Первые итоги и последствия коллективизации

Отрывок из 19-й главы 2-й книги "Предыстория Артёма"

...
Первые итоги и последствия коллективизации

Уже первые результаты сплошной коллективизации показали всю авантюрность ставки в сельском хозяйстве на коммунистическую организацию труда. Вынужденные под финансовым и административным давлением государства идти в коммуну, крестьяне в большинстве своём понимали бесперспективность этой затеи властей и, поэтому, старались сохранить большую часть своей собственности, переводя её в деньги и драгоценности. В сёлах бывшей Кневичанской волости, где основной специализацией русского крестьянского хозяйства было мясомолочное скотоводство, они, перед вступлением в коммуну или колхоз, просто продавали или забивали на мясо основную часть своего скота.

Как вспоминал М.Н.Сергиенко, зажиточные крестьяне с. Суражевки перед вступлением в колхоз угнали свой скот в Инвалидную падь, где потихоньку распродали его затем перекупщикам. Видимо, также поступили и кролевчане. Жителям Кневичей и Углового реализовать скот было легче, так как в этих сёлах располагались различные государственные предприятия и конторы, которые, в условиях обострения проблем с продовольствием в городах, охотно покупали его тогда для своих подсобных хозяйств.

Громадный убой скота и выброс его на рынок был зафиксирован тогда не только в районе Артёма, но и вообще по всей стране, причём его численность продолжала падать на протяжении всего периода сплошной коллективизации. Если в 1928 году в СССР  имелось 60,1 миллионов голов крупного рогатого скота, то в 1929 г. – уже только  58,2 млн, в 1930 – 50,6, в 1931 – 42,5, в 1932 – 38,3, в 1933 и 1934 – 33,5.

В Шкотовском районе его численность снизилась даже более резко: с 13782 голов в 1928 году до 9635 в 1930 г. (данных за следующие четыре года найти пока не удалось), то есть на 30 % за два года, а не на 16 %, как по стране. Правда у живших здесь корейцев количество коров, быков и волов в 1930 году, наоборот, увеличилось (с 5370 в 1929 году до 6256), что указывает на то, что и они поучаствовали тогда в скупке крестьянского скота.

Потери рогатого скота в тот период связаны не только с желанием крестьян подстраховаться перед вынужденным вступлением в колхоз. Частично способствовало этому и значительное снижение в тот момент снабжения молочных районов сильными концентрированными кормами, произошедшее в результате слабой организации в общественном секторе переработки масляничных культур. Артели и коммуны, появившиеся на месте занимавшихся этим ранее частных хозяйств, не смогли в полной мере заменить их.

Ещё более стремительно сокращалось конское поголовье. В целом по СССР оно уменьшилось с 32,6 миллионов голов в 1929 году до 14,9 в 1935 г., то есть более чем в два раза. По району Артёма этих данных нет, но можно сравнить их по с. Кневичи за 1916 и 1936 годы. Если в  в 1916 году там числилось 266 лошадей (См. Приложение, таблица № ), то в 1936 – только 73 (в том числе: в колхозе имени Анисимова - 43, у единоличников – 10, у разных организаций – 20).  Таким образом, произошло снижение конского поголовья в 3,6 раза. Если же учесть, что к началу сплошной коллективизации (1929 г.) число лошадей в Шкотовском районе увеличилось не менее чем на 40 % по сравнению с 1916 годом;, то разница получается 6-кратной. И это всего за 7 лет коллективизации!

Большие потери понесло здесь поголовье и остальных видов скота.
Животные гибли тогда не только под ножом мясника. Едва ли не большая их часть пала тогда от бескормицы. Ведь крестьяне перед вступлением в колхоз продавали не только скот, но и заготовленное для него сено. Случалось и прямое уничтожение его путём поджогов, особенно со стороны раскулаченной части населения, делавшей это с целью не оставить своё добро разорителям. Те же корма, которые удавалось обобществить, частично расхищалась самими колхозниками. Гиб скот не только от голода, но и от болезней, из-за крайне плохой ещё организации ухода за ним в коллективных хозяйствах.

Критическое положение сложилось и в земледелии. Катастрофическое падение численности скота резко уменьшило количество вносимых в далеко не самую плодородную здесь землю удобрений. Сказывалось и более низкое, чем в индивидуальном хозяйстве, качество (и количество) труда колхозников. В результате снизились и урожаи. В Шкотовском районе даже в относительно благополучном по погодным условиям 1935 году удалось собрать с каждого гектара лишь по 6,8 центнеров овса и пшеницы, то есть значительно меньше, чем в дореволюционные годы, когда обычный урожай этих культур составлял здесь 50 – 70 пудов с десятины (8,3 – 11,5 центнеров с гектара). Между тем, потребность в продукции хлебопашества на Дальнем Востоке с каждым годом стремительно возрастала из-за очень быстрого роста здесь численности войск и промышленного населения.

Нельзя сказать, что власть не принимала никаких мер, чтобы спасти положение. Окриком и репрессиями она пыталась заставить колхозников хорошо работать, а единоличников - сдавать государству последние остатки своей продукции. Однако таким способы воздействия на деревню только ухудшала ситуацию в сельскохозяйственном производстве. У колхозников они отнимали последние стимулы к сознательному производительному труду, а у единоличников – возможность нормально прокормить себя, не говоря уж о поставках продуктов на городской рынок.

Естественным результатом такой политики стал голод 1932 – 1934 гг., унёсший по всей стране жизни более 7 миллионов человек. Правда, среди крестьян района Артёма смертности от голода почти не было. Выручали огороды, да заготовленные в ближайших окрестностях грибы, ягоды и другие дикоросы. Умирали тогда здесь в основном только приехавшие на стройки жители других мест, если им не удавалось сразу найти работу, обеспеченную достаточным продуктовым пайком.

