Прокофий Савельич

         ПРОКОФИЙ САВЕЛЬИЧ*


  Белогорка, теплый  вечер.   Возле  магазина  у Косоножкина   стоят местные  покупатели, переговариваются шутят, смеются. Я крепко держусь за мамкин подол.   Надя, Наташа, сыграйте  какую-нить  песню, - просит  кто-то из стоящих  мужчин.

В те времена такая просьба вполне уместна, магнитофонов и радиол еще нет и  молодухи затягивают  популярную песню:

                Куда  бежишь, тропинка милая,
                Куда  зовешь, куда ведешь?
                Кого ждала, кого любила я,
                Того уж больше не вернешь.

  Песня жалобно  рассказывала про гуляние при луне за рекой и тихой рощей,  о бессердечной подруге и    вдруг затихла.  Пронесся шепот:  "Проша!"

  К крыльцу   приближалась   несуразная   фигура   в     шуршащем и гремящем  брезентовом   плаще-дождевике в шляпе, с керзовой сумкой  и медной трубой - тубой,  закрепленной как ружье за спиной.

  Любитель песен: "Здорово дневал,  Прокофий Савельич,  сыграй нам на трубе!"  Проша  так же, как и молодухи,  не стал  ждать второй просьбы.  Снял  тубу, приложил мундштук к губам.

  Воздух  потряс мощный звук, по силе равный паровозному гудку, улетел  вдаль и  несколько раз  возвратился эхом от Хохлачкиной горы  и  листвы  донского пойменного леса.  - "Прокофий Савельич, давай ишо!"  И снова  под  смех  присутствующих "раздался  гром небесный".
 
  В каждой местности есть  свои знаменитости.  Прокофий Савельич принадлежал к этой категории.  Где-то  в Базках   у него есть флигелёк,  двор,  может и родственники,   но  он  ходил  из хутора в хутор,  из   станицы в станицу,  нигде не  задерживаясь.

  В  коллективизацию,   по  рассказам,  его  семью  раскулачили  и выселили.   После  смерти   родителей он один  вернулся на родину.    Желание  ли забыть ту боль, душевную  и физическую,   что пришлось  перенести   ему  в жизни,   из     опасения  ли  снова попасть в руки  мучителей,    а может для того,  чтобы не работать в колхозе, начал   чудить.

Слухи  об этих   чудачествах  разносились   по району  сарафанным радио, образуя для Проши  некий защитный кокон.

 Знакомый  рассказывал,   как на  середине  понтонного  моста в Вёшках Проша  опустился  на колени  на  пешеходной дорожке  и  стал   пристально   смотреть   вниз,  приговаривая:  "Идет,  идет.   Вот, вот,   сейчас выйдет.... ".    Вокруг   Проши  собрались  люди,  и тоже стали   внимательно   смотреть   в  зеленоватую  донскую  воду. . .

  Людей  уже много собралось,  но в струящейся  между понтонами  воде   ничего   не было видно,  ничего  не выходило.  Вдруг   Прокофий Савельевич  с грохотом   выпустил  из   организма  газы и  сказал:  "Ну,  слава богу,  вышло!"

  Что  взять с такого?  - Сумасшедший.  Вот   таким он был,  Прокофий Савельич...

 Подобных  выходок было  много,  о них  судачили,  но  в  то же время  жило у многих  убеждение:  "Проша - не  дурак!"    Сейчас бы сказали "бомж",  но  в то время не было такого понятия,  скорее убогий,  странник, блаженный. 

  С его именем связана легенда, а может и действительный случай.   Зимой нашли Прошу  замерзшим на дороге.  Пожелав ему царствия небесного , отвезли  в морг.

   Покойник отогрелся в помещении,  пришел в себя и начал  осматриваться.   В  это время  санитарка пришла  протереть полы. Проша подкрался  сзади  и  голосом  издал трубный звук. Женщина, увидев  "воскресшего", упала в обморок,  а он забрал свои  вещи и ушел.

  Теперь  уже трудно  отличить   правду от вымысла.  О  нем,  как о  народном   герое, люди стали  рассказывать   и  анекдоты:

  Спрятался  Прокофий Савельич в магазине. Продавщицы не заметили  этого,    магазин   замкнули   на  ночь   с Прошей.  Утром,  войдя  в помещение, увидели, что Проша  сидит  в   ворохе  оберток от  конфет.    Продавцы   запричитали,  господи-Исусе,  сколько же он  их   съел?!  - Давай  хоть  обертки  разберем,  посчитаем!
  - Считайте, считайте. . .  А сколько  я  их  сначала   с бумажками   съел!

  Его появление   частенько  воспринималось, как возможность развлечься.  На улице, при  встрече,  дети кричали:  "Заиграй,  Прокофий Савельич!"   Проша   дудел,  дети   смеялись, а трубач,  улыбнувшись, шел   своей дорогой.

  Прокофий Савельич  фигура   скорее  трагическая,  чем  комическая.    Зла  он  не причинял  никому,  а   в память о нем  по хуторам и станицам   до сих пор  живет  присказка:   "Как Проша";   "Чисто   Проша".  Так говорят,   когда  шуткой  хотели кому-то  указать на  что-то выходящее за рамки   общепринятого,  порой  и не помня,  кто  это  такой,   Проша.

  Отношение  к нему взрослых было беззлобным,   скорее  жалостливым. Он заходил во дворы, дудел в трубу.  Дети обычно прятались,   увидев  странного   человека  в  двух  шляпах,  насаженных  одна на одну.  Проша  заходил  в  хату,  обратясь к иконам  начинал  молиться грубым  бубнящим   голосом.  Бабушки  спрашивали: "Прокофий Савельич,  ты голодный?"  Проша кивал утвердительно и его угощали  чем бог послал,  попутно расспрашивая о каких-то новостях.   На расспросы он отвечал коротко,  толково,  таким же бубнящим голосом.

  В сумку  на дорогу давали кусок хлеба,  вареной картошки,  чем были богаты сами,   делились...

  В характере нашего  народа была готовность  поделиться последним,  всегда    помочь ближнему   в беде  и  несчастье,  даже  и поверженному врагу,  по библейским  заповедям - не  напоказ и не  осуждая.




    *  О  Прокофии  Савельевиче  писал,  используя   воспоминания друзей - ровесников, знакомых и   свои  собственные.