Кушать подано-с, господа!

      Говорят, актеры, игравшие роль лакеев, и выходившие на сцену с одной-единственной репликой: «Кушать подано!», довольно часто спивались. От неудовлетворенности творческой судьбой. В жизни же люди с такой незавидной ролью цветут и пахнут…
       Сергей, мой бывший однокурсник по университету, на днях пригласил меня на торжественный прием для прессы, который устроил один очень крутой орган исполнительной власти.
        - Знаешь, кто там руководит пресс-службой? – спросил меня Сергей. – Александр N., наш однокурсник. Очень головокружительную карьеру он сделал. И квартиру получил. Молодец! Пойдем, выпьем коньячку, вспомним студенческую молодость.
       От столь заманчивого предложения отказаться было невозможно…
      Александр встретил нас в вестибюле – блестящий, нарядный, благоухающий. Высокий, стройный, с благородной проседью в волосах… Одетый по-модному, в коричневом костюме с искрой, в красном галстуке, с красным же платочком в нагрудном кармане он смотрелся настоящим франтом. Несмотря на свои 52 года… Встретил он нас со светской непринужденностью, с радушной улыбкой на лице.
      Улыбка не сходила с его лица и когда мы стояли у богато накрытого стола. Александр развлекал нас своими небрежно-легкими разговорами, шуточками и прибауточками, он громко шутил и смеялся, и громко хохотал, как хохочут люди, твердо уверовавшие, что добились успеха в жизни…
      Вдруг в самый разгар шумного торжества к Александру подошла девушка, сотрудница пресс-службы, и что-то шепнула ему на ухо. Александр вмиг посерьезнел, засуетился, рассыпался мелким бесом. Он быстро подошел к маленькому столику, стоявшему чуть поодаль от главного стола, взял кем-то заранее приготовленный поднос с закусками и напитками, и с самым торжественным выражением на лице – чувствовалось, что это его коронный номер, и он не раз его уже исполнял, – понес в кабинет руководителя.
       Проходя мимо с подносом, Александр тайком взглянул на нас, своих товарищей. Ох, сколько же всего было намешано в этом мимолетном взгляде! Я уловил в глазах Александра два совершенно противоположных выражения – стыда и, как ни странно, гордости. Да, ему было стыдно перед нами за то, что, как лакей, носится с подносом, но, увы, он не сделал и самой слабой попытки отказаться, уклониться от столь унизительной роли. Наоборот! Он взял поднос с таким торжествующим видом, словно шел к аналою. Он явно гордился тем, что пусть и с подносом, но допущен к «сильным мира сего». Как уживались в его душе два этих совершенно разнополярных чувства – стыд и гордость, – я понятия не имею…
       - Совсем охолоуел, бедняга! – небрежно бросил ему вслед Сергей, провожая его взглядом. – Я нисколько не удивлюсь, если войдя в кабинет своего босса, он скажет: «Кушать подано-с, господа!», с почтением поклонится, а то и поцелует ручку. Упаси боже меня от такой карьеры!… Помнишь, как в студенческие годы мы вели жаркие споры о Достоевском и Толстом, о смысле жизни и свободе воли? Помнишь, с какой патетикой цитировали Александра Грибоедова: «Служить бы рад, прислуживать мне тошно!» И видишь, чем кончились наши споры? Подносом!».
       Скоро Александр вернулся, мы еще чуток, ради приличия, постояли за праздничным столом, но быстро смотались. Настоящего веселья в тот вечер, увы, так и не получилось. Какое уж там веселье, коли пред нами развернулась такая грустная сцена!