Прогулка. Глава IV

(продолжение)
Предыдущая Глава III - http://www.proza.ru/2019/01/29/1178

      После совещания, где было принято решение этой же ночью отправить добровольцев в германский тыл для совершения диверсии, для команды охотников быстро изготовили подробную карту местности. Поручика Бутурлина вызвали в штаб, и генерал лично около часа инструктировал офицера по поводу предстоящего рейда и, по всей видимости, остался доволен. Прощаясь, он обнял командира рейдеров, троекратно расцеловал и внимательно посмотрел поручику в глаза.

      - Признаться, поручик, задумка эта – чистой воды авантюра, - сказал он. - Но утопающий, как вы знаете, хватается за любую соломинку. Попробуйте… Вдруг да получится!

      - Буду стараться, ваше превосходительство! – Бутурлин лихо откозырял, щелкнув каблуками.

      Генерал Кудасов не смог сдержать улыбки: - Постарайтесь, Павел Евграфович! Коль  удастся сокрушить эту чертову батарею… Обещаю лично вам внеочередное производство, Анну с мечами* и отпуск… И ребятам вашим Георгия и месячный отпуск каждому… кто останется жив… Берегите себя и людей, голубчик, зря не рискуйте… 

      Генерал перекрестил Бутурлина: - Ну… А теперь… Идите с богом, поручик, Христос с вами!

      С наступлением темноты его превосходительство и генеральская свита покинули позиции батальона.

        А еще через час все в полку узнали, что офицер Генерального штаба поручик Тропинин вызвал на дуэль подпоручика Ставрогина. Скрыть такое событие оказалось невозможно, и  обоих офицеров вызвали к командиру полка.

        Полковник Протасов принял их в нетопленном штабном бараке, наспех сколоченном из хлыстов и снарядных ящиков на дне оврага в глубине участка обороны, который занимал Уманьский пехотный полк. Командир устроил молодым людям такой разнос, что  подпоручику Ставрогину показалось, что он снова попал под обстрел из тяжелых орудий, под которым ему уже пришлось побывать. Подпоручика однажды засыпало землей в пулеметном гнезде после близкого разрыва снаряда германской мортиры. Спасся чудом - солдаты откопали подпоручика уже едва живого.

      - Сосунки! Вертопрахи! – гремел полковник, потрясая над головой тяжелыми кулаками. У стоящих перед ним навытяжку офицеров закладывало уши от командирского рыка. – У меня в полку сроду фанфаронов не водилось! И я никому не позволю устраивать здесь дивертисменты, балаган и… Никодим Львович не смог найти подходящего слова и со злостью топнул ногой. – И… и черт знает что!.. Не потерплю никаких дуэлей в полку!.. Здесь, изволите ли знать - фронт, а не провинциальный театрик с водевильчиками и пошлыми пьесками! Зарубите это себе на носу, негодники!  Неприятель в полуверсте отсюда готовится ударить по нашим позициям… Здесь почти ежедневно гибнут люди… Каждый человек на счету! А вы на руку германцам решили сыграть! И это русские воины – защитники Отечества?!.. О чем вы думали, когда затевали это паскудство с поединком? О присяге?..  Или об офицерском долге?!

      - Об офицерской чести, господин полковник! – быстро сказал Троинин.

      - Что?! – Протасов даже задохнулся от негодования. – Ах, вот как! Вот оно что!.. А что , собственно, вы подразумеваете под этим понятием, поручик?  Что это такое - офицерская честь, и что она означает для вас?.. Драка до смерти по пустому и ничтожному поводу?

      - Я полагаю…

      - Молчать!.. Между прочим, если вы запамятовали, поручик, идет война!.. И Отечество наше, изволите ли знать - в опасности!.. Вопросы офицерской чести, сударь, сейчас решаются на полях сражений!
      Смею напомнить, что мы идем в бой за Родину, царя и Отечество. Умереть в бою,… В бою!.. Сражаясь с врагом, господа офицеры!.. Отдать жизнь за Родину, если понадобится, пасть на поле брани от пули врага – честь, а быть убитым рукой своего товарища, русской пулей за обидное слово, случайно и неловко сказанное, – позор! Глупость и позор!..
            И еще… А вы подумали о том, какое отвратительное пятно ляжет на репутацию полка, офицеры которого стреляют не в неприятеля, а друг в друга?!
      А каково будет мне, командиру этой самой воинской части?.. Возмущению моему нет предела!.. Стыдно, господа офицеры!
      Полковник перевел дух и продолжил: - А чтобы у вас, молокососы, даже не возникало соблазна использовать оружие, которое вручила вам Отчизна, против своих товарищей, я - русский офицер и командир, обладающий всей полнотой власти в военное время, клянусь отдать под трибунал за преднамеренное убийство выжившего в поединке победителя… И, смею вас уверить, что позабочусь о том, чтобы его признали убийцей и расстреляли перед строем полка... Секунданты пойдут соучастниками преступления, а... А жертву этой глупой и кровавой забавы... я лично ославлю дезертиром и напишу родственникам, что имярек позорно бежал с поля боя и получил пулю в спину!.. Всех участников дуэли закопают в овраге, как хоронят самоубийц и христопродавцев, без отпевания, без мундиров, голыми, завернутыми в рваную рогожу, как падаль! Это я вам, мерзавцы, обещаю! Вот вам мое командирское слово и святой крест в подтверждение!

