Места юности

Город  Мариинск  вырос на берегу небольшой реки Кия. Действительно, река маленькая, но весной лихо покидает  противоположный  от города низкий берег и  ползёт волнами до села Вторая Пристань, что в трёх километрах,  а там, соединяясь с озером большим, что огибает село, подступает близко к деревенским домам. Дорога между селом и речкой становится почти до конца мая судоходной, можно так сказать. Я, помнится, пацаном мотался на большой лодке сюда, без всякой цели плавая по  мутным волнам. Было  забавно на лодке и по дороге. Теперь часто вспоминаю вёсны эти с предсказуемым разливом вод.
   Юные годы крепко врастают в место, где они протекают, позже питая память. Запахи, краски, общение с природой обретают в юности особую яркость и свежесть, воспринимаются с неиссякаемым любопытством ума, открытому восхищению, радости новизны. Посмотреть  в зрелом возрасте  на знакомые с детства рощи, поля, любопытно. Я и приехал на родную мне Вторую Пристань.
   Какой я её помню? Бревенчатые дома по краям дороги, сбоку озеро большое. Нет  электричества - освещались тусклыми керосинками.  Озеро длинное, берега  - местами пологие, где-то обрывистые. В удобном месте на пологом берегу  я привязывал к кусту лодку. О, юность!  Прогулки мечтательного мальчика по берегу, рыбалка с лодки.  Летом сказочная красота обоих берегов обеспечивалась  кувшинками белыми, которые склоняли на широкие листья  бутоны, распустившиеся, ставшие ослепительно матовыми, сверкающими каплями воды. Зимой с обрывистых берегов, осыпанных снегом,  весело  было скатываться на лыжах, привязанных к валенкам бечёвкой.  В конце села, на обрывистом берегу виднелись печальные кладбищенские кресты, приютившиеся в окружении берёз.
   Приехал я сюда с надеждою увидеть  витающие в душе туманные образы  наяву. Озеро и изба, где рос я, помнились мне хорошо, нередко снились. Итак, я в селе.  Электрические столбы, асфальтная дорога. Это новое, мне как бы не родное.  На  асфальте я не заметил ни одной коровьей лепёшки. А смотрел  хорошо, потому что помню,  какое в селе было стадо, утром мычащее под щёлканье кнута. Неужели теперь коров держать перестали? Но много  ещё деревянных срубов, памятных, они, лишь взгляну на них, веют мне в душу теплом поленьев берёзовых.  Но вон кирпичные дома.  И совсем как гости случайные, стоят  два коттеджа. А что ж озеро?  Увы, местами широко заросло тиной. Постарело, как и я? Ну а где  дом родителей?  Сгнивающий сруб стоит на его месте: некому, видимо, вывезти хлам. И почувствовал я себя старцем. Стоял, глядя на тяжёлую картину, плача, не обращая внимание на прохожего.   
   Уходя, я наткнулся  на пожилого человека, который стоял у ограды бревенчатой избы, где-то на середине села. Казалось, он  размышлял. О чём размышляют пожилые люди? Внутренний голос остановил меня. Человек посмотрел в мою сторону. Взгляд его мне показался знакомым.  "Простите, спрашиваю, - здесь давно проживаете?" " Владик, ты?" - ответил мне вопросом он. Всматриваюсь, узнаю. Боже, друг детства! Он несколько  старше меня. Неузнаваемо изменили годы его! " И полилась печальная беседа слезами тёплыми на пыльные цветы.."
   Постояли, поохали. Беседуя с ним, я ворошил память и не мог понять, завидую или радуюсь, что, не как он, прожил  вдали от мест родных. Заговорили о кладбище - в плане, кто туда из знакомых лёг. Оказалось немало. Всю жизнь они в селе прожили, и здесь же остались навеки, в спокойном бору, что возвышается над озером. Их покою вдали от шума городского  стоит завидовать...
   Уезжал я с мыслью, что возвращение через многие годы в места юности не всегда радостно. Современные дороги и новые дома прячут от взгляда картины  родного, привычного. И за полы цепляется  тогда печаль, заставляя думать о временности жизни. И всё же, видимо, нет сил, которые хоть кого-нибудь удержали бы от поездки в дальнее милое. И вспомнилось: " Забыть? - забвенья не дал бог, да он и не взял бы забвенья..."