Болдинская осень в апреле

  "Болдинская осень" в апреле
      
   Можно ли влюбиться не в профиль и анфас, а в затылок?
Можно. Эдик влюбился. С первого взгляда и наповал!
 Кроме детского  беззащитного затылочка были ещё два
 аккуратненьких розовых ушка, между которыми  танцевал
 рыженький коротенький «конский» хвостик.
   Когда хвостик начинал прыгать от уха к уху, разговор
становился громче, и сидящему за ними Эдику  были
 слышны даже отдельные фразы.
 
   Вот с этого момента и начинается наша история  о сердечных
муках студента Эдика Кондрашова, физика с незавершённым
на тот момент образованием.

   В тот день он услышал , как «хвостик»  слёзно жаловался
на Малевича. О «чёрной выходке» Малевича Эдик кое-что знал,
 но представить даже не мог, чтоб тот так зло влиял на
 чью-то жизнь!
   - Если бы ты только знал, Боря, -  сказала  девушка своему
 постоянному  дорожному спутнику, - если б только знал,
каких нервов мне стоит этот Малевич! Его квадрат мне
 совершенно не даётся!  Неизменно превращается в овал!
И удержать его никаких сил не хватает…
   - Да плюнь ты на него, возьми кого  попроще!
   - Не могу! Я же пообещала. Ведь никто не хотел за него
 браться!
    -  Так и не ной теперь! Взяла бы грачей Саврасова! Ты
только вообрази, как можно было бы изобразить продукт
их жизнедеятельности?! - и грубиян расхохотался.
   - Не понимаешь ты моих проблем, Борис – с обидой
 подвела итог девушка  и отвернулась к окну.
   - Да ладно, не хнычь, Ольга! Продолжай творить!
 Я предвижу, что ты в своих экспериментах меня обойдёшь!
  - и парень двинулся к выходу.
   
   Автобус свернул с Софиевской на Преображенскую и
водитель тормознул как раз напротив художественного
училища им. Грекова, чтоб  выпустить Бориса и пару
 его товарищей.
     Через квартал  остановка для Эдика и других студентов
университета, едущихх на занятия с посёлка Котовского.
А Олечка всегда едет дальше, в неизвестность, о которой
постоянно думает Эдик.
    
  То, что Борис и Оля – люди творческих профессий – стало
понятно Эдику сразу.  А то, что он бесповоротно влюбился
 в Олечку,  стало понятно  одновременно.  Поскольку маму
 он с детства считал лучшим другом – так повезло маме! –то
он сразу и сообщил маме, что полюбил художницу.
    Мама обрадовалась.
   -  Прекрасный выбор! - сказала она, как-будто речь шла
о женитьбе.- Теперь я уверена, что  кто-то профессионально
 подскажет тебе,  в какой цвет нам надо покрасить кухню!
   - Боже мой, мама, как ты можешь допустить такую мысль?!
  Малевич и кухня- это две большие разницы!  Я  даже
 заикнуться не посмею!
 
  Через неделю, примерно, из беседы творческой пары Эдик
сделал вывод, что с Малевичем покончено.
Правда, промелькнул в беседе Ван Гог с прекрасными
характеристиками, но уже в прошедшем времени. О нём
Ольга  вспоминала с восторгом, и ,что не удивительно, студент
 «Грековки» тоже восхищался, причмокивая губами.
   - Можешь представить, ещё вчера заходил  зам.декана из
соседнего с нами универа, и  спрашивал Ван Гога. « У Вас
 талант, деточка! Далеко пойдёте. Только цены у вас всё-таки
 выше обычных. Немного понизить надо, учитывая  молодёжный  контингент…»
   - Вот скряга, на Ван Гоге экономить!– возмутился и Борис -
 Не понимает, что ли, что спрос диктует цены.  А у тебя  таки
 был тогда ажиотаж на нежного  жёлто-зелёного Винсента!
    Эдик  тщательно прислушивался.  Но понять, о чём  идёт
 речь, не мог.
   
   А теперь, оказывается,  у Олечки возникли проблемы в другой
 области . В той, в которой Эдик не «петрил» совсем. Стихи он
 не любил со школьных лет. Он знал наизусть только один стих
 Пушкина о море – и всё!  А тут внезапно, как привидения, возникли Ахматова с Цветаевой и между ними «Демон- дух изгнанья»,
 с которым Эдик сразу почуял солидарность.
 
   В тот прекрасный день Олечка  дала почувствовать Эдику,
 что он давно ею замечен, что она давно не считает его третьим
 лишним в её беседе с грубым Борей.  Она не раз ловила
заинтересованные взгляды Эдика, и потому в тот день села
в такой пол оборот к Борису, что  Эдику   не надо было
даже напрягать слух, он слышал каждое слово Олечки..
.
   - У нас смена тематики – сообщила она Борису.. Тот не
прореагировал. Зато Эдик  «навострил ушки» - Как ты думаешь,
 что я выбрала?
   - От тебя можно ожидать потрясаюшую чушь!- убеждённо
высказался Боря .- Ну, прости, я хотел сказать – идею!
   - Перестань, Боря,  я серьёзно.  Так вот, я выбрала
«Болдинскую осень»!
   -Вот!!!  В Одессе? В апреле? Болдинскую осень?!! Кому ещё
 в голову такое придёт?
   -Да ты знаешь, сколько конкурентов было?!  Правда, 
в запасных я оставила  Ахматову. И я попрошу тебя, Боря,
почитай её – может, своим незамыленным глазом ты
наткнёшься у неё на что-нибудь этакое? Ну, ты знаешь,
 что для меня подойдёт
   Борис вяло пообещал и выскочил на своей остановке.
 