      Командир полка истово перекрестился: - Клянусь!

        Протасов закашлялся и схватился за горло. – С вами, подлецами, и голос сорвешь ненароком… Вы, подпоручик Ставрогин, ответите офицерскому суду чести за такие проказы в самое ближайшее время, это я вам гарантирую! А что касается вас, поручик Тропинин… Непременно доведу до сведения генерала Кудасова, как себя ведет в войсках его воспитанник - офицер Генерального штаба…

      Полковник махнул рукой: -  А сейчас - пойдете к подполковнику Земченко, скажете ему, что я приказал немедленно посадить вас обоих под арест на трое суток… для вразумления!.. Вопросы есть?

      - Никак нет, Никодим Львович! – отозвался Ставрогин.

      - Прошу прощения, господин полковник! Разрешите отбыть наказание после выполнения поручения генерала Кудасова. Я должен представить Гавриле Андреевичу предполагаемую диспозицию фортификационных сооружений на переднем рубеже обороны в течение трех дней. Для этой цели мне необходимо произвести тщательный осмотр местности и подготовить доклад его превосходительству. Инженерные работы на этом участке фронта должны начаться в самое ближайшее время…

        - Ах, да!.. Ну, что же… Я не против! Но потом – под арест! И без разговоров! Что еще?

       - Смею заметить, господин полковник, что наложить на меня взыскание может только мой непосредственный начальник, то есть генерал-лейтенант Кудасов!

      - Тут вы ошибаетесь, господин поручик! Вы временно находитесь в расположении моего полка по служебной надобности, а, стало быть, я несу за вас ответственность. Но, таким же образом, и вы, господин поручик, должны нести ответственность за проступки, совершенные вами в расположении воинской части, которой я имею честь командовать. Вам все понятно?

        - Вопрос, конечно, спорный, господин полковник, но не смею пререкаться с вами по этому поводу. Разрешите идти?

      - Ступайте, голубчик! И приберегите свои злость и пули для неприятеля, а не для своего собрата-офицера!

      - Прошу прощения, подпоручик Ставрогин оскорбил меня в присутствии дам, господин полковник!

      - Вот как? Я, кстати, в курсе вашей с подпоручиком пикировки… Позвольте полюбопытствовать, каким же образом нанесено смертельное оскорбление, за которое непременно требуют сатисфкции? Вам дали пощечину?

      - Вроде того… Подпоручик Ставрогин демонстративно выразил сомнения в моей храбрости… При дамах…

      - Назвал вас трусом?

      - Нет, но…

      - Я попенял поручику, что он без всякой нужды рискует… Рисуется перед дамами на виду неприятеля, - быстро вставил Ставрогин.

      - Ах, вот как! За такую браваду дОлжно объявить вам не менее пяти суток ареста, милейший!  Вы еще легко отделались! Ступайте же!

      - Но, господин полковник…

      - Я сказал – ступайте!

      - Слушаюсь!

      - Каков хлыщ! – возмущенно воскликнул Протасов, когда за поручиком с треском захлопнулась дверь. - Шаркун паркетный!

      - Прошу прощение, Никодим Львович! А как со мной изволите поступить? Тоже отсрочка?

      - Ну, нет, подпоручик, - никакой отсрочки! Вы, батенька мой, ступайте к подполковнику Земченко, и - под арест! Немедленно!

      - Слушаюсь!


      В лесочке, возле выхода из оврага, на кое-как расчищенной от снега тропинке Ставрогина дожидался поручик Тропинин. Он стоял, небрежно прислонившись к стволу молодой сосны, и курил.

      - Полагаю, мы с вами еще не решили нашего вопроса, Владимир Генрихович? Не так ли? – сказал он и протянул подпоручику открытый портсигар. – Угощайтесь! Питерская фабрика «Оттоманъ» папиросы «Царскiя» - отличный табак!

      Ставрогин посмотрел на папиросы: - По копейке штука? Для меня они слишком дорогие. Спасибо, поручик, но я курю свои… У меня - «Тройка». 20 штук по пятаку…

      - Как знаете!.. – Тропинин убрал портсигар в карман шинели и огляделся по сторонам.

