Художник и его портрет

(Синопсис недописанного рассказа)


ХУДОЖНИК И ЕГО ПОРТРЕТ

Олег Иванович жил принципиальным холостяком в приличной даче, доставшейся ему в наследство от родителей. Специализировался на рисовании женских фигур в стиле пинап и книжных иллюстрациях. В своих кругах был достаточно известен, но никаких академических премий пока не удостоился. Тем не менее заказы получал, картины раскупались, мог жить достаточно независимо.

Случайно увидел в «Новостях» по телевизору, который смотрел редко, телеведущую Татьяну Столярову, лицо которой произвело на него впечатление. Решил написать её портрет. Дело за малым – необходимо как-то с ней познакомиться. Это раз. Во-вторых, необходимо получить её согласие на позирование. Вряд ли у такой красивой теледивы, входящей в президентский пул, много свободного времени. Подобная внешность обычно весьма востребована на телеэкранах в любых передачах.

Через третьих лиц смог выйти на Татьяну и добиться встречи (она предупредила: «Я приду с другом») в ресторане на Краснохолмской набережной.

Относительно этого ресторана у Олега были свои резоны. Во-первых, центр (отовсюду несложно добраться), во-вторых, есть парковка. Но самое главное - многие картины, украшающие стены этого респектабельного ресторана были сделаны им. Соответственно он пользовался у хозяина ресторана особым статусом и всегда мог, позвонив, заказать кабинет. Причём не любой, а «свой», где по его просьбе в светильники были установлены более мощные лампы. Внимание на это никто из посетителей не обращал, а для Олега они имели большое значение.

В выборе этого ресторана присутствовала ещё одна хитрость. Разумеется, согласие на встречу означало, что человек согласится позировать здесь же за столом хотя бы в течение двадцати минут для портрета, сделанного карандашом. Олег сразу предупреждал, что если рисунок не понравится оригиналу, то он его при нём же уничтожит. А если понравится, тогда, разумеется, надо встречаться, чтобы написать настоящий портрет. Фон, на котором будет сидеть его очередная «клиентка» был ему знаком до мелочей, и он рисовал его заранее. А при личной встрече – это для профессионала его уровня оказывалось несложно – за двадцать минут набрасывал на этом фоне очередной «лицо». Общая картина получалась весьма впечатляющей, так как все изумлялись способности изобразить так много деталей на альбомном листе в столь короткий срок. Именно в этот момент официант, который также был в курсе происходящего, приносил заказанные блюда, после чего следовал обед в дружеской обстановке и темы для разговора находились сами собой. Отказов «встретиться ещё раз» он не припоминал.

Олег всегда приезжал заранее и договаривался о встречах на дневное время, чтобы не присутствовал даже намёк на какой-либо интим. Посетителей в это время было немного. И его заказчиками обычно становились такие лица, которые обладали преференцией приехать на час-другой в ресторан пообедать в рабочее время.

Татьяна и при «визуальном контакте» его не разочаровала. Разумеется, он больше рассказывал о себе. Захочет, о себе расскажет сама. Но общаться с ней было нелегко. Олег любил разговаривать с натурщицами, девушками простыми и, как принято сейчас выражаться, не обременёнными высокой социальной ответственностью. Их лица как правило выглядели живее, у них легче было выбрать одно из выражений, которое повторялось наиболее часто. Когда Татьяна узнала, кто его натурщицы, то её реакция была предсказуемой:

- Как вам, интеллигентному мужчине не противно общаться с такими непотребными девками? Вы даже не замечаете, что начинаете адаптировать свою речь под обеднённую лексику этих… прости господи, эскортниц! И так русский язык превратился в смесь пиджина, уголовного сленга и компьютерного примитива. Давайте хоть мы не будем способствовать этому порочному мутированию…

За три последующих сеанса уже у себя в ателье он написал её портрет и продал ей же по хорошей цене.

*

Если утром Олегу Ивановичу хватало чашки кофе с бутербродом, то поужинать он любил плотно. Как правило, раз в неделю ездил в большой супермаркет, где набирал полную тележку разнообразных продуктов, которые, как он полагал, могли ему пригодиться в ближайшее время. Но при этом чаще думал не о том списке, который составлял загодя, а смотрел на встречные лица. Это привычка была у него неискоренима. Да и что могло быть интереснее, чем лица людей? Особенно женщин.

