Солёный рис

               
                Рассказ
Работу по возведению ирригационных  сооружений для рисовых полей должны выполнять военные строители, но почему-то в Минобороны решили возложить это на военнослужащих строевых частей. Наверное, посчитали, что так намного дешевле, стройбатовцам надо платить.
В моём техническом взводе сапёры-дорожники, танкисты, артиллеристы, авиаторы и связисты. Собранные из разных частей округа парни не отличаются дисциплиной и трудолюбием. Правда, для солдат строевых частей существует материальное поощрение, но только в том случае, если работа выполнена на 110 и более процентов. Перспектива вкалывать лопатой в степи, под палящими лучами солнца, солдат не прельщает и в такой ситуации командир взвода выполняет неблаговидную роль надсмотрщика. Постоянно перемещаясь от одной группы к другой, подгоняя работающих, следя, чтобы как можно меньше было перекуров, только так можно добиться стопроцентного выполнения работ, а обещанное вознаграждение за перевыполненные проценты личный состав не вдохновляет. Солдат тоже можно понять, кроме отсутствия стимула, молодым парням скучно. Увольнений здесь нет, ближайший город в тридцати километрах, казахские и корейские селения тоже не близко. Да если бы они и были поблизости, в населённые пункты с особым укладом жизни и национальными традициями солдатам вряд ли разрешили заходить. Нет здесь ни магазина, ни даже автолавки, где можно купить продукты питания и прохладительные напитки. Из всех развлечений кино два раза в неделю, оборудованная волейбольная площадка и рыбалка. Только один раз, выпросив у повара бачок, ребятам удалось на костре сварить уху, но бачок так подгорел, что его с трудом отчистили и больше повар им бачков не давал. Теперь рыбу они солят, вялят и сушат на солнце и в таком виде употребляют в пищу, как дополнительное питание.
Сегодня объём работ не так велик и закончили их раньше обычного. Мы искупались в оросительном канале, отдохнули и усевшись в машину поехали в свой палаточный лагерь. Вокруг привычное безлюдье и вдруг впереди, на обочине, одинокая женская фигурка. Девушка кореянка просит довезти её до посёлка,  название которого мне ничего не говорит, я знаю только города Кзыл-Орду и Джалагаш.
 - Мы туда не едем,- объясняю я ей- но можем подвезти до развилки, где мы сворачиваем в свой лагерь.
Девушка согласно кивает головой и я открываю дверцу, намереваясь пригласить её в кабину.
 - К нам её, товарищ лейтенант,-кричат из кузова- к нам.
За всё время командировки ребята первый раз так близко видят девушку, до этого они видели только трёх офицерских жён, недавно приехавших к своим мужьям.
Маленькая кореянка беспомощно смотрит на высокий борт ЗИЛа, но двое парней спрыгивают на землю и подхватив девушку на руки передают сидящим в кузове, а те, в свою очередь, усаживают её, заботливо подложив на скамью журнал «Советский воин».
 - Сбавь скорость,- говорю я водителю- пусть ребята подольше пообщаются с девушкой.
Эти десять километров ехали медленнее, но веселее; в кузове слышится смех и щебетанье хорошенькой кореянки, громкие голоса солдат, но вот уже и грунтовая дорога, пора останавливаться. Так же бережно, из рук в руки, млеющую от такого нежного обращения кореянку ставят на асфальт и когда мы съезжаем с шоссе, она ещё долго машет нам вслед рукой, пока взметнувшиеся из под колёс тучи песка не скрыли её из виду. Сколько она будет стоять одна,  среди бескрайних степей, дожидаясь попутной машины, неизвестно, но видно для местных жителей такой способ передвижения вполне привычен.
Мы въезжаем в лагерь, вслед за нами с другой стороны показалась машина первого взвода и я слышу как кто-то громко кричит:- Не давай ему опять убежать! Лови его, лови!
Кого они собираются ловить?  Я выскакиваю из кабины и вижу, как из кузова машины первого взвода выпрыгнул Сёма Липкин и помчался к зарослям. Сёма еврей, но почему-то выдаёт себя за  цыгана, причём греческого. Трудно поверить, что этот низкорослый, худощавый, похожий на старшеклассника солдат, женат и имеет полуторогодовалую дочь. Убежать Сёме не удалось, его  настигли и на руках понесли к большой палатке с душевыми установками. Перед входом его перевернули вниз головой, вытряхнули из сапог и штанов и когда я вошёл в душевую, Сёма голый
стоял под струями тёплой воды и двое солдат усердно тёрли его мочалками. Убедившись, что ничего противоправного здесь не происходит я вышел из душевой, а вечером расспросил своих ребят, почему они гонялись за Липкиным и так усердно мыли его. Вот что они мне рассказали.
