Шпиономания в сельской глубинке

ЛИЧНЫЕ МЕМУАРЫ О КРАСНОЙ ЭРЕ (65)
С фотоиллюстрациями смотреть здесь:
https://blukach.by/post/1388


 Про «польских шпионов» я услышал уже в довольно приличном детском возрасте, когда бабуля Анэта рассказывала, как в 37-м году моего деда Таренту дедушка Сталин обвинил в шпионской деятельности на пользу польской разведки и уморил непосильной работой на таёжном лесоповале, приписав дорогому нам зэку смерть от воспаления лёгких.

 О том было якобы сообщено в справке о реабилитации деда Таренты, которая с 1959 года хранилась в семейном сундуке. Я читал тот документ, но ничего из него не понял. Вернее, не запомнил. Однако был твёрдо уверен, что у бабули крыша поехала от старости, и она навыдумывала всякой всячины на доброго дедушку Сталина, который успешно продолжил начатое дело второго умного дедушки – Ленина. Лишь в 2004 году, через 29 лет после смерти бабули Анэты, моя семья узнала о том, что дед Тарента действительно был зачислен в «польские шпионы» и сразу расстрелян в Орше.
 
 Как дело происходило, раньше писали я и уроженец Веребок Василь Азоронок. Поэтому сейчас подробно останавливаться на шпиономании 30-х годов не буду, поскольку сам тогда даже запроектирован не был. А пишу я ведь в мемуарах о красной эре исключительно лишь о тех событиях, в которых сам принимал непосредственное участие. Оттого и называю их личными. Поэтому перехожу к шпиономании в собственной жизни.

 Когда я был дошкольником, мамка пугала меня незнакомыми дядьками, которые могут оказаться американскими шпионами. Я не должен был разговаривать с чужими людьми, которых ранее не видел, поскольку они могут быть американскими шпионами, меня украсть в Америку и там убить. Я в такой исход встречи с незнакомцами верил мало, однако немного прислушивался, ведь всех моих друзей подобным образом предостерегали родители.

 Как глубоко мы были неправы! Когда я в 1960-м заканчивал первый класс, по недавно проведённому радио передали, что на первомайской демонстрации над Свердловском боевая советская ракета сбила американского самолёта и взяла в плен лётчика-шпиона Паулюса (фамилию Пауэрс тогда не выговаривали). А в скорости и все газеты раструбили о том. Ещё через некоторое время Борисовский фанерно-спичечный комбинат выпустил спички с наклеенным на коробках изображением кулака и надписью на нём «СССР». Тот могучий советский тумак разбивал надвое американского самолёта, из кабины которого торчала голова шпиона Паулюса. Много похожих карикатур печатали газеты и журналы.
 
 Вот когда даже самые отпетые забияки и хвастуны притихли и не стали хвастаться, будто смело вступят в схватку со шпионом и победят. Оказывается, что шпиками кишит весь Советский Союз, коль они аж на Урал забрались. А до Беларуси ведь ближе…

 В школах учителя проводили беседы с учениками, а в колхозах – бригадиры с колхозниками об опасности появления американских шпионов. Инструктировали, как надо вести себя при случайной встрече. Пунктов в инструктаже было много: от тихого отползания и немедленного сообщения органам власти, до организации коллективной поимки диверсанта.

 Такая ситуация не была временной, типа упорядочения зон отдыха вдоль дорог и скорого их уничтожения, или сноса построек вблизи водоёмов и ещё скорейшего их водворения на прежнее место. Шпиономанию же кампанейщиной назвать было нельзя, поскольку продержалась она не одно десятилетие. В ходе её в наше захолустье время от времени приходили слухи, как там-то и там-то бдительные граждане проявили патриотизм, поймав и обезвредив шпиона. Правда так было или это всего лишь вымыслы, утверждать не берусь. А вот про поимку одного конкретного «шпиона» знаю хорошо, потому и расскажу по секрету всему свету.

 В моей родной Гадивле с довоенных времён была смолокурня, важно именуемая местным людом смолзаводом. Там из смолистых корчей и берёзовой коры добывали скипидар, дёготь, древесный уголь и уксусный порошок. Главной тягловой силой для доставки сырья служили кони. Их была целая конюшня. Конюхом работал Иван из соседней Велевщины. Я даже однажды спросил у него фамилию. Она меня настолько удивила, что я долго не мог успокоиться. Пшонка или Дёмка… Надо же, забыл, как конкретно! Потрясло меня то, что конюх Иван носил одну из этих распространённых в нашей округе фамилий. Это при том, что мы, дети, считали его залётным обеларусившимся монголом или, по меньшей мере, азиатом. Мал ростом. Согбен. Нос крючком. Глаза – две узкие щёлки. Заостренные скулы выпирают. Из бороды торчит редкая щетина. Ну, типичный монголо-татар, в нашем понимании. Поэтому все Иваном его звали только в глаза, а за глаза – Иваном-Ханом. Даже отдельно Хан никто не говорил, а исключительно – Иван-Хан.

