Кёнигсберг 1761 - Часть 2 гл. 10

В соавторстве с Валерием Сергеевым Орловским


         Глава 10. Злоключения Майбаха

         Профессор Пауль Майбах и не предполагал, что очень скоро к нему в дом придёт беда. В тот самый день, когда группа русских офицеров отправилась в Хайлигенбайль по одному деликатному вопросу, он занимался своими университетскими делами, ни словом ни духом не догадываясь о разыгравшейся среди его знакомых российских военных драме.
         День его проходил буднично, по давно установленному распорядку. До обеда он читал лекции «школярам» медицинского факультета, после чего имел непродолжительную беседу с Иммануилом Кантом.
         - Дорогой профессор, - завидев в коридоре университетского корпуса неторопливо прохаживающегося Майбаха, тут же обратился к нему философ, - я слышал о ваших успехах в деле целительства электричеством, и мне не терпится выразить вам своё почтение! – Кант учтиво поклонился. – Как хорошо, что столь новые и удивительные знания достались именно вам, человеку многоопытному и решительному!
         - Благодарю вас, господин приват-доцент, – Майбаху льстили слова известного философа. – Но, поверьте, мои исследования ещё в самом начале. У меня не готов теоретический базис, на основе которого я бы мог всесторонне обосновать свой метода лечения. К сожаленью, пока - только результаты немногочисленных опытов и наблюдения. А этого, согласитесь, недостаточно… Часто мне приходится действовать чисто интуитивно…
         - О-о, – улыбнулся приват-доцент, –  Интуиция живёт там, где сияет разум. Она никогда не подводит того, кто ко всему готов.
         Майбах был рад низкорослому большеголовому Канту, от которого исходили искренняя доброжелательность и мощная позитивная энергия.
         - Да, моё лечение даёт хорошие, обнадёживающие результаты… Но, даже исцелив человека электрическими зарядами, я… не до конца понимаю механизма их воздействия, любезный коллега. А действовать вслепую в медицине, это… недостойно звания врача!
         - Но ведь наука не стоит на месте? – улыбнулся Кант. – Я слышал, что исследования электрической материи идут полным ходом, и не только в Германии, но и в Англии, Франции, России…
         - Вы правы, господин приват-доцент. Я уверен, что скоро мы будем настолько вооружены знаниями об электричестве, что сделаемся с ним добрыми друзьями!
         - Вы знаете, дорогой профессор, что наш рассудок ничего не может созерцать, а чувства совсем не могут мыслить? Только из соединения их чудесных способностей может возникнуть знание. А у вас и того и другого – хоть отбавляй! Мне кажется, что педант Бютнер уже не смотрит на вас так, как прежде, словно хочет съесть! – он улыбнулся ещё шире. – А достичь его благосклонности – это дорогого стоит!
         Вечером того же дня профессора ожидала очередная пациентка…

         Сорокалетняя генеральша, графиня Зубова, была полной и страстной женщиной, не лишённой тяги к удовольствиям. Екатерина Антоновна обладала тихим голосом и томной улыбкой. Её карие глаза несли в себе заряд обаяния, действующего на мужчин с губительной силой. Она знала это, и старалась испытывать волшебство своего взгляда при любом подходящем случае. Её супруг, граф Зубов, был без ума от своей второй половины и старался потакать всем её капризам.
         Так уж повелось, что тяга к деньгам, роскошной жизни и красивым нарядам, неизменное беспокойство о своем самочувствии и внешности требовало присутствия в судьбе Екатерины Антоновны мужчины, который будет заботиться о ней и оберегать её покой. Поэтому она с радостью вышла замуж за военного интенданта, в ту пору пребывающего в чине полковника, а два года назад перебралась к нему в Кёнигсберг, город, покоривший её сердце своим европейским величием, строгостью и таинственностью.
Детей у супругов, по неизвестным причинам, не было.