Однажды вышло так, что он купил практически всё из намеченного, но забыл взять баварские сосиски, которые ему всегда нравились. По дороге домой заметил магазинчик с вывеской «Колбасы». Остановился.

За прилавком увидел продавщицу, поразившая его красивым, типично грузинским лицом.

Вылитая «Царица цариц Тамар», - подумал Олег.

Знакомиться ему всегда было легко. И действительно – её звали Тамара.

Наговорил ей профессиональных комплиментов и попытался здесь же в магазине набросать в альбоме её портрет. Устроился на подоконнике, но работу не дал закончить хозяин магазина – муж:

- Ни один мужчина не разрешит рисовать свою жену чужому мужчине. Это вы должны понимать!

Олег не стал спорить с «горячим южанином», извинился, но, прощаясь, незаметно задвинул под весы, стоявшие на прилавке, свою визитку с номером телефона.

Она позвонила через два дня.

- Это Тамара… Вы заходили к нам в магазин и хотели…
- Я хорошо помню тебя. И хотел написать твой портрет. Но боюсь, что твой муж зарежет меня. У вас там на прилавке такие большие ножи.
- Не бойтесь. Если он кого и зарежет, то меня…

Они несколько раз встречались у него на даче, где Олег без особого труда после второго сеанса уложил «царицу цариц» в постель. Но портрет разумеется написал. Быстро сделал и уменьшенную копию, подарив её Тамаре.

Вскоре после этого она позвонила ему и сообщила, что муж узнал об измене, избил её и что встречаться они больше не будут.

Олег был не очень обеспокоен случившимся: портрет написал, копию ей подарил, с красивой женщиной переспал. И муж не убил же её, в конце концов?

Как-то с оказией Олег опять появился в этом магазине. За прилавком стояла другая женщина:

- Уходи, дорогой, и не приходи к нам. А Тамара повесилась. Из-за тебя.

В самоуничижительном трансе Олег запил. Сквозь слёзы быстро написал на ватмане громадный портрет Тамары больше похожий на плакат размером два на полтора метра. Он написал бывшую возлюбленную акварелью, использовав местами угольный карандашом. Лицо Тамары выражало ужас.

Смотрел на портрет, ругал себя и пил. Злость на себя накапливалась, а выплеснуть её было не на кого. Не себя же убивать?

Позвонил в «свой» бордель, где обычно и заказывал разных – в зависимости от сюжета - по типу «девочек», и попросил хорошо знакомую хозяйку Марину прислать какую-нибудь, на ком можно «зло сорвать».

Марина приехала сама:

- Мне жалко своих девочек под такого зверя подкладывать. Им деньги надо зарабатывать, а не по врачам после тебя бегать. Ну, а уж я потерплю.

Она достойно выдержала его «яростно-отчаянный» секс, а Олег, сорвав на ней всю накопившуюся злость, потом как ребёнок плакал на её груди.

Перед уходом Марина, глядя на портрет Тамары, сказала:

- Олег. Дорисуй ей красным фломастером слёзы. Впечатление будет ещё более сильным. И назови портрет «Горе».
- Неплохая идея... Сколько я тебе должен за все свои мерзости?
- Олег, милый, я разве у тебя хоть раз деньги брала?

На следующий день, придя в себя, художник дорисовал кровавые слёзы и портрет Тамары приобрёл ещё большую выразительность.

На очередную выставку, в которой его пригласили участвовать, он отдал готовые иллюстрации к одному из романов Бориса Акунина, серию нарисованных им портретов как известных в стране женщин, так и некоторых знакомых девиц наилегчайшего поведения. К его удивлению коллеги посоветовали ему вместо двух-трёх последних портретов выставить большой плакатный портрет Тамары. Он с недоумением согласился, хотя считал эту вещь всего лишь «эмоционально насыщенным эскизом».

В это время разыгрался русско-грузинский конфликт 2008 года и портрет Тамары неожиданно приобрёл нежелательный для художника резонанс.

