Отстояли

Мы с сестрой выросли в самой обыкновенной квартире самой обыкновенной типовой девятиэтажки, которых по всей стране тысячи, а может даже миллионы, но для нас она была особенная, потому, что долгое время именно на ней заканчивалась улица, а значит и весь город. Из одного окна желтели огни медицинского городка, а из другого садик, а за ним раскинулся янтарно-зелёный сосновый бор. Мы как будто жили в городе, но на самом деле, почти в лесу. Маме не очень нравилось на окраине, но именно здесь папа, как известный научный деятель университета когда-то получил свою заслуженную трехкомнатную квартиру.

Однажды теплым уставшим от солнечного пекла вечером к нам в детскую комнату вошёл папа и возбужденно-радостным голосом сказал:

–Девчата! Скоро мы переезжаем в другую квартиру!

– Почему? – удивленно спросила моя сестра Иринка, абитуриентка Медицинского института.

– Зачем? - с обидой в голосе сказала я – ученица третьего класса.

– Девочки, ну как зачем-почему? Вы растете, каждой будет своя комната, больше места. Иринке нужно заниматься, всё же первый курс, потом личную жизнь строить…Я приглядел нам отличный вариант – четырёхкомнатную квартиру в центре города в новой шестнадцатиэтажке. А? Класс?

– Вот тебе и класс, - буркнула я, - А школу, тоже нужно менять, так?

– Ну, думаю, да. Там посмотрим, какая будет поближе к дому.

– Что? Ты серьёзно? Папа! - чуть не задыхаясь от негодования произнесла младшая дочь. - Я здесь за три года только авторитет завоевала, Наташку Уседских победила, а ты переезжать! Звездочка у меня лучшей стала, может через год до председателя совета отряда дорасту!- потом была секундная пауза, просто аргументы выскочили из головы, но эмоции девятилетнего оратора остановить было невозможно. - А ребята во дворе? Что с ними станет? Кто их будет всех дружить? Соседскую команду выигрывать? А Лешку с Вовкой кто усмирит? - Я подбежала к окну и махнула в сторону второго подъезда. - А как же дворовая любимица Кроха? Кто её кормить будет? Она вон под вторым подъездом лежит, щенята её сосут, а мы с Танькой по очереди дежурим…

Тут созрела со своими контраргументами сестра:

– Центр города, это конечно ближе к институту, за то от медгородка дальше…А как же лес? Как же наша многолетняя традиция вчетвером ходить на лыжах? А весной за купавками? И вообще, ты посмотри в окно! В каком центре тебе елки и сосны приветливо помашут? Там пыль, да грязь, да грохот грузовиков. Нормальный воздух только здесь, хвойный, заметь, пап, лечебный.

– Ну девочки, я вас не понимаю. Мы с мамой каждый день по часу-два только на дорогу тратим, устаем, а Вы…- он вздохнул, но ещё не растерял пыл переубедить упрямых дочерей.

 – Да нормально мы все ездим. Вот смотри. На конечной сел - на конечной вышел. Никто тебя не дергает, сидишь себе у окошечка, стоять тебе не надо. Красота! – парировала сестра.

Я была даже рада, что мы с Иринкой за одно, так как спорили и ссорились мы значительно чаще, чем делали что-то в мире.

– Папа, а на каком этаже эта твоя квартира?

– На четырнадцатом.

– Ужас! А если я ключи забуду, то всё! На свой родной балкон уже не залезть?

– А если пожар! – подхвалила сестра, - из окна не выпрыгнуть, разобьёшься так!

– А как же дружба?

– Что за дружба? – папа с недоумением взглянул мне в глаза.

– Дружба – это когда любой друг может тебе хоть днём, хоть ночью в окошко постучать, в гости зайти, погреться, даже в туалет попроситься. Не будет теперь дружбы! Всё! Конец!

– Об этом я и не подумал…- почесал в затылке папа.

– А про кошку ты подумал?

– Ну а с кошкой-то что?

– Как что? – подхватила сестрёнка. –Если сейчас Мурка захотела погулять с котами, побегать, то берёт и спускается с нашего балкона по дощечке на улицу и всё. Захотела домой – залезла обратно. Ни запахов, ни проблем. А там на четырнадцатом она будет каждую весну орать, гулять проситься, а про её природные ежедневные потребности я уж вообще молчу…

– М-м-м. Да! Наверное…Вас послушаешь, так в моей идее только одни минусы…– вздохнул расстроенный папа. Он совершенно не мог предположить такой неожиданной реакции любимых дочерей на переезд, расширение жилплощади почти вдвое, и, в конце концов, возможность попасть в совершенно другой слой общества.

Тут в комнату вошла мама в более решительном настроении. Она только закончила мыть посуду после ужина и не слышала всех аргументов, которые как цунами обрушились на бедную папину голову.

– Так, молодёжь, начинаем собирать вещи по коробкам. Мы переезжаем в большую четырехкомнатную квартиру. У каждой будет своя комната. Здорово? Папа уже внёс задаток!

– Как задаток? Зачем тогда весь этот бессмысленный разговор, - надула губы моя сестра.

– Нет! – закричала я. Мамочка, не надо!

– Вот глупые дети! Вы что! Мы же с отцом для вас стараемся? Там же во всех отношениях лучше! – выразительно и громко парировала мама, размахивая кухонным полотенцем.

Тут я собрала все свои аргументы в кулак и выдала:

– Мамулечка, папулечка! – с мольбой в голосе начала я, – Вы с детства говорили нам о Родине. Эта квартира, этот наш дом, наша старая девятиэтажка, это двор, балкон, мои друзья, моя школа – это моя, моя Родина! Я не могу всё это предать! Даже если там комфортнее, и мы станем богаче!

Мы с Иринкой залились слезами. Она бросилась на шею маме, а я к папе. Потом ревели уже все вчетвером.

На следующий день папа забрал свой задаток обратно.

А семья профессора Селезнёва прожила счастливо на первом этаже обшарпанной девятиэтажки на самой окраине города среди сосен и ёлок ещё много-много лет.