Парашют

Ленора Шар, «Парашют»

Мы не забыли!
Мы не забудем!

- …Петька! …ты видел, немцы наш самолет сбили?! – шептал Сережка другу, лежа на соломе и жуя стебель вглядываясь в щель деревянного амбара, где по двору в ватнике, укутанная в теплый платок ходила его мама, нося воду из уличного колодца.
- …ага… страшно-то как! …жалко-то как… наши же… - вздохнул с сожалением Петька и немного подумав, опять со вздохом повторил, - жалко-то как! Гады фашисты… ненавижу!
Петька развернулся и лежа на животе, тоже стал смотреть во двор, где Сережкина мама вдруг оглянувшись на амбар крикнула:
- Сережка!!! Сережка, где ты засранец… вот сорванцы! – и покачав головой сетуя, что его где-то носит вошла в дом.
- …ага, только наш летчик… - заговорщически, зашептал Сережка другу прямо на ухо, - …только, он успел спрыгнуть… выпрыгнуть с самолета… понимаешь?! – и он завалился на спину думая о чем-то.
- Да ладно! Брешешь! – развернулся к нему Петька с удивленными глазами.
- Да тише ты! – толкнул Сережка друга в плечо, – ничего не брешу… когда я брехал?! Вот, ей Богу! … вот те крест! – и он перекрестился.
- …и, че?! Без парашюта, прыгнул?!
- …ну ты вощеее! – возмутился Сережка покрутив пальцем у виска, - на парашюте конечно… говорю же, сам видел!
Петька, все равно не мог поверить, но промолчал подумав «мало ли, а вдруг и вправду…», когда послышались голоса и они прильнули к щелям разглядывая улицу на которую немцы выгоняли людей из домов.
Наступила тишина. Все смотрели вниз на крутой спуск дороги по которой вели раненного летчика.
- …нашли…
- …вот гады!
Мальчишки метнулись в угол амбара разгребая солому и ища расщелины, чтобы лучше разглядеть, что там происходит, но так ничего не увидев выскочили на улицу.
 По дороге вверх поднимались фашисты, которые вели летчика и громким гаркающим голосом подгоняли полураздетого парня.
Увидев людей сквозь залитые кровью от раны глаза пилот выпрямился и из последних сил прокричал хриплым голосом:
- …за нами Победа! …слышите?! …за нами… - в тот же миг «получив» удар по шее прикладом от автомата.
Ноги его подкосились, но он пытался удержаться стараясь не упасть и гордо подняв голову, что-то говорил.
Люди уже не слышали его, но все, все понимали, лишь прикрывая платками лица женщины тихо плакали.
Сережка и Петька стояли не двигаясь с вытаращенными глазами ни произнеся ни слова.
- …эййй!!! …руски! …свиньи! Смотреть сюда!!... – кричал фашист, ударивший летчика, - я сказать, что все смотреть и знать!!… так будет всех!! –  он, еще раз со всей силы ударил по голове пилота, который плашмя упал на ледяную землю. – Видеть! Запоминать!!! …Понять??! – и они потащили за руки обмякшее тело.
Закинув летчика на подъехавшую телегу, сытые, хорошо одетые фашисты шли рядом с ней, довольные разговаривая между собой то смеясь, то поворачиваясь в сторону рыдающих женщин, которые уже не могли сдерживать всхлипываний и причитаний и развернув автоматы громко кричали – «паф-паф» тут же заливаясь гоготом.
Один полицай отбежал от немцев в сторону мальчишек и наставив на них винтовку подражая фашистам, так же, направив на них прицел сымитировал выстрел – «пух – пух», «заржав как конь» побежал к телеге и запрыгнув на нее повернулся в сторону Сережки и Петьки, так и смотря на них улыбаясь пока все не скрылись за углом где была комендатура.
- Сережка! Петька! Ну-ка, давай по домам… пока худа не было… - сказал дед Матвей и зашаркал в свою хату, опасливо оглядываясь по сторонам.
Мальчишки стояли как вкопанные, не в силах пошевелиться от страха.
Все разошлись, а они так и смотрели на угол за которым сейчас происходит, что-то ужасное, там, где никто и ничто не смогло бы уже этому помешать.
Сердце у них сжималось от бессилия.
- Гады!! Гады!! Ненавижу… ненавижу – шептал Сережка, вытирая варежкой слезы - … вырасту, всех убью… всех!!!
