Скрипичный прогульщик

   
   
   

   Городок Миллерово в первой половине шестидесятых. Напротив железнодорожного вокзала - маленький двор. Во дворе - война.
   - Тра-та-та,  тра-та-та, – веснусчатый Валерка плотно прижимался к траве за кустом золотой колючки, стараясь избежать воображаемых пуль, и стрелял из свежевыструганной палки, изображавшей из себя  немецкий "шмайсер".
   - Бах-бах-бах, – круглолицый Сашка отвечал одиночными выстрелами из пластмассовой винтовки, прячась за мелким терновником.
   - Так нечестно! Я попал, ты убитый – падай и больше не стреляй! – вопил на весь двор «фашист» Валерка.
   - Нет, я только ранетый, - не соглашался «красноармеец» Сашка. – Потому я героически сопротивляюсь. Понял, Валерка?
   Со стороны за спорящими наблюдал девятилетний Витька. Ему надоело делать домашние задания, и он незаметно улизнул из дома. Решившись, Витька подошел к «участникам войны» и запросился в армейские ряды.
   - Витька, наши армии укомплектованы, - важничал Валерка, надувая щеки, и с ехидцей добавлял. – Так что, приходи завтра!
   Получив отказ, Витька побрел к мальчишкам, гонявшим ниппельный мяч по пустырю за сараями. Но мальчику не везло. В футбольную баталию его тоже не приняли.
   Витька заскучал и возвратился домой.

   В дверь постучали. Открыла Мария Федоровна, Витькина бабушка. На пороге – цыганского вида мужчина с прямоугольным футляром и сумкой.
   - Здравствуйте, хозяюшка! Не сдадите комнату на недельку?
   - А почему к нам?
   - Та вы же рядом с вокзалом. С поезда я. Гастролирую.
   - А что за сундук держитесь? Да и звать-то как вас?
   - Григорий Иванович Беженарь. В футляре – баян тульского завода, кормилец мой, - устало объяснил баянист. – Ну, что, хозяюшка, пустите?
   - Ну, что ж, живите, коли жилье вам подойдет.
   
   Витька, склонив курчавую голову над тетрадью в клетку, записывал чернильным пером условие задачи. Муха золотисто-зеленая нагло ползала по тетрадке, затем перелетела к угловому табурету. На нем – баян с серебряной инкрустацией по боковинам. Кнопки басов под игривыми солнечными бликами подмигивали яркими красками. Уголки мехов отсвечивали начищенной до блеска медью.  Витьке Григорий Иванович разъяснил: инструмент концертный, изготовлен по индивидуальному заказу.
    По нраву мальчику заезжий музыкант - веселый, басовитый, с черной маленькой бородкой. По утрам на поскрипывающих ступеньках крыльца помогал Витька умываться гостю - щедро обливал из ковшика волосатые руки, шею и спину филармониста. При этом заливался счастливым смехом беззаботно и беспричинно.
   - Дядя Гриша, а на баяне, чтобы хорошо выучиться играть, как вы, это долго надо учиться? 
   - Ой, малец, даже не знаю, что тебе сказать. Лет десять, наверное, понадобится. И еще это зависит от того, сколько часов в день ты давишь на клавиши. Понял?
   - А вы, сколько часов давили, дядя Гриша?
   - По-разному. Но несколько часов в день – точно занимался.

   Давно уже съехал с квартиры Григорий Иванович. Все о нем забыли. Помнил его лишь один Витька. С тех пор приставал он к маме своей, Клавдии Тихоновне. Приставал, как репей степной: отдайте меня учиться играть на баяне.
   Пришлось купить баян, уступив настойчивости мальчика. Пошли в музыкальную школу, делившую с кинотеатром старое двухэтажное здание в центре города. Завуч Татьяна Николаевна, высокая молодая брюнетка, объявила: в этом учебном году по классу баяна мест нет.
   - Ну что же вы? Опоздали вы с баяном. А не желаете ли отдать мальчика в скрипичный класс? Есть места. Советую. Дело хорошее, - предлагала завуч. – Очень интересный и оригинальный инструмент. Не пожалеете. Тем более, оплата за скрипичные уроки – сущие пустяки. Всего рубль пятьдесят в месяц. А баян дороже бы обошелся – двенадцать рублей. Мальчик у вас крупный, наверняка, сразу с "половинки" скрипки начнет. В магазине игрушек, что на улице Ленина рядом с пожарной частью, можете купить наш отечественный инструмент за семь рублей, а также футляр за два рубля. Деньги небольшие. Подумайте.
   Подумали. Спросили Витьку.
   - Ну, отдайте меня хоть на что-нибудь! Скрипка, так скрипка! – горячась, соглашался Витька.

   - Сынок! Витюша! Вставай! На скрипку опоздаешь, - Клавдия Тихоновна осторожно беспокоила сыновье плечо.
   - Мам! Я еще посплю, ну, минуток пять еще.
   Через пару минут Клавдия Тихоновна опять - в комнате сына:
   - Всё, сыночек, вставай, у тебя пять минут, чтобы собраться, и пять минут, чтобы дойти до музыкальной школы.
   - Хорошо, мамуль, - выдавил из себя школьник.
   Из разных углов посыпались вопросы:
   - Мам! Где моя зубная щетка? А куда ты положила мои ботинки? Мам! Не нахожу скрипку. А ноты мои  где?