    Эдик же в перерыве между лекциями забежал в библиотеку
 и попросил томик Ахматовой.
   Старая библиотекарша, томик ему записывая, с улыбкой
 прокомментировала своей коллеге  за стойкой выдачи:
   - Щось у л1с1 здохло – Кондрашова потянуло к поэзии
   - Значит, в мире что-то проиcходит! Может, весна? –
откликнулась та, и обе понимающе покачали головами..
 
   Как провёл  мучительную ночь с Ахматово  Эдк, читайте,
Пожалуйста, в миниатюре «Тень Амадео»:
      http://www.proza.ru/2018/12/14/1571

    Конечная остановка 242-го маршрута базировалась недалеко
от дома Эдика, и чтоб занять в автобусе место для себя и для
 Олечки, как  он наметил, Эдик пришёл заранее. Он сел с краю,
а рядом, на место у окна, бросил свой рюкзачок.
     Зашедший на ближайшей остановке  Борис, сразу нацелился
  усадить на свободное место  свою приятельницу, но Эдик
решительно отказал:
   - Это место для Ольги.
   -  Что, серьёзно? -  усмехнулся Борис.
   - Однозначно! Вон она заходит. Оля, идите сюда! А Вам,
девушка , я могу уступит своё, -  и Эдик встал, пропуская
Олю к окну.
   Девушка рассмеялась:- Да нет уж, сидите, я на следующей
выхожу.
   Вот так с одного раза Боря получил от ворот поворот.
   
  А Эдуард, представившись,  сел рядом с Олей,  на томике
 Ахматовой поклялся, что при всём желании понравиться
Олечке, не смог проникнуться Анной дальше 13-й  страницы.
   
   Олечка нисколько не обиделась, её рассмешило и даже
порадовало чистосердечное признание Эдуарда.
   - Не переживайте, Эдик, я тоже провела беспокойную
 ночь с Курчавым магом и решила им заменить Ахматову!
   
  Эдик тут же вдохновенно прочитал то единственное,
что знал«Прощай, свободная стихия! В последний раз
передо мной ты катишь волны…» и так далее, чем и
очаровал Олечку.
   - Знаете, Эдик, я уверена, что вы вполне сможете понять,
 как привязав Курчавого мага к  бисквитной основе торта
«Болдинская осень», можно шоколадными завитками Мага
 украсить залитые кремовой глазурью бока торта.
    
  Туман  в голове Эдика в отношении профессии Олечки
стал прозрачнее и он с ходу вклинился:
   -  А верх торта залить белой глазурь, и на остывшей
разместить вырезанные из разноцветного  желе листья!
   Они изумлённо посмотрели друг на друга, и взявшись
 за руки, надолго замолчали. 
   Очнувшись,  Эдик сделал заявление,(  а вы подумали –
предложение? Нет, это чуть позже!):
   - Олечка, я должен покаяться: у меня есть один большой
 недостаток!
   - Нет! Не может быть! – Олечка чуть не заплакала!
   - Да, милая – я люблю… поесть! – горестно изрёк Эдик.
   - О, Боже, какое счастье!  А я люблю готовить!– и слёзы
скатились таки  на томик Ахматовой. – Как я буду рада,
Эдичек, накормить тебя своим знаменитым жёлто-зелёным
 гороховым супом «Ван Гог»  с сухариками!
  - Олечка, я умираю от любопытства – какую судьбу Вы
уготовили Малевичу?
   - О-о, Малевич  будет на десерт! Торт «Чёрный квадрат» -
это кофейный бисквит с черносливом, залитый чёрным
горьким шоколадом? Очень вкусный, честное слово!
   - Ни минуты, ни секунды не сомневаюсь!- вскричал Эдик.


  Я знаю эту счастливую семью и их маленькое кафе
 « У Ван Гога» на Французском бульваре уже 25 лет. Да,
Эдик не стал выдающимся физиком, он просто преподаёт
 физику в школе и «рецензирует»и   кулинарное творчество
своей жены Олечки. Зато его ученики  - постоянные 
восторженные посетители  их семейного кафе.

Послесловие.
В 60—80-ы годы не было одессита-сладкоежки, который бы
не знал о знаменитой кондитерской при ресторане «Море»
на проспекте Шевченко.
   Если Вы приходили домой или в гости к родственникам,
то Вам прощалось любое опоздание и вина, если приходили
Вы с коробочкой пирожных из ресторана «Море». Там творили
чудеса замечательные кондитеры, и народ ехал за пирожными
 со всех концов города. Там всегда была очередь, но стоять
 в ней было приятно и сладко, вдыхая плавающие ароматы
 кремов, бисквитов, безе и буше . Но императором всему был,
 конечно, «Наполеон»!  Свежайший, хрустящий, нежнейший-
именно здесь он одержал свою последнюю, сладкую и
незабываемую победу!
       Признаюсь, я не бывала в Вене и Праге, я даже не была
в Париже -;)), и потому не знаю вкуса тамошних пирожных,
 но мне хватит воспоминаний до конца жизни о «Наполеоне»
из ресторана «Море».  Именно этой чудо- кондитерской
  и посвящается этот рассказ!