- …и я, всех, их… убью… всех… и полицая… его первого…

                ***
Они лежали на соломе закинув руки под голову и молчали.
Домой никто не хотел идти.
- …кушать хочется… - нарушил молчание Петька.
- …и мне тоже… - со вздохом, прошептал Сережка. – …к деду Матвею ходил недавно… попросил его к партизанам меня отвести…
- …ухх… а он, чаго?! ... согласился?! – развернулся Петька подложив руку под щеку и с замиранием дыхания, посмотрел на друга.
- …да ни чаго! … говорит, что мал еще… шишнадцать стукнет… приходи! …а это, еще… целых четыре года ждать…
- ууууу… мне так и идтить не надо… и, не дождусь ничаго… мы их уже побьем тогда… - с сожалением проговорил Петька, завалившись опять на спину стал считать, сколько ему еще придется ждать. - …так, а мне ещо… шесть лет получается… неее… не примут…
- Я вот думаю, что и войны тогда не будет… мы же их как… как… как… - задыхаясь, Сережка искал какое слово подобрать поточнее.
- Как, гадов ползучих! ... погоним… – сквозь зубы «процедил» Петька.
- Как, крыс!
- Как, сволоту поганую!
Они замолчали, каждый представляя как они гнали бы фашистов.
Сумерки надвигались быстро и голод одолевал их все сильнее и сильнее.
- …ты домой?! – спросил Сережка.
- …неа… не хочется… все равно тетка своего хахаля-немчугу будет принимать… встречать… тоже, гадина ещо та! – нахмурился Петька.
- Вот же, гадюка!!! С врагом водится! – с ненавистью сказал Сережка.
- …ага! Вот бегает перед ним и так, и эдак… ржет, как будто весело… а чаго весело то?! …понять не могу… я вот смотрю на нее и думаю может дура она?! Он «квакает» на своем языке… ну ничего не понятно, а она так заливается… так расстилается… за еду наверное, … в рот как собачонка ему смотрит… он там принесет чаго-то и сам жрет, а она смотрит…
- А она то, сама ест?! – спросил Сережка, развернувшись к Петьке со скривленными от презрения губами.
- А то! … немчуга нажрется и напьется, потом она… хвать, хвать…
- …вот же гадюка!
- …ага… так… а он сидит и смотрит, чтобы она все, что осталось съела…
- Как это?! – удивился Сережка.
- …ну так, чтобы мне не досталось… мне… - слезы застлали глаза Петьки, - один раз скорлупу в меня бросил… «кушать малчик» …  говорит мне и ржет, - он вытер слезы варежкой, - но больше всего обида берет, что тетка смотрит и молчит… и, не защитит меня… понимаешь?! … а ещо и улыбается…
- …а, у него есть пистолет? Давай его украдем!! – с холодной решимостью сказал Сережка усевшись на колени.
- …тетку жалко… - прошептал Петька.
Немного подумав, Сережка опять завалился на спину подложив одну руку под голову другую вытянув вперед изображая пистолет, стал стрелять:
- …ту-ту-ту…
- …а знаешь, вот мне странно…
- Что?! … ту-ту…
- …ну вот, они… нажрутся и идут в другую комнату… слышишь?! …вот тетка как начнет смеяться, как будто он ее щекочет…
- нуу… ту-ту … бацц….
- …ну а потом, как начнет ойкать и стонать… а потом кричать… так я думаю, что вот гад бьет ее наверное, … или душит зверюга! … я хотел забежать защитить ее, а двери заперты…
- …нуу?! – задумался Сережка, перестав «стрелять» и повернулся лицом к Петьке, которого уже почти не было видно из-за темноты, с интересом слушая его.
- …нуу… ну, вот… страшно знаешь как-то, очень…
- Это, че?! Покормит… а потом, че?! … бьет и душит?! И пытает?!
- …вот я когда батю пьяным видел, так тот тоже стонал и мычал… даже выл… иногда, так ему плохо было…  опохмелиться надобно… и все тут…
- …нууу, а этот фриц, что?! ... тоже мычит?!
- …вот, тут-то и странно все! Тетка и мычит, и стонет … а, потом выходят улыбаются… самогонки крякнут и давай этот гад тетку щипать со всех сторон, а она как поросенок визжит… смеется… и, самое то непонятное, что довольная такая… как будто и плохо ей не было…
- Может, они больные чем-то! – заключил Сережка, глядя на пробивающийся свет луны сквозь дыру в крыше амбара.
