Так говорил Заратустра - 1

 
Фридрих Ницше

Часть первая

                Предисловие Заратустры


              О Сверхчеловеке и последнем человеке
1

Когда Заратустре исполнилось тридцать лет, он покинул отечество и родное озеро и
удалился в горы. Здесь наслаждался он духом своим и одиночеством и не утомлялся
счастьем этим целых десять лет.

(-  В десятилетнем одиночестве Заратустра обрёл Просветление и мудрость. Наступил
 момент, когда он понял, настолько переполнен знаниями и то, что не может оста-
вить их только себе. Он должен поделиться с другими обретённой мудростью и на-
учить человека понимать, что нет большего богатства, чем духовное.
Попросив разрешения у Солнца, Заратустра спускается с горы).

 P/S.Символизм горы прослеживается во всех философских трактатах. Это не озна-
чает,что для просветления человеку требуется всего лишь найти подходящую гору,
взойти на неё и половина дела уже сделана. Всё гораздо сложнее. Вершина горы –
обретённый человеком уровень сознания столь высокий, что люди с обывательским
сознанием кажутся ему копошащимися муравьями у её подножия. Спуститься с горы –
адаптировать знания под неразвитое сознание окружающих, чтобы суметь донести их
смысл).

2

Заратустра спустился с горы, не повстречав никого на своем пути. Но когда вошел
он в лес, перед ним неожиданно предстал старец, оставивший священную хижину свою,
чтобы поискать в лесу кореньев. И обратился старец к Заратустре с такими словами:

«Мне знаком этот странник: несколько лет тому назад проходил он здесь. Имя его
Заратустра; но преобразился он.

Тогда ты свой пепел нес в горы: неужели ныне хочешь ты нести огонь свой в долины?
Неужели не боишься кары, грозящей поджигателю?

Да, я узнаю Заратустру. Взор его чист, и нет на лице его отвращения. Не оттого ли
и идет он так, словно танцует?
Заратустра изменился, ребенком стал Заратустра и пробудился от сна.Чего же хочешь
ты от спящих?
И отвечал Заратустра: «Я люблю людей».

«Но не потому ли, — сказал святой, — ушел я в лес и пустыню, удалившись от всех,
 что слишком любил людей?
Теперь я люблю Бога: людей я не люблю. Человек для меня слишком несовершенен.
Любовь к нему убила бы меня».
Заратустра отвечал: «Разве говорил я что-то о любви? Я несу людям дар».

«Не давай им ничего, — сказал святой, — лучше возьми у них часть их ноши и неси
 вместе с ними — это будет для них лучше всего, если только это будет по вкусу и
 тебе самому!

И если хочешь ты давать им, дай не больше милостыни, да еще заставь просить ее!»

«Нет, — отвечал Заратустра, — я не подаю милостыню. Для этого я недостаточно бе-
ден».

Святой посмеялся над Заратустрой и сказал: «Так постарайся же, чтобы они приняли
сокровища твои! Не доверяют они отшельникам и не верят, что приходим мы к ним
ради того, чтобы дарить.
Слишком одиноко звучат шаги наши по их улицам.

(- Спустившись вниз, Заратустра встречает в лесу святого. Тот сразу замечает пе-
ремены, произошедшие с юношей. И спрашивает, не боится ли Заратустра кары за огонь своего сердца, который несёт в обычный мир? Ведь это ты пробудился, говорит
старец, а они по-прежнему спят. Зачем тебе это?

- Из любви, - сказал ему Заратустра. А святой же ответил, что из-за любви уда-
лился в лес, потому что люди несут взамен таким, как они лишь боль и страдания.
 Я люблю Бога, а если любить людей, то их несовершенство уже давно убило бы меня.
Тем более, люди не верят тому, за что не заплатили денег. Но Заратустра не пове-
рил старцу).

3
Придя в ближайший город, что располагался за лесом, Заратустра увидел толпу лю-
дей, собравшихся на базарной площади, ибо было им обещано зрелище — канатный пля-
сун. И обратился Заратустра к народу с такими словами:

«Я учу вас о Сверхчеловеке. Человек есть нечто, что должно преодолеть. Что сде-
лали вы, дабы преодолеть его?

Доныне все существа создавали нечто, что выше их; вы же хотите стать отливом этой
великой волны и скорее вернуться к зверям, чем преодолеть человека?

