно  описать даже самыми восторженными фразами то, что горит в душе. . Не  осталось ни одной краски, ни одного оттенка, не использованного  другими, чтобы нарисовать трогательную, но многим знакомую, как пройденный урок, картину «ОН и ОНА».

       Я знаю, что никогда не смогу написать о великой любви, скорее всего потому, что пронесла её через всю жизнь. Через всю судьбу, как огромный, с колючими шипами букет роз. Когда задыхаешься от аромата счастья и одновременно долго отмываешь сердце от следов кисточки с йодом. Коричневых следов, прикрывающих царапины и ранки, оставшиеся от острых шипов.  Утешаешь себя надеждой на то, что букет был огромен, цветов едва ли не миллион, а бутылочка с йодом одна и маленькая.

       Я никогда не напишу о великой любви. Это табу на всю жизнь, которую пытаюсь пройти лёгкой походкой, понимая, что огонь в душе жив. Он сбивает с ритма шаги, затрудняет дыхание. Но таковы условия моей судьбы.

       Смотрю в окно. На улице Снег с  Дождём. Сегодня они неразлучны, но они не созданы друг для друга. Им трудно быть вместе. Они разбиваются  о земную твердь.

       Могу написать о них долгую и красивую сказку. Наполнить её десятком неожиданных образов. В ней они даже полюбят друг друга. Как смешно, так в жизни невозможно.

       Кто-то прочитает, скажет: «Молодец». А я в это время буду вспоминать и искать про любовь, написанную чужими, пусть даже затёртыми до дыр словами. Глупо, наверное.