- …да нее… щекастые…

                ***

Гул ревущих моторов прервал их разговор, и они увидели как лучи света фар запрыгали по расщелинам амбара.
Переглянувшись, мальчишки как по команде кинулись на улицу спрятавшись за деревом.
Они увидели фашистских мотоциклистов, которые подцепив на тросы тащили по улице что-то большое и непонятное, громко крича и смеясь.
Наконец, они сравнялись с перекрестком.
На улице никого не было.
В домах, там, где горели свечи или керосиновые лампы, тускло помигивая в окнах, вдруг стало в одно мгновенье темно.
Мальчишки пристально вглядывались в большой, непонятный силуэт, гремящий от волочения и похожий на слона, но свет фар ослеплял их не давая возможности понять, что же они тащат.
Чуть проехав перекресток, немцы остановились, отцепляя тросы и развернули мотоциклы на стоящего теперь посередине «слона», осветив его светом.
Это был обломок подбитого фашистами самолета с красной звездой на «хвосте».
Сережка и Петька от переживания практически сползли по стволу дерева, усевшись прямо в снег, боясь пошевелиться и повернуть голову.
Они не чувствовали, что холод пронизал их до макушки и от страха, уже ничего не слышали, лишь только видели, как свет от фар по мелькал по амбару на который они смотрели и вскоре исчез.
Все стихло.
Они завалились в разные стороны от дерева на животы, лежа поправляя шапки и стараясь получше разглядеть хвост самолета.
-… мамочки… родненькие… - прошептал Сережка.
- …вот это, даааа… - протянул Петька, - наш самолет… звезда, видишь?! … красная…
- …да вижу… тихо ты…
- Сережка! …он наш… с красной звездой! Наш!
Посреди перекрестка, как монумент стоял обломок хвоста сбитого самолета и отсвечивая от лунного света багряная звезда казалась мальчишкам ярко сияющей. Перевернувшись на спину они смотрели на небо с чувством переполняющей их гордости и надежды.
- Сережка! Сережка… где ты, сорванец?! – тихо звала его мать, боясь нарушить зловещую тишину, - геть домой… картошка скоро готова будет… - она стояла на пороге укутавшись в вязанный платок, прислушиваясь и вглядываясь в амбар зная, что он ее слышит добавила, - …если Петька с тобой, то и его зови… вместе поедим… сорванцы… - постояв еще немного вошла в дом.
Сережка подскочив и сев на корточки, радостно сказал:
- Петька… пойдем к нам… поедим… мамке расскажем про самолет… про летчика…
- …глянь! – еле проговорил Петька, тыча пальцем в сторону «хвоста», став на колени.
Зацепившись за края обломков самолета, вывалился колыхающийся от небольшого ветра кусок белого полотна.
- …парашют… - выдохнули они одновременно и посмотрели друг на друга.
- Я пойду! – прошептал решительно Сережка.
-…не надо… я, боюсь… вдруг, увидят… - распереживался Петька, удерживая друга за рукав ватника.
- …а что?! … этим гадам оставлять парашют?! А вдруг, нашим он понадобиться?! …может летчику какому-нибудь?! … может, этого… нашего летчика освободят, а парашюта нет! …а мы, бац! … вот вам, целенький и в сохранности!
- …а если, немчуги искать его будут?! – лепетал Петька.
- …пусть ищут… - шептал Сережка оглядываясь по сторонам, чтобы никто не увидел, - ...мы его на балку к реке оттащим и в наш шалаш спрячем, там точно его никто не найдет.
- …а если, они ещо с собаками искать станут?! – не унимался Петька, не отпуская рукав друга, - …я, очень боюсь… понимаешь?!
- …дааа… ладно, мы навозом следы посыплем… а там, гляди и снега навалит за ночь, – не отступался Сережка, - не дрейфь… просто отойди к амбару и не высовывайся… если што, то домой к нам… и меня жди… понял?! - он повернулся к перепуганному Петьке, улыбнулся и моргнув оторвал от себя его руку, развернулся и пригнувшись украдкой стал пробираться к «хвосту».
Петька уже не понимал от чего он весь трясется, то ли от страха, то ли от холода, не переставая шептать в след другу:
- …пожалуйста… не надо… не надо… не иди… вернись… не надо… я боюсь!
- …врагам не оставлю… иди сказал! – обернувшись тихо, но твердо сказал Сережка.
Петька спрятался за дерево и зажмурил глаза.