         Графине по жизни больше нравилось сострадать самой себе, чем кому-то другому. Поэтому она быстро приучилась играть роль жертвы, а супруг, Павел Сергеевич, как она о нём отзывалась – «по пояс деревянный солдафон», обычно являлся причиной всех её неудач. Она умело управляла им с помощью хорошо разыгранных спектаклей и всевозможных припадков, якобы возникающих на нервной почве. Все сопровождающие данное представление семейные сцены были, как правило, великолепно поставлены и мастерски исполнены…
         На самом же деле никакими серьёзными заболеваниями Екатерина Антоновна не страдала, зато сильно расстраивалась по поводу появляющихся вокруг глаз морщинок и дряблости кожи на лице и руках, возникающих у неё с возрастом и от нервного переутомления. Генеральша часто заглядывала в аптечную лавку за различными мазями и примочками, а также, дабы попечалиться о своём здоровье. Наконец, ей посоветовали обратиться к профессору Майбаху. Тот согласился вылечить её «нервические недуги», и назначил приём на 22 октября.
         Петер Вурст встретил графиню, которая прибыла в карете, запряжённой двойкой великолепных лошадей, и с осанистым кучером, у порога дома профессора. Её сопровождал русский офицер, исполняющий обязанности переводчика, поручик Козловский.
         Графиня немецкого языка не знала, но фразы: Guten Tag, frau Zuboff и Der Doktor wartet auf Sie (87) поняла и без перевода. Она оценила взглядом фигурку слуги профессора, одетого просто, по-домашнему. Затем оглядела прихожую: висящие на стенах скромные гобелены и картины, стоящие в углу большие часы, полюбовалась чёрным пушистым котом, также вышедшем познакомиться с гостьей.
         Наконец, спустился и сам профессор.
         - О, какой вы душечка! – защебетала генеральша, лучезарно улыбаясь и включая «волшебство взгляда». – Маленький, уютненький, прямо домашненький…
         - Фрау Зубова приветствует вас и справляется о вашем здоровье, - «перевёл» Козловский.
         Майбах улыбнулся в ответ:
         - Благодарю вас, любезная фрау. Все проблемы со своим здоровьем я решаю самостоятельно. А вас попрошу подняться в мой кабинет. Я слышал, что вы жалуетесь на нервные расстройства, кои влияют непосредственно на вашу кожу, прибавляя на ней морщин…
         - Да, – ответила Зубова, когда переводчик донёс до неё смысл сказанных профессором слов. – Вот тут у меня появились морщинки, – она указала на переносицу, – и глаза выглядят такими усталыми…
         Пока они поднимались по крутым ступенькам на второй этаж, профессор произнёс:
         - Значит, графиня русская? Это - прекрасно. Вы знаете, ведь в моих работах мне оказали неоценимую помощь русские люди – студенты и офицеры. Многие из них стали моими приятелями. Будь они постарше, то я бы их назвал друзьями. Но они очень молоды, у некоторых вполне ещё может поменяться мировоззрение и интересы… Это Алексей Самойлов, Никита Богомольцев, Андрей Болотов, который, кстати, собственноручно сконструировал медицинский электрический прибор, которым я пользуюсь для лечения своих пациентов…
         Козловский старательно переводил тираду профессора.
         Когда же они вошли в кабинет Майбаха, генеральша удивлённо воскликнула:
         - Так вот как выглядит рабочее место учёного человека! По правде сказать, я представляла его несколько иначе! А тут и стеклянные колбы, и провода, и вполне вместительный диван, горшки с цветами, и картины… А у нас в доме – коллекция хрусталя. Муж привозит из разных мест, куда его посылают по службе, одно, два, а то и три изделия. У нас чего только нет: и фигурки зверей, и посуда… А почему ваш кот неотступно ходит за нами?
         - Это - мой научный консультант, - с улыбкой ответил Майбах. – Его имя – Уголёк, и он всё понимает…
         - Действительно, он чёрный, как уголь…
         - Прошу присаживаться, фрау Зубова, – профессор указал на кресло, к которому подходили провода, тянущиеся из большого чёрного ящика через стоящий на столе удивительный прибор со стрелкой и градуированной шкалой.
         - Боже, как занимательно, - графиня осенила себя крестом.
         Она впихнула в кресло своё объёмное тело, поёрзала на сидении…
         - Устраивайтесь удобнее, фрау Зубова.
         - Это надолго?
         - Нет, но чашечку кофе вы успеете выпить… Вы позволите вам его предложить?
         - С удовольствием… И что же, после этого… лечения морщинки улетят с моего лица? – она недоверчиво усмехнулась.
         - Кое-где они, несомненно, разгладятся. И складочки возле губ… Но для этого понадобится не один сеанс, а, как минимум, пять.
         - Ах, дорогой профессор… Хоть пять, хоть двадцать пять… Лишь бы избавиться от этих гадких морщин!