 Был Иван-Хан абсолютно безвредным бобылём. Мог поваляться на траве пьяным. А вот чтобы украл что-либо – никто не слышал. Ходил в рваной одежде. Курил махорку. Ум имел недалёкий: так считали потому, что Иван-Хан боялся переходить Эссу по перекинутым через русло двум брёвнам без перил. Но, поскольку обходить на мост было далеко, он всё же преодолевал действительно экстремальную кладку. Однако исключительно ползком. Над трусом все смеялись, однако перебороть страх он не мог. Так постоянно и ползал над течением по нескольку раз на день.

 С Иваном-Ханом дружила местная детвора, однако, не как с другом, а как с блаженным. Он рассказывал много интересного. Мне запомнилось его утверждение, что обиженный кот может перегрызть спящему обидчику горло.

 Случалось, что оставленные без присмотра смолярские, как их называли, кони сбегали. Так произошло и в тот раз. Конюх пошёл их искать. Обошёл всю околицу Гадивли – нет окаянных. Может в Рудню забрели?

 Рудня от Гадивли находилась в пяти километрах лесной дорогой и в четырёх – тропкой вдоль Эссы. Берег представлял заливной луг, истоптанный коровами. Конских следов также было полно. Не иначе, как смолярские кони их оставили…

 Иван-Хан пришёл в Рудню. У первой встретившейся колхозницы спросил про коней. Конечно же, она их не видела. Конюх пошёл по деревне дальше. А наиструктированная бригадиром колхозница побежала по хатам. За несколько минут собралась толпа колхозников и направилась следом за подозрительного вида незнакомцем. Увидев много людей, Иван-Хан даже не подумал, что это погоня за ним. Остановился, чтобы расспросить, видел ли кто коней.

 Приблизившиеся люди окружили ничего не подозревающего человека, повалили и привязали руки к туловищу, чтобы далеко не убежал. Начали допрос: кто такой, откуда и куда идёт? В сказку про потерянных коней никто, естественно, не поверил. Тем более бдительный народ рассмешила брехня, что явный азиат называет себя жителем Велевщины Иваном Пшонком (Дёмком). Плохо разработанная шпионская легенда это!

 А посыльный уже мчал в Слободу к председателю Свядского сельсовета Хейдорову. С извещением власти о поимке вражеского шпиона пацана послали в самом начале, и допроса лазутчика он не слышал. Поэтому сообщить что-либо толковое не мог. Однако Хейдоров внимательно выслушал рассказ руднянца о поимке шпиона, посадил в «козелка» участкового с посыльным и направился в Рудню – три километра всего дотуда.

 Тем временем Иван-Хан томился в коровьем хлеву, куда его заточили бдительные товарищи. Хотелось курить. Однако кисет с махоркой и спички у него конфисковали. Как и газету для самокруток с конским кнутом-погонялом. К сожалению, пистолета у диверсанта не оказалось. Наверное, предусмотрительно спрятал перед деревней. Ничего, расколется перед участковым…

 Увидев в Рудне толпу, представители власти, наконец, поверили, что дело серьёзное. Перед «козелком» народ расступился. Хейдоров приказал отпереть хлев. Первым в дверной проём отважно шагнул участковый, предварительно положив руку на кобуру. И сразу все услышали его восклицание:

 - Здорово, Иван! Как ты сюда попал?

 И вывел Ивана-Хана из хлева.

 Люди растерялись. Не хотелось им верить, что все их старания пошли козе под хвост. Ну, почему этот мужик-замухрышка не оказался шпионом?

 Однако Хейдоров не только не пристыдил мнительных руднянцев, а даже похвалил их за бдительность. Поступили они правильно. Это случайно подозрительный незнакомец оказался Иваном-Ханом. А всамделишний шпион ходит где-то рядом. Люди не должны терять бдительность.

 А коней Иван-Хан нашёл в Городище – между Гадивлей и Рудней, на противоположном следованию конюха берегу Эссы.

 После этого случая Ивану-Хану прохода не давали издевательскими просьбами рассказать, как он был американским шпионом.

 Бдительный всё же наш народ. Благодаря его здоровой подозрительности мы теперь в мире и счастье строим коммунизм. Так говорили школьные учителя, одобряя действия жителей Рудни.

 Шпиономания в сельской глубинке продолжалась.


Возвращение в эпохи Волюнтаризма и Застоя совершено 3 марта 2019 года.