Он, не в силах был смотреть, как друг крадется к «хвосту» самолета, страх сковал его не давая возможности даже пошевелиться.
Став ногой на какой-то выступ, Сережка потихоньку потянул стропу от парашюта, которая легко поддалась.
Но, вдалеке послышались какими-то урывками, выстрелы и хохот разгулявшихся немцев.
Мальчик замер, прислушиваясь и оглянувшись продолжил усердно тащить парашют, который казалось уже полностью вывалился на заснеженную землю, когда дергая его понял, что он где-то зацепился.
- …застрял-таки… - прошептал Сережка и на ощупь стал подниматься на верх.
Петька, наконец развернулся и обняв дерево, еле дыша от волнения, озираясь по сторонам, увидел, как Сережка карабкается наверх, и как ему показалось, по самому парашюту.
Забравшись ближе, к самому «хвосту» самолета, выбрав удобное положение, мальчик дотянулся до красной звезды и сняв зубами варежку погладил по ней рукой.
Его переполняло чувство гордости.
Держась одной рукой за материал парашюта, другой стал нащупывать зацепившуюся стропу, пытаясь снять ее с раскоряченного во внутрь метала.
Наконец она поддалась и он, накрутив ее на руку уже приготовился спрыгнуть, когда в этот момент открылось окно в доме Петькиной тетки, и фриц прикурив сигарету довольный проговорил:
- …ооо! … руски мишень! – тут же, достав пистолет из лежащей на подоконнике кобуры, стал целиться прямо в отсвечивающуюся от луны красную звезду.
Раздался выстрел.
- ааааааа… - закричал Петька, голос которого слился с «разбиванием» тишины, громким хлопком.
- Ханц! …да холодно… ферштеин?! … келте… да, иди сюда… как там, у вас… ком цу хрен… - заливалась смехом тетка.
- ооо… я-я… - выбросив сигарету в снег фриц закрыл окно.
Нависшая тишина раздирала душу Петьки, который во все глаза пытался разглядеть «хвост» и увидеть Сережку.
Глядя вверх на звезду, рядом, потом, опять вверх, не увидел ни белого парашюта, ни друга.
«…он наверное убежал…» - чуть успокоившись, подумал он когда взгляд его упал на землю, снег на которой, был слишком белым.
- Сережка! ... Сережка! … - Петька, упав на землю, ползком направился в сторону друга, бормоча и плача, - …я же, не мог тебя бросить… как ты, без меня… как?!  – но, наткнувшись на друга, еще ничего не понимая, стал его тормошить. – Вставай… Сережка! ... вставай же… слышишь?!... надо встать… надо, уйти… - шептал он, все время вытирая слезы, которые застилали ему глаза.
Стропа, которую Сережка намотал на руку, так и осталась в его зажатом кулаке.
Петька встал на колени и заглянул в лицо друга.
Затаив дыхание, он нагнулся над ним приглядываясь, но еще ничего не поняв, стал собирать стропы, встав в полный рост накинул их на плечи потащил парашют, на котором так и, остался лежать Сережка.
- …ты, не думай, что я тебя, бросил… друг… я, не бросил, тебя… щас… ещо, немного… вот смотри, совсем немного осталось, - приговаривал Петька, протащив его несколько метров, поскользнулся и упал на смешанную с грязью заснеженную дорогу.
- Ты думал я боюсь?! ... ты так не думай... я... яяя… а хочешь, я с вами останусь… картошку поедим… ты знаешь?! …я ещо могу остаться у вас и на ночь… я картошку люблю… - рыдая, не переставал говорить Петька, поднявшись.
 Он тащил парашют вцепившись в стропы,завывая наклонившись вперед и ничего не видя перед собой.
- … ыыыыы… завтра… ыыыыыыы… мыыы… пойдем… ыыыдем в наааш… ыыы… - он, остановился перед дверьми и сев на ступеньку, стал подтягивать стропы ближе и ближе, все «подвывая».
Вдруг, как-то сразу замолчал, вытер грязными руками заплаканные глаза, встал, развернулся и открыв дверь вошел в дом.
Петька, не видел ничего, кроме рук, держащих чугунок.
- …там… там, парашют… - хрипел он, не слыша своего голоса, - там… Сережка… он, там… - и, теряя сознание стал заваливаться на пол, видя как чугунный горшок падал вместе с ним, и горячая дымящаяся картошка покатилась по деревянному полу в разные стороны.
Темно.
Стало темно.