         Профессор Майбах многозначительно взглянул на Петера, и вскоре чашечка ароматного кофе появилась в ухоженных руках генеральши.
         - Итак, приступим, - сказал Майбах, когда генеральша выпила кофе и в блаженстве закрыла глаза. – Вы позволите, уважаемая фрау, прикоснуться к вашему прекрасному личику, дабы наложить пластины, через которые на вашу кожу будут воздействовать оздоровительные и омолаживающие электрические заряды?
         - Так и быть, прикасайтесь, - разрешила генеральша. – Надеюсь, они не причинят мне боль?
         - Что вы, уважаемая фрау, никакой боли. Так, небольшое покалывание, но это… скорее, приятно, чем больно.
         - Ну, тогда так и быть, прикладывайте ваши пластины, - вздохнула госпожа Зубова.
         Петер взял пустую чашку из рук генеральши, а Майбах принялся аккуратно прилаживать пластины на голове пациентки, одну – к подбородку дамы, другую – ко лбу.
         За его манипуляциями внимательно наблюдал кот.
         - Как быстро стало темнеть, – пожаловалась фрау Зубова, глядя в окно.
         - Увы, скоро зима, - поддержал разговор Майбах, подходя к аппарату. – Сейчас я испытаю на себе силу электричества, чтобы убедиться в том, что оно не причинит вам неудобств, затем переадресую его вам.
         Он включил аппарат, взял в ладонь два вывода от «электрического бочонка», довольно хмыкнул и соединил их с проводами, идущими к пластинам на лице фрау.
         - Вы чувствуете что-нибудь?
         Улыбка озарила уста дородной генеральши.
         - Как вы изволили меня предупредить, - лёгкое покалывание, довольно приятное…
         Вдруг гримаса боли исказила лицо генеральши, она дёрнулась и закатила глаза.
         - Фрау…! – воскликнул профессор, кинулся к аппарату и оборвал провода.
         Затем попытался привести в чувство свою пациентку.
         Но так и не смог. Он лишь с великой печалью зафиксировал смерть супруги высокого военного чиновника, причиной которой послужила внезапная остановка сердца. Это была первая трагедия, которая произошла в ходе сеансов исцеления электричеством, практикуемого профессором Майбахом.
         Учёный схватился за грудь и тяжело опустился на табурет. Голова его склонилась, и он безутешно охватил её ладонями. В такой позе его и застал Петер, поднявшийся в кабинет.
         - Что случилось, герр профессор? – сразу заподозрил неладное слуга.
         - Беда, дружок, - прошептал убитый горем Майбах. – Она умерла… Я слишком увлёкся лечением электрическими зарядами… Я наивно уверовал в то, что ничего плохого не произойдёт… Но не зря говорится: Ab aqua silente cave (88), сердце у моей пациентки оказалось больным и очень слабым… А я – просто старый, заносчивый дурак…! Я убил её, Петер…

         Дурные вести разносятся особенно быстро. К вечеру 23 октября уже весь город знал, что в ходе лечебного сеанса, в результате несчастного случая погибла важная дама – супруга влиятельного армейского чиновника. И виновен в её смерти, пусть косвенно, пусть случайно – профессор Альбертины Пауль Майбах, известный всему Кёнигсбергу доктор. 
         Об этой трагедии быстро засудачили торговцы и покупатели на альтштадском рынке, студенты и преподаватели в Альбертине, об этом написала даже городская газета.
         С генералом Зубовым, узнавшим от поручика Козловского о гибели своей супруги, случился настоящий истерический припадок. Он избил тростью двух своих слуг, беспрестанно кричал, чем сорвал себе голос, и требовал немедленного ареста врача-прусака. Ему и прежде всюду мерещились враги, замышляющие свои коварные планы. А тут такое…
         Недавно Павлу Сергеевичу исполнилось сорок шесть, он был человеком здоровым, хотя и начал тучнеть. В Кёнигсберге генерал занимался поставками в армию амуниции, вооружения и продовольствия, а в Петербурге у него имелись влиятельные покровители, о коих он неизменно упоминал в приватных беседах.
Граф был взбешён. И, хотя для утешения у него имелась любовница, и даже не одна, он приказал немедленно доставить профессора Майбаха в Жёлтую башню (89) и возбудить судебное дело. 
