О зефире и мужском коварстве

Когда мне было четыре года, я призналась в любви мальчику Сергуне. О том, что девочкам первым делать это некомильфо, я узнала позже, в пять лет.
В принципе, в яслях я могла взять за пуговицу распашонки любого мальчиша, и он навеки становился моим верным молчаливым пажом. Молчаливым - потому что многие либо ещё не умели говорить, либо не умели переболтать меня. Да и бегали они значительно хуже.
В четыре года я была прекрасна и свежа и в существование принцесс верила, исходя из собственного опыта. А тут Сергуня, с которым я была готова поделиться самым дорогим - бело-розовым зефиром...
Вместе с Сергуней в мою жизнь впервые вошёл великий литовский праздник «Обломайтис». Сергуня пожаловался на меня своей бабушке. Его бабушка сказала моей бабушке, что за мной надо приглядывать. И ещё выразила кое-какие соображения, после которых моя бабушка прогнала её с порога вон.
На будущий год меня перевели в другой садик, но не из-за матримониальных поползновений, и не из-за ссоры наших бабушек. Просто я тот садик немного подожгла. Да-да. Мной потом долго питалась местная психологиня.
К пяти годам я повзрослела и поняла, что мальчики как подвид отстоят от меня на несколько звеньев в пищевой цепочке.
Придя первый день в новый коллектив и всплакнув для ритуала в углу у шкафчиков, я поправила бант на голове и смело шагнула в центр комнаты, где на четвереньках ползали мини-мужчины, катая по линолеуму пластмассовые грузовички и бибикая губами так, что слюни летели во все стороны. Признаюсь, желание принцессовствовать в этом прости-господи ущербном цветнике улетучилось мгновенно. Но я была человеком системы. Маленьким человеком большой такой системы. "Надо" - мявкнул внутренний голос, и я уверенно кивнула ему бантом. Неудачу с Сергуней надо было как-то компенсировать.
Произведя рекогносцировку на местности, я выбрала смазливого мальчугана Артурчика и спросила:
- Будешь играть со мной?
- Да, - ответил смазливый Артурчик.
Ответ меня не устроил.
- А жениться на мне будешь?
- Да, - кивнул Артурчик, ничуть не смутившись.
Я была не готова к такой реплике. Я ждала мужского коварства и сладости мести. Я обалдела настолько, что вместо того, чтобы показать ему язык и гордо уйти, я выпалила:
- А давай сегодня жениться! После тихого часа!
- Давай, - с той же интонацией ответил Артурчик, и я было засомневалась, понимает ли он вообще, что я ему говорю. Но он вдруг спросил: - А что ты мне за это дашь?
Я задумалась и соврала: "Зефирину". Он кивнул, и мы разбежались по разным углам играть в свои игры.
За время тихого часа мне пришло откровение: с какой это рожна я, принцесса, должна осчастливливать это насекомое за мзду, когда, кажется, вроде должно было бы быть наоборот. Так, во всяком случае, объясняла мне бабушка.
Зефирину Артурчик от меня не получил. Впрочем, её у меня всё равно не было. И жениться на бесприданнице отказался, альфонс.
К слову, я забыла о нём уже к полднику, потому что в моей свите было к тому времени штук пять или шесть недорослей. Они слушали меня, открыв рты, и носили за мной коробку с конструктором.
А через пару дней Артурчик подошёл ко мне, наступил на мою сандалию и буркнул:
- Светка, не надо мне зефир. Женись на мне бесплатно.
Ох, как бы я сейчас ему ответила! Метафорично, филигранно, цепко и выверено. Но тогда я этого не умела, и лишь молвила:
- Фигушки.
А ещё через пару дней Артурчик протянул мне нечто, завёрнутое в розовую промокашку.
- Это зефир, - он хлопнул длинными ресницами и отвёл глаза.
Я выдержала гордую паузу и выпалила:
- Не хочу!
- Чего не хочешь? - не понял Артурчик. - Зефир или жениться?
Я пояснять не стала, нутром чувствуя, что женщина должна оставлять за собой флёр недосказанности.
Артурчик ходил, задумчивый, долго, до самого выпускного утренника в садике. Его задумчивость и отрешённость я наблюдала и после, ибо по велению судьбы мы попали в один школьный класс. Разбудил его лишь Сергуня, по тому же велению судьбы попавший в параллельный класс.
К концу первого школьного года они уже дрались за меня. Как положено, до крови. До выбитых молочных зубов. Мой выбор был труден. Поэтому я его и не делала.
К концу второго класса так же, до крови и зубов, они дрались за мою подружку Ирку. Ирка тоже не давала никакого ответа. С меня слизывала.
Они быстро повзрослели, милые мальчики, оба живут сейчас в другой стране, одной на двоих, оба были несколько раз женаты, оба дружат («насмерть», как говорят) и оба, когда приезжают в Питер, (непременно вместе приезжают), неизменно шлют мне сообщение (одно от имени обоих): «Привет, Принцесса. Мы тебе зефир привезли».