В передачах «Эха Москвы» даже проскользнула такая фраза: «Нарисовано лицо оскорблённой и готовой к смерти грузинской девушки». Портрет мелькал в новостях, его печатали в оппозиционной прессе, попал он и на «Euronews».

В своих интервью Олег отвечал односложно: «Это просто моя знакомая. Портрет нарисован после её трагической гибели. Никакой политики. Я и телевизор-то не смотрю. А о войне с Грузией узнал только, когда она закончилась. И натурщица не грузинка, а осетинка».

Неожиданно с ним встретилась старая знакомая - телеведущая Татьяна, которая настоятельно посоветовала снять с экспозиции этот «несвоевременный» портрет. Олег не согласился.

Вскоре раздался звонок «сверху»:

- Уважаемый, Олег Иванович. Убедительно просим вас убрать портрет самому или мы примем более жёсткие меры.

Он принципиально отказался:

- Я живу с продажи своих картин. А в этом портрете нет ничего противозаконного.

 Началась кампания в СМИ против непатриотичного художника.

 В газетах появились фразы: «Большую часть экспозиции занимают портретики девиц из ближайшего публичного дома, которые так называемый живописец пытается выдать за российских красавиц».

«По многочисленным просьбам посетителей выставки» все его картины сняли с экспозиции, погрузили в грузовик и вывалили у ворот дачи Олега.

Художник в растерянности смотрел на картины, среди которых размерами выделялся громадный в нескольких местах уже порванный портрет-плакат Тамары. Начал заносить картины в дом.

Подъехали машины с корреспондентами разных газет, операторы телевидения. Задавали вопросы, но он отвечал также односложно и не мог до конца осознать причину произошедшего.

Приехала Марина с несколькими своими девицами, которые узнали о происшедшем и стали помогать «по старой дружбе» аккуратно заносить картины в помещение.

Одна из них - Елена, одетая в форму офицера полиции, которая ей очень шла, подошла к художнику и игриво доложила:

- Дорогой мэтр! Актив борделя прибыл для оказания гуманитарной помощи.

Увидев выражение его лица, уже с сочувствием добавила:

- Да не переживайте вы так, Олег Иванович! Плюньте на всё. Здоровье дороже.
- Откуда у тебя такая форма?
- Ролевые игры, Олег Иванович! Жаль, что вы в них редко играете. Глядишь, для какой-нибудь иллюстрации пригодилось бы.

Девушки возбуждены, хотя и не очень довольны тем, что попадут на телеэкраны.

Позвонила Татьяна Столярова:

 - К сожалению, я только сейчас узнала о происшедшем. Сочувствую тебе. Хочу зафиксировать для документального фильма твои портреты в том состоянии, в каком они сейчас пребывают.

Олег не возражал. Она появилась с оператором, который снял несколько эпизодов.

Для «кино» девицы уже более охотно изобразили повторное «занесение» части портретов в дом. Теледива снова уговаривала Олега «не ерепениться», не превращать случившееся в политический акт, а ещё лучше – вообще уехать куда-нибудь на месяц-другой.

Подошёл оператор, они попрощались и уехали.

Художник стал угощать помощниц чаем. Марина отвела его в сторону и спросила:

- Олег, а ты не заметил, что оператор обошёл всё вокруг, снял и двор, и заборы и сам дом со всех сторон?

Они поразмышляли: к чему бы это? Не планируется ли поджог дачи, чтобы уничтожить скопом все эти «антипатриотические» портреты? Да и творца наказать за строптивость. Художник не мог поверить в такую подлость со стороны Татьяны.

Позвонил ей и спросил:

 - Татьяна, скажите, пожалуйста, сегодняшний оператор из вашей съёмочной группы или посторонний?
 - Со стороны. Поступило неожиданное задание редакции. Но какое это имеет значение? Он хороший профессионал и…

Художник согласился с «хозяйкой» борделя, что дело нечисто.

К воротам дачи подъехала машина и во дворе появилось лицо «кавказской национальности».

Солидного вида мужчина обратился к художнику:

- У меня есть полномочия предложить вам за тот самый портрет 10 000 евро.
– К сожалению, у него уже не товарный вид. Портрет сильно повреждён.
– Поэтому я и предлагаю за него 10 000, а не 1 000, как он был оценён в каталоге.
– Почему?
- Эх, вах! А ещё художник! Посмотри на эту фотку, генацвале.