Что такое обезьяна по сравнению с человеком? Посмешище либо мучительный позор. И
тем же самым должен быть человек для Сверхчеловека — посмешищем либо мучительным
позором.
Вы совершили путь от червя до человека, но многое еще в вас — от червя. Когда-то были вы обезьянами, и даже теперь человек больше обезьяна, нежели иная из обе-
зьян.

Даже мудрейший из вас есть нечто двусмысленное и неопределенно-двуполое, нечто
среднее между тем, что растет из земли, и обманчивым призраком. Но разве велю я
вам быть тем либо другим?

Слушайте, я учу вас о Сверхчеловеке!

Сверхчеловек — смысл земли. Пусть же и воля ваша скажет: Да будет Сверхчеловек
смыслом земли!

Заклинаю вас, братья мои, оставайтесь верны земле и не верьте тем, кто говорит
вам о неземных надеждах! Они — отравители; неважно, знают ли они сами об этом.

Они презирают жизнь; это умирающие и сами себя отравившие, это те, от которых
устала земля: да погибнут они!
Прежде величайшим преступлением была хула на Бога, но Бог умер, и эти преступле-
ния умерли вместе с ним. Теперь же самое ужасное преступление — хулить землю и
чтить непостижимое выше смысла земли!

Некогда душа с презрением смотрела на тело: и тогда чем-то высшим считалось пре-
зрение это. Душа жаждала видеть тело тощим, отвратительным и голодным — так на-
деялась она освободиться от него и от земли.

О, та душа сама была тощей, отвратительной и голодной, и жестокость была наивыс-
шим наслаждением для нее.

Но скажите мне, братья мои, что говорит ваше тело о вашей душе? Не есть ли ваша
душа — бедность, и грязь, и жалкое самодовольство?

Поистине, человек — это грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять его в себя
и не стать нечистым.

И вот — я учу вас о Сверхчеловеке: он — это море, где потонет великое презрение
ваше.

В чем то высокое, что можете вы пережить? Это — час великого презрения: час, ко-
гда счастье ваше становится для вас таким же отвратительным, как разум ваш и до-
бродетель.

Час, когда вы говорите: „Что есть счастье мое? Оно — бедность, и грязь, и жалкое
самодовольство. Но оно должно быть таким, чтобы служить оправданием и самому бы-
тию!“.

Час, когда вы говорите: „В чем мой разум? Добивается ли он знания, как лев пищи
своей? Мой разум — бедность, и грязь, и жалкое самодовольство!“.

Час, когда вы говорите: „В чем добродетель моя? Она еще не заставила меня без-
умствовать. Как устал я от добра и зла своего! Все это — бедность, и грязь, и
 жалкое самодовольство!“.

Час, когда вы говорите: „В чем справедливость моя? Ибо я не пламя и не уголь. А
справедливый — это пламя и уголь!“.

Час, когда вы говорите: „В чем сострадание мое? Разве оно не крест, к которому
пригвождают того, кто любит людей? Но мое сострадание — не распятие!“.

Говорили вы так? Кричали так? О, если бы я уже слышал все это от вас!

Не грехи ваши — то самодовольство ваше вопиет к небу, ничтожество грехов ваших
вопиет к небу!

Где же та молния, что лизнет вас языком своим? Где то безумие, которое должно
внушить вам?
Внемлите, я учу вас о Сверхчеловеке: он — та молния, он — то безумие!».

Когда Заратустра закончил речи свои, кто-то крикнул из толпы: «Довольно мы уже
слышали о канатном плясуне; пусть теперь нам покажут его!». И весь народ смеялся
над Заратустрой. А канатный плясун, думая, что речь шла о нем, принялся за свое
дело.

(-  На городской площади спросил у толпы Заратустра, что люди сделали, чтобы про-
будиться и стать Сверхчеловеком?

Разве сказал хоть один из вас, что душа моя спящая ленива и от этого жестока и
самодовольна? Поэтому не испытывает счастья от грехов своих. И разума не имеет.
Добродетели боится она сильнее безумства. Несправедлива она, ибо справедливость
это горящее пламя, а в моей душе лишь потухшие угли. Сострадание ею порицается.
Но оно не распятие, а благость!

Не поняла толпа речи Заратустры, лишь посмеялась.


4

Заратустра смотрел на толпу и удивлялся. Потом говорил он так: «Человек — это ка-
нат, протянутый между животным и Сверхчеловеком, это канат над пропастью.