Но и местным крестьянам, впервые за все годы жизни в этом краю, поголодать тоже пришлось. Колхозники получали хлебные пайки от колхоза, однако они были крайне малы. Работавший в те годы пастухом колхозного стада Иван Нилович Иванов (1918 года рождения) вспоминал позже, что ему давали на весь день лишь 50 граммов хлеба. Спасался только теми же грибами и ягодами, которых на пастбище и вокруг него оставалось тогда ещё довольно много.

Положение с продуктами в сёлах начало постепенно и понемногу выправляться только после 1935 года, когда крестьянам  (колхозникам) вновь было разрешено торговать на городских рынках. Относительного  же благополучия (по колхозным меркам) артёмовская деревня достигла лишь к концу 1930-х годов, после того, как Кролевец и Кневичи были связаны с г. Артёмом хорошим галечным шоссе.

Сохранились документальные данные, позволяющие судить, насколько изменилось здесь к тому времени благосостояние крестьянства, по сравнению с дореволюционным периодом. Точнее всего это может показать соотношение общего числа коней, крупного рогатого скота (КРС) и свиней на 1 двор по всем селениям района Артёма в целом. В 1916 году эти группы животных распределялись, в среднем на двор, соответственно, по 2 - 4,4 - 2,9, а на 1 января 1940 года – 0,14 - 0,74 - 0,84 (у колхозников – 1,13 – 2,55 – 1,13).

Как говорится, комментарии излишни. Тут важно ещё учитывать, что 1916 год был третьим годом первой мировой войны, и большая часть работоспособных мужчин находилась тогда на военной службе, а их хозяйства, разумеется, не могли развиваться в полную силу. Более качественным, поэтому, будет сравнение с довоенным 1914 годом. Тогда на 1 двор приходилось по 2,9 лошадей и 5 КРС. К 1929 году их должно было быть ещё больше. Если их число с 1917 года увеличивалось в такой же прогрессии, как в целом по району (коней на 40 %, а КРС на 22 %), то на 1 двор в 1929 году должно было приходиться 3,3 лошадей и 5,5 голов КРС.

Таким образом, даже в частично восстановленной после погрома сплошной коллективизации артёмовской деревне самые зажиточные её жители (колхозники) имели вместе со своими колхозами в среднем на двор в три раза меньше коней и в 2,2 раза меньше КРС, чем в 1929 году. Общее же число крупного скота (вместе с лошадьми) у всех категорий населения в целом уменьшилось там в 2,75 раза. Только свиней осталось примерно столько же (при том, что дворов стало вдвое больше).

Самой печальной оказалась судьба Угловского колхоза имени Калинина. В 1934 году его лучшие земли (к северу от села) были отданы под строительство военного аэродрома, после чего колхоз быстро превратился в один из самых бедных в районе. К 1 января 1940 года в нём числилось только 29 дворов, а всё колхозное стадо насчитывало 40 свиней, 21 лошадь и 24 головы крупного рогатого скота.

Первый председатель этого колхоза И.А.Товстолес к тому времени был назначен на должность директора образованного здесь в 1933 г.МТС, однако, оторвавшись от своей многочисленной родни, не справился с «подводными течениями» в новом коллективе и вскоре (в 1934 году) был арестован ГПУ. Сама МТС тогда же прекратила своё недолгое существование. Районные власти не захотели тратить на неё свои ограниченные ресурсы, оправдывая такой эгоизм тем, что данная территория «отходит к Артёму».

Несколько удачнее, чем у остальных шли дела во второй половине 1930-х годов у суражевского колхоза «Гнездо партизан». Успех его в значительной степени был связан с работами по разведке и закладке вблизи села нового каменноугольного рудника;. Как следствие, шефом села было в 1930-е годы далеко не бедное по тем временам Артёмовское рудоуправление. Помогло колхозу и начало неподалеку, частично на землях самого Суражевского сельсовета, грандиозной стройки АртёмГРЭС. От неё к строящейся Суражевской шахте и к самой Суражевке было проведено хорошее дорожное полотно.

Воспользовавшись появлением временного посёлка АртёмГРЭС, а позже и шахтёрского посёлка рядом с самим селом, Суражевский колхоз организовал молочную ферму, для продукции которой имелся в них постоянный сбыт. К 1938 году уже существовала в Суражевке и колхозная ПТФ (птице-товарная ферма), и пасека;. Кроме того, силами колхозников было налажено производство черенков для лопат строителей и шахтёров.

Всё это безусловно отразилось на росте благосостояния колхоза. К 1 января 1940 года в нём на 1 двор приходилось в среднем 3,9 голов крупного рогатого колхозного скота (в т. ч. 1,35 коров) и 1,4 лошадей, то есть значительно больше, чем по другим колхозам района Артёма. Правда, свиней на весь колхоз было тогда всего 6. Видимо, сбывать свинину строителям ему было невыгодно, слишком сильную конкуренцию составляли совхозы ОРСа АртёмГРЭС, особенно после окончания в 1938 году основной части её строительства, когда численность рабочих там сильно сократилась.

Несмотря на существенное улучшение положения Суражевского колхоза во 2-й половине 1930-х годов, сами его члены на себе это, видимо, не очень ощущали, поскольку продолжался отток их в соседние промышленные посёлки и в г. Артём. Только с конца 1938 по конец 1939 года село покинули 5 семей колхозников и ещё 7 человек перешли в разряд рабочих и уехали в другие места .

...

(Сноски и ссылки удалены)