На фотографии, сделанной час назад у ворот его же дачи, был портрет Тамары, который заносили в дом последним. Он стоял, прислонённый к забору. Повреждения на бумаге делали изображение ещё более трагичным. Тамара на нём не только плакала, но и выглядела в буквальном смысле раненной. Готовый агитплакат времён Великой Отечественной войны, чем-то напоминающий произведение Корецкого под названием «Воин Красной армии, спаси!»

Олег согласился. Когда зашли в дом, где девицы уже убирали со стола, покупатель увидел, каких размеров портрет, и с сожалением сказал, что ему придётся его вырезать: с подрамником он просто не поместится в машину. И он сможет взять его только в свёрнутом виде. Сделать это надо будет незаметно, так как «недалеко отсюда стоит слишком чёрная машина со слишком тонированными стёклами».

Обратился к девушкам:

- Кто хочет получить по пятьдесят евро и доехать до ближайшей станции метро на моём «Мерседесе»?

Картину свернули в рулон, девицы стайкой заполнили промежуток между воротами и машиной, в которую покупатель и внёс покупку.

Уехали.

Художник остался с Мариной, которая не захотела оставлять его одного:

- Я в таких делах, Олег, гораздо опытнее тебя. Уж сколько лет от полиции ускользаю.

Наступала ночь…

Марина предложила вызвать в качестве сторожа верного ей водителя, который развозил «девочек» по заказчикам.

Олег не возражал, а сам решил нарисовать для себя точно такой же портрет Тамары на другом листе бумаги, но уже более миниатюрный. И даже надрывы на нём сделал в тех же местах, как и на оригинале. На взгляд Марины второй портрет ничем не отличался от первого: хорошая зрительная память Олега никогда не подводила его. Вот память о Тамаре у него и останется.

Приехавший водила предусмотрительно принёс с собой большой термос с чаем.

- Юра, - обратилась к нему Марина. - Сразу скажу, что не верю в ночное нападение на нас группы захвата, но вот поджог дома вполне вероятен. И изнутри, как понимаешь, это заметить будет трудно. Дом деревянный. Облить его вокруг керосином и поджечь – дело минуты. Это я к тому, что хорошо бы почаще выходить во двор. Свет там будет гореть всю ночь.
- Не беспокойтесь. Мне ночами работать не впервой, так что не бойтесь, не засну. Но вот часов в шесть-семь утра я уже за себя не ручаюсь. Вы поставьте у себя будильник на это время и смените меня. Хорошо? А я расположусь на веранде, оттуда любой шумок услышу. И в дом мимо меня никто не пройдёт. Хозяин, у вас тёплая куртка найдётся?

Марина с Олегом долго не могли заснуть, переходили от одного окна к другому, выглядывая в сумраке возможных нападающих. Олег по её совету сложил в большую сумку все документы и ноутбук, в котором хранились фотографии всех его работ.

«На всякий случай».

Наконец успокоились и заснули.

В шесть утра вышли на веранду и увидели, что Юра спал богатырским сном. Но разбудить его не смогли, хотя он внешне выглядел нормально. Забеспокоились и вызвали «Скорую помощь». И только тут Олег заметил, что среди груды портретов, стоящих вдоль стен, нет большого портрета Тамары. Кто-то всё-таки проникал в дом, когда они спали, и похитил его.

Марина не без основания предположила, что Юру как-то на расстоянии усыпили. И оказалась права, что уже позже подтвердилось в больнице.

- Почему они сразу не изъяли твой портрет ещё на выставке? Зачем было устраивать такое шпионское нападение с усыплением Юрки как бродячей собаки?
- А на каком основании они могли это сделать? Картины - моя собственность. На выставке этого нельзя было сделать. А так – украли и украли. Ищи теперь виноватого! Хорошо хоть не подожгли дом вместе с нами. И Юру не убили.

Теленовости за границей о победоносно закончившемся «принуждении к миру» Грузии в эти дни открывались заставкой, на которой был изображён тот самый первый портрет «раненной Тамары»…

***
Сентябрь-октябрь 2014 г.