Русалка

Это был ноябрь или конец октября. Бывает погодка такая – свинцовая, вроде бы и дождя нет, но откуда-то берутся капли, словно дождь есть. Дождь ниоткуда не падающий, а рождающийся на месте и везде. Это моя любимая погода. Я люблю климат средней полосы: эту серость и сырость. А главное: нету рыбаков. А то летом начнут лучить! На лодочках на плотиках с факелами – бересты (или берёсты?) накрутят и давай смолить. А у меня инстинкт. Я понимаю, что это обман, и всё равно со дна поднимаюсь и гляжу на обманщиков. Меня ослепляет. Свет пламени похож на свет богатства. Оно на хрен никому не нужно, однако всех ослепляет. Ну и появляется повод. Мне нравится дразнить мужчин. У меня груди небольшие, упругие. Ягодицы большие, белые. Мужики меня как увидят и давай плюхаться в воду. Но тут есть вопрос. Мне не всякий мужчина нравится. И что я с ним буду делать? Письки у меня нет – это специальная такая дразнилка, зато всё другое у меня есть. (У меня такая ложбинка, намёк, впадинка… Творец недоработал.)

Мужской орган можно и так и сяк приспособить, чтобы приятно было. Но почему-то все эти изощрения мужчинам быстро приедаются. Им писька нужна. Пошлость и плебейство. Нет чтобы фантазию развивать. Нет, они обыватели. И причём хоть поэты, хоть живописцы… пардон, живописцы – от слова живая пися – вот она им и нужна. Скудный набор. Ну ладно, у меня её нет. Зато у меня есть рыбья серебристая чешуя. В полнолуние нет никого красивей меня. Он смотрит и видит моё упругое грациозное тело, оно искрится подводным потаённым блеском, и я задницей в голубоватой глубине повожу… улёт, в общем. Ну и падает из лодки. А я тут как тут. Обнимаю, волосами недоумка обкручиваю и хохочу. Только смех у меня беззвучный – так… пузыри.

Он писю ищет. Ищи, милый, не ты первый. И пока ищет, я его в глубину заволакиваю. Где-то почешу, где-то в ухо булькну… мужчины, они беспамятные, и жену и тёщу быстро и как бы с охотой забывают. А когда уже на самое дно опустились… оно кстати не голубоватое, а коричнево-зелёное… он уже не помнит, чего ему хотелось.

В поисках писи можно пройти всё океанское дно, не то что пруд или озеро, но воздуха не хватит. У мужчин с этим как раз проблема. Беда она приходит или обнаруживается на самом дне. За грудь хвать, а дышать нечем. И тут уже не важно, за свою грудь он хватался или за мою – воздуха нет. Я конечно его соблазняю, во всяких позах выставляюсь… но когда воздуха нет, оказывается даже самые приятные прельщения бывают напрасными.

О грусть мирового океана! О печаль водяного дна! Я всегда думала, что главное в жизни – это любовь, но что-то не срабатывает. И вот я пью последний воздух из его рта – ну ради шутки, а он меня уже ненавидит. Как это в мужчинах резко и неблагородно происходит! То милая-милая, а то отворачивается, как хмырь.
А если бы писька у меня была? Нет, ничего бы в хорошую сторону не обратилося. Одной писькой сыт не будешь. К тому же на морском дне совершенно нет алкоголя. И знаете почему? Потому что бесполезно. Стакан спирта в тонне воды в момент растворится – и следов не найти. Бедные мужики. Водки нет, женской письки нет – и чего их на эту воду тащит? Ну, прям тянет. Наверное, из чувства противоречия. Наперекор себе.

Я когда не была ещё русалкой, когда ещё на берегу жила, я была библиотекарем. И прочитала я несколько толстых книг. И что вы думаете – поумнела? Нет. Разум как быстрый утренний туман как-то развеивается…  (Пипка приятней и полезней разума – говорите, что хотите, а я уже поняла.) 
 
И вот значит последний был у меня как бы жертва или дичь. Я его по дну таскала-таскала, а он всё об воздухе хлопочет. Эх, чего я ему только не показывала. У меня с ягодиц мраморная вода текла, я вся изгибалась, извивалась, круглилась, искрилась, а он вообще не радовался. Не понимаю мужиков. Любовь – это гибельная тема. Но скоро придёт Проклов день, и снова дурацкий и священный инстинкт заставит меня соблазнять людей.