Ёлки, палки, лес густой...

               
        Он стоял, небрежно прислонившись к стене. Невысок, но строен. Ухожен и откровенно доволен собой.
       Она стояла в центре комнаты – мила, хороша, но явно смущена его пронзительным, оценивающим взглядом.

       - Ну, ну, - сказал наконец он. – Откуда взялась, красавица?  Провинциалка из глуши дремучей?
       - Я из Тверской губернии. Там хорошо.
       - Неужели? Понаехали тут в столицу всякие. Ты в зеркало на себя хоть раз посмотрела? Такая здоровая, что  едва в дверь протащили. А нарядилась во что? Чистая деревня. Одних бус целую тонну понавешала. Флажки дурацкие из прошлого века. Такое давно уже не модно. А на башке – пятиконечная звезда. Вот смех-то!

       - Ну и смейся, если хочется. Звезда вместо короны, а украшения – настоящая ценность. Так Машенькин папа сказал. Ими ещё  её прапрабабушка мою прапрабабушку наряжала. Они в специальной коробке в сундуке хранятся. Ручная работа!

       - Не морочь мне голову!
       - Я не морочу. Ещё Машин папа сказал, что это артефакт. Что если его продать, денег на полмашины хватит.
       - Ой, смешно! На полмашине далеко ли он уедет?

       - Продавать он не собирается. Это память. Память берегут. И наряд мой мне нравится. Он весёлый, а ты злой. Да, я Ёлка, а кто ты такой, чтобы меня критиковать? Тоже ведь из глуши дремучей, только обтесался слегка. Палка и есть палка.
       -Я палка?!  Как ты смеешь!? Я Посох Деда Мороза! За такую должность поллеса готовы жизнь отдать. Пока я не дам сигнала, не стукну ногой об пол, ни одна ёлка не зажжётся.

       Спор явно грозил перерасти в драку, но из коридора раздался пьяненький басок Мороза. Он Машенькиному папе жаловался:

       - Слышал, наверное, перед Новым годом решили кросс Дедов Морозов провести? Дело хорошее, и я, конечно, туда. Запишите, - говорю. -  Я хоть и стар, но силы много. Победителем буду. На меня так глянули презрительно: «В твоём-то длиннополом халате, в твоих-то валенках, с твоим-то мешком за плечами – смешно. Смотри сколько молодёжи уже записалось!» Я смотрю - одни Санта Клаусы в хилых коротеньких зипунишках, в кроссовках на снегу. Ведь чужие они, американские! И тут политика. Без политики уже никуда. Что осталось? Выпить с тобой за здоровье Дедов Морозов. Хорошо, что так и сделали.

       Другое хорошо: Машенька с прогулки вернулась. А с нею, мама, бабушка, прабабушка. И такое веселье началось! Мороз пьян, пьян, а крикнуть: «Ёлочка, зажгись!» сумел. Посох в пол командно стукнул. И все огоньки на Ёлочке загорелись. Побежали, заискрились. Здесь и подарки, и песни, и хороводы. Даже кошка Мурка с котёнком Мурзиком своё получили.

       Несколько дней в доме было весело. За стол садились, тосты красивые говорили, желали здоровья и счастья. Пели, танцевали. Но праздники, как и вся жизнь, кончаются быстро.

       Не успела Ёлочка оглянуться, как её раздели, украшения в сундук спрятали. Пылесос заглотал опавшую хвою, а поздно вечером Машенькин папа, чтобы особо не напрягаться, выбросил её, совсем раздетую, за угол дома.

       Горько-то как! На улице холодно и очень одиноко. Рядом, правда, какая-то палка валялась. И вдруг: «Это ты! Я узнал тебя сразу. Я ведь был так влюблён в тебя! Ты единственная моя мечта!»
       - Посох! Как ты-то здесь оказался?
      -  Дед Мороз выбросил за ненадобностью.
       - А о какой любви ты сейчас говоришь? Я ведь столько недобрых слов от тебя услышала!

       - Да дурак я. Влюбился ведь сразу, как только тебя в комнату внесли. Такую пышную, такую красавицу, так дивно пахнущую хвоей! Идиот – вот кто я.  Вместо того, чтобы в любви признаться, нёс ахинею. Мечтал о том, чтобы тебя снова увидеть. Вот и увиделись...
Увы, поздно. Куда мы теперь? Только костру на закуску.

       - Нет, нет! Я ведь тебя тоже полюбила, только боялась сказать об этом, гордость свою потерять. Теперь мы вместе. Нам надо добраться до леса. Видишь, он не так далеко. Вдвоём мы сможем. Посмотри, вот шишечка на моей ветке. Она живая. В ней зёрнышки. Чтобы сохранить их, я отдавала ей последние глоточки воды. Мы сможем в лесу посадить её в землю, согревать  своею любовью.

       Утром дворник Ахмед возмущался: "Ругали меня за то, что тут какие-то палки валяются. Я уже решил костёр подкормить, ему подарок сделать к обеду, а здесь пусто.

       - Брось ты, - прервал Ахмеда другой дворник - Мустафо. Он был романтиком. - Жаль, что вчера вечером тебя со мной не было. Я такую картину наблюдал, едва не плакал. Двое стареньких к лесу шли. Темновато уже было, но старичок с такой нежностью поддерживал свою подружку, с такой любовью, что любовь эта отсюда заметна была. А старушка так ласково гладила его по головке сухонькой ручкой-веточкой. Вот нам бы так. Не жалели бы, что жизнь  зря прожита.

       В это время Ёлки-Палки заканчивали то, что было задумано. Нашли в лесу уютную полянку, разгребли снег, упрятали в землю живую шишечку. А потом до самой весны согревали её своею любовью. Так в любви новая Ёлочка и выросла. Её жизнь была долгой и  счастливой. Чего и всем нам желаю.