      – Так куда вы направляетесь, подпоручик?

      - Куда приказано – следую к командиру второго батальона подполковнику Земченко. Захар Тарасович должен посадить меня под арест на трое суток. В отношении меня полковник Протасов оказался тверд и отправил меня отбывать наказание.

      - Боюсь, что таким образом наша с вами история не будет иметь надлежащего окончания. Вы сядете под арест на трое суток, я потом сменю вас на гауптвахте, а по окончании ареста буду обязан покинуть расположение полка и убыть к месту своей службы.  Мы можем больше не встретиться…

      - Так вы настаиваете на дуэли?

      - Вот именно!

      - И хотите решить дело немедленно?

      - Так точно!..

      - Но каким образом? Вы же слышали, что полковник клятвенно пообещал расстрелять перед строем того, кто останется жив, и объявить дезертиром погибшего. А он человек слова! И обязательно выполнит обещанное. Притом, мы не найдем секундантов, вряд ли кто из наших офицеров  согласится взять на себя эти  обязанности…

      - Обойдемся без формальностей, подпоручик… С вашего позволения, мы не будем устраивать классического поединка со стрельбой у барьера. Я вам предлагаю просто прогуляться…

      - Что вы имеете в виду?

       - Сейчас объясню. Попрошу только минуточку терпения.

      Поручик сломал тонкий прутик с ближайшего кустика и принялся рисовать на снегу.
      - Наш передний край имеет форму подковы, обращенной рогами к противнику. От проволочных заграждений в некоторых местах нашей обороны до неприятельских позиций не более ста шагов. Мы с вами пройдемся вдоль колючей проволоки от правого края траншей к левому… напрямик, сократив весьма изрядно себе дорогу. Правда, прогуляться  нужно будет по чистому полю, на виду у германцев… В центре и на  северном  фланге до их окопов примерно пятьдесят саженей… Таким образом, мы будем с вами драться на дуэли, не стреляя друг в друга… За нас это сделают швабы… А нам с вами останется только дойти под пулями до северного участка обороны и спуститься там в укрытие. Тот, кто сумеет это сделать и доберется живым до наших окопов, будет считаться победителем, вернее, не будет считаться трусом…

      Поручик Тропинин щелчком отправил окурок в сторону от тропинки и пристально посмотрел подпоручику в глаза: - Как вам такое предложение, Владимир Генрихович?

      Ставрогин выдержал взгляд. Некоторое время он молчал, потом, неторопливо стянул перчатку и снял с переносицы пенсне. – Это же верная смерть, поручик!

      - Очень может быть! Впрочем, вы можете отказаться… Клянусь, я не буду потом везде и всем рассказывать, что вы отказались прогуляться со мной по переднему краю, сославшись на высокую вероятность получить германскую пулю в лоб…

      - Хм-м!.. Видите ли, поручик…

      - Вижу, что вы хотите подыскать аргументы для отказа, но вам пока что ничего не приходит в голову, ведь так?

      Ставрогин помедлил, потом решительно надел пенсне и ответил: - Я к вашим услугам, поручик!

      - Отлично! Иного я и не ожидал от вас! Предприятие сие весьма рискованное, но шанс остаться в живых все-таки есть, подпоручик. В такое время года темнеет рано. Уже смеркается, пока мы доберемся до исходной точки нашего вояжа, наступит полная темнота… Это сильно нам на руку. Плохо только, что сегодня полнолуние… Но до восхода полной луны у нас будет какое-то время.  Если поторопимся, то можем проскочить бОльшую часть пути без излишнего освещения нашего марша. Если не успеем, то на белом фоне снежного покрова в романтическом лунном свете нас с вами будет видно, не хуже, чем днем…
      Во всяком случае, очень может статься, что кто-то из нас погибнет в дороге… или даже мы оба не сможем добраться до конечной точки нашего путешествия – передний край пристрелян по секторам… Однако, наш променад будет великолепно смотреться как из наших траншей, так и с неприятельских позиций. На этой сцене затруднительно играть героя, если страх и жажда выжить окажутся сильнее у кого-либо из нас, не правда ли?

      - То есть, если кто-то из нас упадет, то его спутник продолжит движение в прежнем направлении?.. Ну, разумеется! Бежать, петляя, как заяц, прятаться, ложиться на землю и ползти…  будет уже неудобно!

      - С вами приятно разговаривать, вы все понимаете с полуслова, Владимир Генрихович!

      - Спасибо!.. Ну, что же! Тогда в путь,  Григорий Петрович. И пусть Его Величество Случай решит, кому выпадет джокер в прикупе…

(продолжение следует)

Глава V - http://www.proza.ru/2019/01/29/1165