   Выйдя со двора на улицу, Витя, не оглядываясь, засеменил по брусчатке, беззаботно размахивая скрипичным футляром и папкой для нот.  Школьник знал, что мамин взгляд из окна сопровождает его до поворота на Ленинскую.
   А вот и поворот на улицу Ленина. Потенциальный Ойстрах остановился и с наслаждением потянулся. Ох, как хочется спать! Всё! Спешить теперь некуда. В музыкальную школу идти нет никакого желания. Сорок пять минут урока в полном распоряжении Витьки.
   Вот уже неделю он прогуливал уроки скрипки. Витька себя оправдывал: разве можно назначать урок в такую рань?! Разве можно ребенка обучать скрипичному мастерству с шести тридцати утра? Да и занятия давались тяжело. Алла Матвеевна заставляла минутами правильно и неподвижно держать смычок. Сначала смычок в пальцах вел себя почти неподвижно, но уже через минуту начинал предательски дрожать. Настоящая пытка. При этом раздраженная учительница переставляла в нужную позицию пальцы правой руки на смычке либо пальцы левой руки на скрипичном грифе с такой силой, что возникало чувство боли. 
   - Виктор! Неужели я говорю в пустоту? Неужели так сложно правильно держать смычок? Сто раз тебе повторяла и в сто первый скажу – представь, что ты держишь в руке яблоко, - выговаривала Вите Алла Матвеевна.
   "А эти скучные гаммы и арпеджио? А взять песни «Сулико» или "Вот кто-то с горочки спустился"? И кто только их придумал - тоска зеленая. Может, кто-то и выдержит это всё, но это буду не я", - думал маленький прогульщик.

   Витька неспешно прогуливался по парку, дышал бодрящей утренней прохладой и любовался Мазмановым фруктовым садом, названным по фамилии создателя. Пробовал яблоки на вкус. Кислятина! Слева от него - стадион «Спартак». Заходил внутрь и бродил по беговым дорожкам. Скучно. Дошел по аллее до большого каменного фонтана с медными лягушками, пугавшими посетителей парка выпученными глазами и громадными пастями, из которых со свистом вырывались на свободу голубые струи.
   Школьник взглянул на часы, висевшие у входа в парк. Всё! Семь пятнадцать. Время окончания урока. Витька присел на скамейку, вынул из нотной папки дневник и записал комментарии по прошедшему уроку от имени Аллы Матвеевны: «Играл хорошо. Молодец! Оценка – четыре».
   
   Перед входной дверью квартиры сына встретила Клавдия Тихоновна.
   - Четверка! – ответил Витька на вопросительный мамин взгляд.

   Неделю спустя в музыкальной школе состоялось собрание. В центре зала – Витька с пунцовым лицом. Мальчик крепился из последних сил - только бы продержаться без слез. Учителя с равнодушными лицами сидели полукругом и негромко переговаривались. Отдельно от них - Иван Петрович, директор, полный мужчина невысокого роста. На его лице - сочувствие к виновнику "торжества". Вероятно, сам в детстве был сорванцом. Первое слово предоставили Алле Матвеевне.
   - Сил никаких моих нет! Можаев уже две недели лоботрясничает и прогуливает занятия. Дальше терпеть такое положение нельзя. За постоянные прогулы предлагаю исключить Виктора из музыкальной школы.
   Затем выступила завуч музыкальной школы Татьяна Николаевна:
   - Ну что же, мнение учителя понятно. Кто за или против предложения об исключении Можаева, прошу голосовать. Вроде все – за. А вы, Владимир Маркович? За или против? Вы голосовали?
   Владимир Маркович, высокий тридцатилетний брюнет с выдающимся подбородком, широко улыбался, блестя черными насмешливыми глазами. Не спеша, опираясь на спинку стула, преподаватель поднялся.
   - Да вы не вставайте. С места говорите, Владимир Маркович, - попросила завуч.
   - Уважаемые коллеги, я тоже, как и Алла Матвеевна, преподаю по классу скрипки. Но я бы не советовал разбрасываться учениками. Тем более скрипка не так популярна у ребят, как баян или фортепьяно. Исключить Виктора можно. Пять секунд и готово! А вот как сделать так, чтобы Можаев учился?  Вот в этом задача педагога!
   Завуч поднялась с места.
   - Замечательно, Владимир Маркович, я вас поддерживаю! Мы, наверное, не всё сделали, чтобы ученик остался в стенах музыкальной школы, - она сделала небольшую паузу, обведя взглядом всех присутствующих, и предложила. – А почему бы вам, Владимир Маркович, не взять Витю в свой класс?
   Преподаватель от неожиданности присел на стул и опустил голову.
   Собрание ожидало его реакции.
   - А что? Не вижу причин отказываться от Можаева! Тем более я его знаю - жил полгода по соседству. Хороший мальчик. Ну что же? Назвался груздем... и так далее, как говорится, - не поднимая головы медленно произнес Владимир Маркович.

   Воодушевленный Витька не шел с собрания, - летел.
   «Всё! Хватить лоботрясничать! С завтрашнего дня скрипку в руки и - вперед с песней! - пообещал он себе решительно. И добавил, смеясь и радуясь, что собрание закончилось для него благополучно. - С песней "Сулико"!"