         Утром в субботу 24 октября 1761 года в дверь профессора уже стучал молодой офицер и двое солдат:
         - Открывайте! Именем Российской Императрицы, вы арестованы!
         Побледневший Петер Вурст, едва отпер дверь, был отброшен вглубь сильной рукой военного человека. Через минуту бедный профессор был посажен в фургон зелёного цвета, в каких обычно перевозили преступников, и доставлен на остров Кнайпхоф, в Голубую башню, поскольку альтштадская, Жёлтая, постепенно разрушалась, и в ней отсутствовало жильё для сторожей.
         Через два дня, 27 октября состоялось заседание городского суда Кёнигсберга (ранее он носил название «Королевский», но в связи с переходом Восточной Пруссии в состав России, это название было упразднено). Большинство членов суда сохранили свои места и при новой власти. Губернатор не стал менять сложившиеся устои, правда, включил в состав суда своих, русских людей, знатоков юриспруденции, дабы и здесь, в Восточной Пруссии действовали российские законы, и соблюдался судебный регламент, действующий в России.
         Пользуясь тем, что Василий Иванович Суворов находился в отъезде, а он отбыл в Пиллау для осмотра строительства береговых укреплений, граф Зубов развил бурную деятельность по скорейшему разбирательству в отношении профессора Майбаха, настаивая на том, чтобы последний был как можно скорее осуждён.
         Прокурор выдвинул учёному обвинение в преднамеренном убийстве, заговоре против властей и пособничестве королю Фридриху.
         - Профессор Майбах, - вещал с трибуны Карл Херльсберг, главный обвинитель, - весьма умело вёл двойную игру! С одной стороны – это врачеватель, видный учёный, исследователь. Но, с другой – ярый сторонник короля Фридриха! Два его сына погибли на полях сражений за короля, и теперь он мстит за их смерть всем – и российской армии в лице генерала Зубова, и нашей императрице! Суду достоверно известно о подозрительных лицах, появляющихся в доме у Майбаха, по некоторым данным, это – лазутчики из стана короля Фридриха!..
         Карл Херльсберг, к вящему удовольствию некоторых военных чинов, сидящих в зале поблизости от графа Зубова, требовал сурового наказания для профессора, а именно – смертной казни через повешение!
         Те два дня, которые Майбах провёл в тюрьме, сильно сказались на нём. Пожилой человек не привык к столь крутым переменам в своей жизни, особенно, если они ведут к росгартенскому рынку (90). Он очень осунулся, похудел и уже мало чем напоминал прежнего «деловитого торопыгу» с внимательным и насмешливым взглядом.
         Затем выступали преподаватели Альбертины, коллеги Майбаха. Кто-то из них пытался убедить суд не «рубить с плеча», а разобраться: ведь речь идёт о врачебной ошибке или несчастном случае, но никак не о заговоре против императрицы.
         Некоторое время суд находился в замешательстве. Действительно, доказательств о причастности профессора к заговору и измене практически не было, а вот самонадеянность и неосторожность, а также использование на практике непроверенных и опасных методов лечения – как раз, налицо. Правда, в отношении электролечения не существовало ни разрешения, ни запрета, ни каких-либо ограничений или рекомендаций. Имела место врачебная ошибка, но «кто из нас, мыслящих людей, никогда не ошибался?»
         Но граф Зубов, выступивший в качестве свидетеля, был непреклонен:
         - Видит Бог, что мы считаем жителей Восточной Пруссии, выразивших горячее желание жить в великой Российской Империи, своими близкими, соотечественниками, собратьями. Вы знаете, господа, что Кёнигсберг со своими складами является базой для снабжения всем необходимым нашей армии, действующей в Северной Польше и Германии… Разладить выверенный механизм снабжения можно и таким изуверским способом – лишив начальника этой базы… точки опоры. Что и сделал Майбах. Он нанёс мне точный, выверенный удар в самое сердце, поскольку никого дороже супруги у меня в жизни не было! Он знал, куда целиться, и не промахнулся! Но кто стоит за этим, казалось бы, обычным докторишкой? Фридрих, любезные господа. Именно он!
         Над профессором Майбахом сгустились чёрные тучи. Вот-вот следовало ожидать грозового удара.


87 – Здравствуйте, фрау Зубова (нем.) Доктор ждёт вас (нем.)
88 –Берегись тихой воды (лат.)
89 – альтштадская тюрьма
90 – в те времена – место казни преступников