Ангел и манекены. 7. Убей меня

Продолжение. Предыдущая глава http://proza.ru/2019/02/07/847

7. Убей меня

Хоть Олег и был в плену чёрного пера, задававшего ему тему для размышлений, он всё же заметил, как изменилось поведение посещавших его женщин.
Варвара, пока он ел приготовленные ею вкусности, больше не сидела за столом, гипнотизируя поэта своим взглядом, а деловито возилась с посудой, или поднималась наверх с чашкой кофе, где,  раздевшись донага, ждала в постели с какой-нибудь книгой  из его библиотеки. Она не любила раздеваться под его взглядами, и ей не нравилось, когда он рассматривал её обнаженную. Впрочем, едва он переступал порог спальни, она откидывала одеяло чтобы вызвать в нём желание и смотрела, как он раздевается. Ритуал стал носить деловитый характер. В комнате, служившей Олегу и кабинетом, и спальней, Варвара не убирала.
Шура теперь всё реже обедала вместе с Олегом. Как в первом визите её мать, она усаживалась напротив и подпирала голову рукой. Ей нравилось смотреть, как он ест. Наверху Шура могла задержаться надолго, выслушать очередной стих и вынести свой вердикт. Вскоре она стала вести себя по-хозяйски, выговаривать ему за беспорядок, заставляла убирать постель и складывать книги, не спешила к постели, а гнала его в душ. О том, что её мать здесь не только убирает, Шура или не догадывалась, или знала, но не подавала виду.
Олег улыбался, видя, как Шура входит в роль жены, хотя была замужем. Ему было невдомёк, что женщина всегда держит в глубине своего сознания второй вариант; только совершенно неопытная девочка может сказать «я тебя не люблю».

В этот раз Шура пришла с сумочкой. Когда она вынула из сумочки небольшой альбом, Олег подумал, что ему покажут фотографии. Но то был не фотоальбом. На жестких страницах оказались стихи и рисунки-виньетки, окружавшие строфы, написанные мелким, но каллиграфическим почерком.
- Олежка, я принесла свои стихи…
- Так ты у нас тоже поэтесса?
- Нет, эти стишки я написала в детстве… мне было едва двенадцать. Никому не показывала, даже маме… Стыдно, в них я словно прилюдно раздевалась. Тебе первому. Посмотришь?
- Почитай!
- Нет, пожалуйста, пожалей меня! Сам, когда сможешь!

В тот же день Олег набросал вторую главу поэмы. Он мог просто вставить стихи Шуры, но это было бы не честно.
Поэт уловил главное – ауру наивной и стеснительной, целомудренной и грешной девичьей мечты, и этого было достаточно. Мелькнула мысль – «Черный Ангел будет доволен».
Недавно он заметил, что из тонкого конца пера – из места облома – вытекла капля чернил. Хорошо, не попала на саму клавиатуру, а отблескивала искорками на матовом пластике у шарнира ноутбука. Само перо всё так же оставляло чёрный, мерцающий фосфором, след на коже руки, но в своих мыслях Олег незаметно для себя стал обращаться не к перу, а к его хозяину – Чёрному Ангелу.

Как будет написана короткая заключительная часть поэмы, Олег хорошо представлял.
Но по-прежнему он не знал, как подступиться к первой части, в которой будущий монах совершает убийство и предательство. Не было личного опыта.
После того, как Шура доверила ему свои откровенные стишки, он и сам стал делиться с нею своими замыслами. По поводу первой главы Олег пошутил:
- Не вижу, как опишу в стихах убийство. Не чувствую душу убийцы. Самому, что ли убить кого?
Шура ответила тоже шуткой:
- Убей меня. Или моего мужа…

Окончание - http://proza.ru/2019/02/08/1562