У водителей из машин стали пропадать личные вещи, у одного похитили даже транзисторный радиоприёмник. Занимавшихся воровством быстро вычислили и застали во время кражи. Это были солдаты из первого взвода Корневич, Серняев и Липкин. Застигнутые врасплох, Серняев и Липкин выглядели растерянными и испуганными, но Корневич вёл себя нагло и вызывающе. Подошли солдаты из моего взвода во главе с сержантом Пчельниковым. Узнав в чём дело, немногословный, молчаливый сибиряк Пчельников пошел на Корневича, тот вытащил нож, но Пчельников внезапным сильным ударом сбил его с ног. На упавшего набросились и начался самосуд. Дважды Корневич поднимался отбрасывая нападавших, но опрокинутый на землю в третий раз уже не сопротивлялся, а покорно принимал заслуженное наказание. Понимая, что такая расправа ждёт и его, Серняев упал на колени, униженно умоляя о пощаде. Пчельников с  презрением плюнул ему в лицо, ногой опрокинул навзничь и повернулся к Липкину. Глядя на
 Пчельникова округлившимися от ужаса глазами, вытянув вперёд руки, Сёма тонким пронзительным голосом закричал: -Не трогайте меня, не трогайте!  Честное слово, клянусь, я   ничего не брал! Это они! Я же салага, я же у них на побегушках!
Сёму не тронули, но посмотрев на его грязные, в цыпках, руки, Пчельников взял его за шиворот и повёл к душевой, остальные последовали за ними. Ещё не зная, что с ним будут делать, Сёма, как попавший в капкан зверёк, испуганно озирался в надежде увидеть своего командира взвода, или старшину роты, но их поблизости не было. Его привели в душевую, приказали раздеться и четырьмя мочалками стали «полировать» кожу, этими же мочалками тёрли и лицо. На другой день процедура повторилась, но в следующий раз Сёме удалось убежать и спрятаться в зарослях. Сделал он эту попытку и сегодня, но неудачно. Выслушав зтот рассказ, я пошёл к палаткам первого взвода. Командир взвода Женька Коршунов о случившимся ничего не знал, да я и не стал ему об этом говорить. Сёма сидел у палатки и с тоской смотрел на закат.
 - Что, Липкин, обижают тебя мои ребята?- спросил я его.
 - Обижают, товарищ лейтенант,- печально ответил Сёма- нашли себе развлечение. Теперь пока  мочалками шкуру до крови не обдерут, не успокоятся.
 - Да лиши ты их этого удовольствия- сказал я ему.
 - А как?- с надеждой  глядя на меня спросил он.
 - Да очень просто. Ты от них не убегай и не пытайся спрятаться, а пока они побегут, чтобы перекрыть тебе пути к зарослям и к штабу, мчись в душевую и пока они опомнятся, ты уже будешь стоять под душем и интенсивно работать мочалками.   
 - А они отстанут? – с сомнением спросил Сёма.
 - Конечно, отстанут, если им не надо будет гоняться за тобой.
Сёма так и поступил. Когда перекрыли ему спасительные пути, он, выскочив из кузова, влетел в душевую, с быстротой, с какой не раздевался даже на учебке, сбросил одежду и когда преследователи вбежали в палатку, Сёма уже стоял под душем и усердно работал двумя мочалками. Парни рассмеялись и вышли из душевой. Для страховки он проделал это ещё два раза, но видно ему так понравилось, что обычно посещавший душевую раз в неделю, а то и реже Сёма , стал мыться каждый вечер. Теперь он ходил чистенький, аккуратно причёсанный и даже его загорелое лицо,казалось, стало белее.
Клуба у нас нет, но должность начальника клуба есть и на этой должности лейтенант артиллерист. В субботу, за ужином я спросил его какой фильм сегодня будут показывать?         
 -« Каменный гость»- ответил он.
«Каменный гость»- это фильм- опера и я пошёл сообщить об этом солдатам. Столовая для рядового и сержантского состава была под открытым небом, лишь только на случай дождя были сделаны перекрытия, на которые легко набрасывался брезент. Сидя за столами, солдаты ели рис, накладывая на него рыбные консервы.
 - Ну как рис, ребята?- спросил я- Это рис первого урожая собранного на здешних полях. Так что в этом и ваша заслуга, сколько пота вы пролили на работе.
 - Горький этот рис-видимо вспомнив название известного итальянского кинофильма сказал сидевший с краю Сёма Липкин и тяжело вздохнул.
 - Да ты что, салага?- недоумённо воззрился на него бульдозерист Дубов, фильм «Горький рис» он явно не видел- Рис не горький, а солёный. Этот дундук  Мухамедов соли сыпанул в него больше чем положено. Влюбился, наверное, только в кого? В ишачку что ли?
Отодвинув ложкой кусочки консервированной рыбы, он поднёс полную ложку риса к губам, лизнул его языком, потом тщательно прожевал, немного подержал во рту и проглотив, тоном эксперта- дегустатора объявил:-Рис солёный, да ещё какой солёный! 
И крупная капля пота, скатившись с его лба на подбородок,упала в миску.