Опасно прохождение, опасна остановка в пути, опасен взгляд, обращенный назад,
опасен страх.
Величие человека в том, что он мост, а не цель; и любви в нем достойно лишь то,
что он – переход и уничтожение.

Я люблю того, кто не умеет жить иначе, кроме как во имя собственной гибели, ибо
идет он по мосту.
(- Я люблю того, кто живёт, искореняя свои пороки).

Я люблю того, кто несет в себе великое презрение, ибо он — великий почитатель и
стрела, томящаяся по другому берегу.
(- Я люблю того, кто презрел ничтожность обывателя и томится в рутине, готовый к
 переменам своей личности).

Я люблю того, кто не ищет в небесах, за звездами, основания для того, чтобы по-
гибнуть и принести себя в жертву; того, кто приносит себя в жертву земле, чтобы
когда-нибудь стала она землей Сверхчеловека.
(- я люблю того, кто не ищет в гороскопах основания для своей жертвенной смерти,
 а сознательно жертвует собой для того, чтобы стать сверхчеловеком).

Я люблю того, кто живет ради познания и стремится познавать во имя того, чтобы
 жил некогда Сверхчеловек. Ибо так хочет он гибели своей.
(- Я люблю того, кто стремится к высшему познанию, чтобы приблизить появление
 сверхчеловека. Для этого он идёт на изменения самого себя).

Я люблю того, кто работает и изобретает, чтобы выстроить жилище для Сверхчеловека
 и для него приготовить землю, животных и растения: ибо так хочет он гибели сво-
ей.
(- Я люблю того, кто работает и совершенствуется, чтобы проложить дорогу для
 сверхчеловека. Во имя этого он совершенствует качества своей личности.

Я люблю того, кто любит добродетель свою: ибо добродетель есть воля к гибели и
стрела желания другого берега.
(- Я люблю того, кто добродетелен, так как добродетель  - воля, ведущая по пути познания,ибо так надо).

Я люблю того, кто не оставляет для себя ни единой капли духа, но жаждет быть все-
цело духом добродетели своей: так, подобно духу этому, проходит он по мосту.

Я люблю того, кто из добродетели своей делает влечение и судьбу: только ради до-
бродетели своей еще хочет он жить, и не жить более.

Я люблю того, кто не стремится иметь слишком много добродетелей. Одна добродетель
сильнее двух, ибо тогда она становится тем узлом, на котором держится судьба.

Я люблю того, кто расточает душу свою, кто не хочет благодарности и сам не воз-
дает ее: ибо он одаряет всегда и не стремится уберечь себя.

(- Я люблю того, у кого открытая душа. Она не ищет благодарности, ибо одаряет, не
 смотря на последствия).

Я люблю того, кто стыдится, когда счастье сопутствует ему в игре, и вопрошает се-
бя: „Неужели я нечестный игрок?“ — ибо жаждет он все потерять.
(- Я люблю того, кто испытывает неловкость от своего достатка и поэтому не хочет его).

Я люблю того, кто бросает золотые слова впереди дел своих и всегда исполняет
 больше, чем обещал: ибо жаждет он гибели.
(- Я люблю человека, который хозяин своих слов и обещаний, ибо он уже в пути).

Я люблю того, кто оправдывает грядущее поколение, а прошедшее — избавляет, ибо
 жаждет он гибели от ныне живущих.

Я люблю того, чья душа глубока даже в ранах ее; кого может погубить малейшее ис-
пытание: охотно идет он по мосту.
(- Я люблю того, чья душа тонка и изранена, но он всё равно не сдаётся).

Я люблю того, чья душа переполнена настолько, что он забывает себя и вмещает в
 себя все вещи. Так всё, что вмещает он, становится его гибелью.
(- Я люблю того, чья душа переполнена так, что он забывает о себе, не смотря на
 опасность, ибо таков его путь).

 Я люблю того, кто свободен духом и сердцем; того, чей разум — лишь малая частица
 сердца его — сердца, влекущего к гибели.
(- Я люблю свободных душой и духом, слушающих ни разум, а свое сердце).

Я люблю всех, кто подобен тяжелым каплям, падающим одна за другой из темной тучи,
 нависшей над человечеством: они предвещают приближение молнии и гибнут, как про-
возвестники.
(- Я люблю того, кто выходит из мрака, нависшего над человечеством, отдавая себя и погибая. Они – предвестники перемен).

Смотрите, я — провозвестник молнии, я — тяжелая капля из грозовой тучи; а имя той молнии — Сверхчеловек».


продолжение следует

08.03.2019